— Нариса! — Александр сграбастал фейри сзади за шкирку и дернул на себя. — Отвечай, поганец.

Расплывшись в сладчайшей из улыбок, Нариса вальяжно положил руку на плечо старосты Мимозы.

— Той, кто начала весь сыр-бор, была Ваниль. Сбила поднос Теньковской прямо на Пятнашку.

Александр дернулся.

— Ваниль. Ведьма?

— Ага, друг, одна из твоих миленьких пушистиков-волшебников. Так разумно ли ратовать за усиление меток всех чудищ Блэк-джека, если при тщательном разбирательстве наружу вылезет вина студента Мимозы?

Александр, мгновенно побелев, сжал кулаки. Ухмылка фейри стала шире. Казалось, еще чуть-чуть и он примется облизываться от удовольствия.

— Вина магов... магов, магов, магов... Вина Мимозы... — пропел он. — Раз расклад таков, то справедливо усилить метки только магам Мимозы! Не так ли? Справедливо! Справедливо! Справедливо!

— Хватит, Нариса, — вмешался Грегори. — Если вопрос встанет ребром, то я буду голосовать за усиление меток всех. Даже Смешанных.

Нариса перестал кривляться и замер, улыбка померкла.

— Виновата Мимоза. — Фейри сделал большие глаза. — Понимаешь? Ми-мо-за.

— Незачем повторять. — Грегори перехватил сползающую с его плеча руку Ровена и нетерпеливо переступил с ноги на ногу. — Если уж усиливать метки, то сразу всем. Принцип солидарности.

Нариса, заметно обескураженный, сделал маленький шажочек назад, шумно втянул носом воздух и, развернувшись, кинулся прочь от них.

— Тот еще интриган. — Грегори устало стер со лба выступивший пот. — Цельный, цветочек тебе, конечно, идет, но оставь эту фишку цветочному мальчику.

Александр раздраженно дернул головой, скидывая розу.

— Ненавижу это состояние, — прорычал он. — Ты продолжаешь опекать меня даже будучи на другом факультете. Как я могу называть себя равным тебе?

Не ожидавший подобной реакции Грегори отступил, едва не уронив еле держащегося на ногах Ровена.

— Я всего лишь...

— Считаешь, каждый нуждается в твоей защите, а, Рюпей?

— Да ладно тебе.

— Даже Я?! Ошибаешься. Я сам могу защитить и себя, и Мимозу. И в твоей опеке я уж точно не нуждаюсь.

Врезав кулаком по столешнице чудом уцелевшего в заварухе стола, Александр — бледный от ярости — зашагал прочь.

Висящий на чужих плечах Ровен издал приглушенный свист.

— Что? — хмуро спросил Грегори.

Демон, насколько позволяло ему неудобство положения, пожал плечами.

— Твой пафос зашкаливает. Старосте Мимозы нелегко с тобой.

— Мне с собой тоже нелегко, но я держусь на мысли, что у меня есть вы. На вашем фоне я такой душка, что сил больше нет умиляться.

— Ты хороший староста, но дерьмовый капитан.

— Чудный комплимент, моя принцесса. Твоя поддержка бьет в самое сердце.

— Что будет с нашими Стопроцентными, если усилят метки? — продолжил Ровен, игнорируя язвительность тона Грегори.

— Будем решать проблемы по мере поступления. — Староста издал тихий возглас, увидев, как в столовую ворвалась Ангелина Семеновна, вооруженная до зубов: шваброй, двумя лопатами и веником. — Вот прямо сейчас и начнем.

Ледяные струи обжигали кожу, затмевая яркостью ощущений саднящую боль. Аркаша рассеянно осмотрела руки, насчитав с десяток новых мелких синяков. Локти же представляли собой столь плачевное зрелище, что их насыщенную синеву она решила попросту игнорировать. Еще один день в таком режиме, и ее тело вряд ли склеит даже магия феечки Виктории.

Усевшись на край ванны, Аркаша, облаченная в одно лишь нижнее белье, подняла ноги и согнула их в коленях, притянув к груди. Затем снова вытянула, удерживая на весу, и опять согнула. Странно, но после убийственной пробежки с Пятнашкой она не чувствовала особой усталости. С полсотни прыжков и пара литров пота — футболку хоть выжимай, — а она все еще была в состоянии ходить. Аркаша не умела тешить себя бесполезными иллюзиями, поэтому терпеливо ожидала, когда ее тело осознает, что полностью истощено, и соизволит рухнуть на пол полумертвым бревнышком. Девушке очень хотелось, чтобы это случилось как можно скорее. Лучше уж тут, в комнате, чем на глазах таких, как Момо, Ваниль или Нариса. Хватит с нее унижений.

Однако упрямое тело сдавать позиции не собиралось, поэтому Аркаша нехотя принялась собираться на следующую пару.

После обеда она чуть менее деликатно, чем могла бы, распрощалась с Анис, чьи бесконечные вопросы о ее самочувствие, повторяющиеся каждые тридцать секунд, вызывали у нее сильное желание дать деру — прям как от Пятнашки. Аркаша устала уверять девушку-жабоньку, что «ее ничего» осталось все таким же ничего и вряд ли изменится в ближайшие пару часов. Но Анис, похоже, внушила себе, что Теньковская вот-вот свалится замертво, а потому прыгала вокруг нее взволнованной курочкой и что-то сочувственно «кудахтала».

Чувствуя себя желейным человечком, пробирающимся сквозь мусс, Аркаша, покачиваясь, добралась до общежития, воровато осмотрелась и выудила из глубин раскидистого куста спрятанную фетровую шляпу Маккина. Затолкав волосы под шляпу, Аркаша двинулась в сторону входа в мужское общежитие Сириуса. Маскировка была так себе, но шум пока никто не поднял, а значит, для начала сойдет.

Комната встретила девушку удручающей тишиной. Деятельный Гуча куда-то ускакал, а Маккин так до сих и не вернулся. Причин не верить словам директора у Аркаши не было. Но если русала не исключили, тогда где его носит?!

Спасительная шляпа была водружена на ручку-белку шкафа, блейзер полетел на заправленную кровать, утренняя футболка Маккина была скомкана и брошена в углу ванной комнаты.

— Надо бы устроить постирушки. — Продолжая бормотать себе под нос что-то несвязное, Аркаша залезла в ледяной душ.

Жестокие укусы холода вывели ее из полусонной прострации. Там, в столовой, собственная активность и последующий спад сил ничуть не удивили Аркашу. Она частенько впадала в это состояние, когда приходилось от кого-нибудь убегать. Богатый опыт прогулок по ночам, приобретенный благодаря неугомонной тете Оле, и парочка ночных столкновений с патрульными службами отточили ее реакцию до режущей остроты, а ловкость вывели на уровень паранойи дикого зверька, чьи хилость и слабость среди хищников отводили ему ограниченный список ролей: жертва, добыча, игрушка.

Прострация же сопровождала полную сосредоточенность, удержать которую в критические моменты было намного утомительнее, чем сохранить скорость при беге.

Аркаша оттолкнулась ладонями от края ванны и выпрямилась в полный рост, прислушиваясь к ощущениям в мышцах и едва слышимому хрусту костей. Как бы ни идеален был ее бег, она и подумать не могла, что сможет сравняться в скорости с вервольфом. Это вам не от людей в форме или от хулиганов улепетывать. Здесь в ходу была звериная мощь.

— Быстрее, чем обычно. — Аркаша провела кончиками пальцев по синякам на локтях и поморщилась, почувствовав отклик возмущенного таким обращением тела. Все-таки не следует больше на полном ходу врезаться в стены. — Сегодня я бежала намного быстрее.

Больно, страшно, непонятно. И снова не с кем поделиться.

Аркаша взяла с полки украшенный ракушкой фигурный гребень, соседствующий с умывальными принадлежностями, любезно предоставленными университетом. Гребень же принадлежал Маккину, и Аркаша, уныло сопя и расчесывая мокрые волосы, сердито приговаривала:

— Давай возвращайся уже, Макки. А то смотри, всю расческу тебе волосами загажу! Будут мои волосы свисать да колыхаться как дистрофичные черви. Фу, гадость же? Ну не мерзко, а, Макки? Приходи, а то весь гребень тебе уделаю!