— Куда уставилась, пошлячка? — Ладонь Момо уперлась в Аркашино плечо, когда она уже почти уткнулась носом в его ключицу.

Вздрогнув, девушка с силой зажмурилась и, прерывисто выдохнув, прошептала:

— Что-то не так.

— Да ну, — протянул Момо. — А, по-моему, все как обычно. Ты же каждый день рвешь на мне одежду.

— Я серьезно! — Аркаша ткнула его в плечо кулачком, тем самым, что удерживал лямку его майки. — У меня странные мысли. И телом будто кто-то управляет. Пыльца ахело. Мы не от всего избавились. В голове... кавардак просто.

Момо прищурился и, вложив минимум усилий в ладонь, которая все еще упиралась в плечо девушки, отодвинул ее. Ненамного. Аркаша лишь качнулась.

— Это всего лишь цветок. Приди в себя, Шмакодявка, и повтори водные процедуры, если тебя клинит.

— Да, так и сделаю. — Но с места она так и не сдвинулась. Наоборот, потянулась к нему.

— У тебя и правда туман в глазах. Эй, эй, эй!

Момо взбрыкнулся, потому что Аркаша, дернув за лямку, потянула парня на себя и одновременно стремительно приблизила свое лицо к его. Свободная ладонь юноши едва успела прикрыть ее лицо чуть пониже носа, добавив дополнительное препятствие к их соприкосновению.

«Ура, он понимает, что меня надо держать! — восторжествовал Аркаша. — Никак не могу вернуть контроль над телом. Стыдобища-то какая. Придется еще просить его до воды меня проводить. Судя по тому, что голос в моей голове настойчиво требует наброситься на этого благоухающего персиком субъекта, мне бы не помешало прополоскать в ледяной воде и мои мозги».

— Бур-руру-бур-фур...

— Ты в курсе, что, когда ты пытаешься говорить в таком положении, то слюнявишь мне ладонь? — проворчал Момо, отнимая от ее рта руку.

— Держи меня подальше от себя. Нет, лучше вообще оттолкни. Я едва понимаю, что творю.

— Меньше всякой пыльцы надо занюхивать. — Юноша, задумчиво хмурясь, снова прикрыл ее рот рукой, и начал было осторожно толкать ее в плечо, намереваясь спихнуть с себя.

Но вдруг остановился.

«В чем дело?!» — мысленно завопила Аркаша, ужасаясь новым потокам чужеродных мыслей. Момо следовало срочно ограничить ей доступ к своей персоне.

«Хочу дотронуться до шеи… хочу коснуться…»

Ведомая сторонней силой, изнывая от навязанных этой силой мыслей, утопая в мягком аромате, Аркаша, однако, вовсе не чувствовала себя попавшей в беду. Как можно чего-то бояться, сидя на этих теплых коленях, чувствуя прикосновение этих бледных рук и ощущая себя объектом внимания этих алых глаз? Что это за уверенность в своей безопасности? Искусственно созданная проклятым цветком или ее собственная?

Если эти руки обхватят ее, она почувствует себя в еще большей безопасности?..

Аркаша мысленно чертыхнулась, уверенная, что последнюю мысль нашептала ей сила цветка.

— Дву-тутул-кун-ну-мну!..

«Давай же, оттолкни меня!» — мучительно призывала она, снова и снова крича эту фразу в его ладонь.

Но Момо просто смотрел на нее — тихий и странно спокойный. Ни ехидных замечаний по поводу ее неуклюжести и неудач, ни насмешливых улыбок, ни даже презрительных взглядов.

Аркашин подбородок вдавился в его ладонь. Тело тянулось к нему.

«Поторопись и сделай что-нибудь! — Еще чуть-чуть и от усердия у нее начнут вращаться глаза. По ее лбу скатились капельки пота. Ни шанса на возвращение контроля. Тупое подчинение силе, вкладывающей в ее сознание ошибочные желания. — Момо, черт побери!»

Руки юноши, до этого и так слабо блокирующие ее «атаку», двигались вместе с ее напором. Где же препятствие? Где его сопротивление? Он что, задремал?!

«Момо, — Аркаша с надеждой глянула в его глаза. — Момо?..»

Внезапно он опустил руки. Он больше… не держал ее?

— Момо? — пролепетала девушка, пока ее собственные руки обвивали его шею. — Не отпускай.

Голос в Аркашиной голове обратился пламенем, окруженным снопом торжествующих искр.

От пристального взгляда Момо у нее закружилась голова. Чем дольше юноша смотрел на нее, тем сильнее становился его аромат. Или это только казалось?

Юноша отклонился сильнее и развел руки в стороны, полностью раскрываясь.

«Да что он творит?! Я же предупредила, что не могу контролировать себя!» — злилась Аркаша.

Сознание озарилось вспышками мимолетных мыслей.

«Сладко... очень сладко... зарыться руками в волосы, коснуться шеи… скорее, коснуться... такой беззащитный… как кролик...»

«Какой, к чертям, кролик? — Аркаша хваталась за остатки собственного разума. — А я типа хищник? Лис, нависший над жертвой? Ну, нет, это я больше на кролика смахиваю. Кролика, отчаянно льнущего к лису».

Руки девушки вновь оказались на лямках его майки, комкая податливую ткань. Аркаша качнулась и навалилась на Момо всем телом.

«Стой же, балда! — Аркаша все больше поддавалась панике, когда как ее тело двигалось уверенно. — Отвали от него, Теньковская! А ты, Момо?! Блин, пеньком не притворяйся типа не у дел! Не время любопытствовать!»

Согнувшись, Аркаша приблизила лицо к его шее сбоку. Момо даже не шелохнулся.

«Вот выгрызу у тебя кусман мяса, будешь знать, как бдительность терять», — мстительно подумала Аркаша.

Это было просто невыносимо! Тепло его кожи согревало губы, хотя она даже не касалась его шеи, а обоняние не ощущало ничего, кроме персикового аромата — нежного, легкого, ненавязчивого. Из-за этой ненавязчивости хотелось большего.

Вдруг что-то скрыто? Спрятано от глаз? Сокрыто от ее дыхания? Утаено от ее прикосновений?

Тонкие малиновые пряди прикрывали ухо, оставляя на виду лишь кусочек мочки.

Уютно. Тепло.

Аркаша потянулась к этому бледному кусочку кожи. По ее губам скользнули малиновые волоски. Она чуть отодвинулась и снова приблизилась, позволяя прядкам скользить по ее губам, подбородку, щекоча и поглаживая ее кожу.

Она ведь была с чем-то не согласна? Когда это было? Да и было ли вообще?

Мягкие малиновые прядки тоже пахли сладко. Как же поступить? Вернуться к шее или перебраться поближе к густоте этой мягонькой ароматной шевелюры? Туман в голове ничегошеньки не подсказал, поэтому Аркаша выбрала третий вариант. Легонько коснулась носом мочки уха Момо.

Юноша едва заметно дернулся.

А Аркаша уже перешла на участок кожи чуть ниже. Осторожно прижалась носом, глубоко вдыхая аромат персика, словно найдя в нем спасение от ядовитой вони окружающего мира.

Источаемое кожей Момо тепло продолжало передаваться ей даже без прикосновений. А что же будет, если соприкоснуться?

Губы заскользили по шее юноши — от основания уха и вниз. Тело Момо под Аркашиными руками напряглось. Тепло обратилось в жар. Он наклонил голову, но из-за пристроившейся сбоку девушки не получилось в полной мере прикрыть шею. Своими же руками юноша воспользоваться даже не попытался.

Взбудораженная новым жаром Аркаша снова коснулась губами шеи Момо, а, ощутив теплую волну персикового аромата, сопроводившего малюсенькие капельки пота, проскочившие между переплетенными малиновыми прядками и сразу же впитавшиеся в их кончики, она приоткрыла рот и выдохнула прямо в его шею, добавив к его внутреннему пламени жар своего дыхания. А затем провела кончиком языка по участку юношеской кожи, ограниченному ее губами — от одного уголка собственного рта до другого.

Момо дернулся сильнее. Его левая рука прижалась к ее щеке. Пальцы обхватили подбородок, а безымянный и мизинец вдавились в шею. Он дернул девушку к себе, отрывая от своей шеи, и придал ей вертикальное положение, уместив на своих коленях. Они оказались друг напротив друга. Правая рука Момо легла на плечо Аркаши.