Аркаша начала отступать от нее.

— Шучу! Шучу! Стой ты! Так, а вот ты даже не подходи. — Лакрисса принялась интенсивно размахивать руками, будто вознамерившись изменить направление всех мировых воздушных потоков разом.

Артемий, ставший причиной столь энергичных телодвижений, презрительно сплюнул в траву.

— И не думал к тебе подходить, бешеная баба.

— Вали, вали, и на мой лепесточек даже не покушайся.

— Да не нужен мне твой лепесток!

— Если бы не знал, что лепестки связаны с жеребьевкой команд, решил бы, что ваш разговор касается чего-то неприличного. — Грегори, успешно отвязавшийся от компании Флориана, присоединился к ребятам.

— Это все из-за девчачьих феромонов, — проворчал Артемий. — Они отключают наши разумы и заставляют тупить.

— У тебя снова недосып? Бедняжечка, — притворно посочувствовала ему Лакрисса. — Ты совершенно несносен, когда хочешь спать.

— Я всегда хочу спать.

— И то верно. Тогда корректировочка вдогонку. — Лакрисса постучала согнутыми пальцами по собственному виску. — Прежде чем обвинять прекрасных и обаятельнейших во всех отношениях девушек в создании пустотного вакуума в башках парней, следует проверить, а не является ли эта самая тупость врожденным изъяном указанных индивидуумов.

— Язва ты, Темная.

— Ой, не льсти мне, лысик. Иначе я могу впасть в состояние крайнего самолюбования.

— Не, натуральная язва. И как ты с ней общаешься, Грегори?

— Главное ко всем найти подход. — Грегори зорко оглядывал местность, выискивая предполагаемые зачатки межфакультетских склок. — И чужое отношение примеривать на себя по типу «а может, я сам намного хуже».

Высказавшись, Грегори без предупреждения рванул сквозь толпу. С той стороны уже доносились чьи-то вопли.

Лакрисса проводила юношу пристальным взглядом.

— И что же такая рассудительная прелесть и все еще не в моей постели?

— О нет, избавь нас от своих пошлых мыслишек, — взмолился Артемий.

— А ты ушки-то зажми. — Лакрисса, пакостно улыбаясь, прижала ладони к собственным ушам. — Защити свой вакуум от феромонов гадких девчонок. А то кошмары будут сниться.

— Уже. — Артемий скорбно вздохнул.

— Народ, вы как-то посдержаннее себя ведите. — Константин, который тоже, оказывается, был неподалеку и прислушивался к разговору, кивнул на Аркашу. — Среди нас несовершеннолетняя.

— Ой, брось, Костюш. Нынче несовершеннолетние такие дерзкие, что хоть стой, хоть падай. Их развратом не удивишь. Правда, Теньковская? — Лакрисса не стала дожидаться от Аркаши подтверждения своей правоты и, указав на Артемия, посоветовала: — А вообще, Костюш, пихни вот этому татуированному субъекту в рот побольше мыла в качестве превентивной меры. Чтоб не выражался.

— Ей тогда тоже скорми пару мыльных кусков, — не остался в долгу тот. — Мое личное мнение: девчонки постоянно несут всякий бред. И без остановки квохчут. Сил моих нет. Предлагаю лишить их голосов.

— А ты уверен, что мое молчание не будет красноречивее слов? — мрачно полюбопытствовала Лакрисса.

— Не уверен. Есть основания опасаться, что молчанием ты ушатаешь меня еще сильнее.

— То-то же. И топай уже к своей команде. А то распугиваешь мне тут потенциальных добровольцев на воссоединение с нашим с Теньковской цветочком.

Артемий заметно погрустнел.

— Я тут еще постою немного, — пробурчал он.

— Арте-е-е-е-емюшко-о-о-о… Кара-а-а-а-асик мой!

Юноша изменился в лице и в панике заозирался.

— Поглядите-ка, — Лакриссу переполняло ехидство, — тебе Маруся в команду досталась? Везуха.

— Черт. Черт. Черт. — Тихая ругань Артемия больше походила на хныканье.

— О, и два фейри в придачу?

Разодетая в усыпанный блестками черно-белый полосатый спортивный костюм Маруся напоминала явившуюся на дискотеку зебру, вдобавок нацепившую шиньон. По обе стороны от женщины, схоронившей не одного супруга и успевшей уже обзавестись правнуками, стояли студенты Фомальгаута — высокие стройные красавцы, как будто только-только снятые с конвейера этакой забугорной фабрики по производству идеальных мужских образцов.

— Со мной нынче таки-и-и-ие карасики, таки-и-ие мужественные, ну вот прям щас бы пожмякала. — Маруся, довольная жеребьевкой, прижималась впалой щекой то к одному «мужественному» плечу, то к другому. — Артемюшко, сигай к нам.

— Да, Артемюшко, сигай к ним, — задорно поддержала Марусю Лакрисса.

Артемий бросил на девушку испепеляющий взгляд.

— Шторм, идем со мной! Один я этого не вынесу.

— Не могу, — бесстрастно отказался Константин. — Я буду наблюдать за занятием вместе с профессором Немезийским. Мне потеть нельзя.

— Да я готов даже втрескаться в тебя! Не кидай на произвол судьбинушки...

— Ты-то готов. А я нет. У меня как-то не возникает желания отбиваться от целой безумно в меня влюбленной толпы.

— Костя-я-ян…

— Сигай уже отседова, — Лакрисса мастерски изобразила скрипучие интонации Маруси и снисходительно дернула рукой. — Костя у нас неприступная стена. Даже не дыши на него, смерд.

До них снова донесся Марусин зов, и Артемий нехотя поплелся к своей команде. Вскоре их компанию покинул и Константин. Аркаша боязливо ждала момента, когда первый помощник старосты Сириуса вспомнит и о ней.

— Что-то никто не спешит к нам присоединиться. Ну и ладно. Все равно наш цветочек какого-нибудь беднягу да притянет. Как делишки?

— Спасибо, хорошо. — Поразмыслив, Аркаша застенчиво поделилась: — Меня в чарбольную команду приняли.

— Да ты что?! Так ты наш маленький уникум? Грегори и Лэйкин абы кого в команду не пустят. Грандиозно! У нас девчонка в команде!

— Тсс... — Аркаша пугливо огляделась.

— Стесняешься что ли?

— Просто, думаю, рановато это во всеуслышание объявлять. Вдруг не сумею в команде играть?

— За командную игру волнуешься? Не парься. Сириус вообще не умеет играть в команде, — легкомысленно поведала ей Лакрисса. — Но тьфу на них сто миллионов раз, а тебя я от души поздравляю. И, кстати, в этом случае радоваться надо, а ты чего такая смурная? Неужели Шарора опять обжиматься лез?

— Что? — Аркаша встрепенулась. — Нет... вовсе нет.

— А если подумать? Расскажи тетушке Лакриссе, чего это пованивающая персиковым желе демонюга на тебя кидается, как собачонка на сладкую косточку?

— Я из-за другого расстроена. — Аркаша лихорадочно соображала, на что можно переключить внимание въедливой Лакриссы. — Меня... меня девушка поцеловала, — пробубнила она наконец. — В губы.

— О, понятно.

И ни капли удивления. Аркаша даже засомневалась в том, что ее признание является таким уж неординарным.

— И у меня такие отношения были. — Лакрисса мечтательно вздохнула, погружаясь в воспоминания.

— Да ну?

— Бэсси одаривала меня самыми горячими слюнявыми поцелуями в мире. Мы были не разлей вода. Но потом я поняла, насколько сильны наши разногласия. Ее слюни в отцовских ботинках, аллергия на нее у маман.

— Слюни в ботинках?! — Аркашино воображение люто переклинило.

— Да, много слюней. Мне было семь, а Бэсси, моей слюнявой девчонке, моему чудесному бульдогу, был год, когда нам пришлось отдать ее моей тете. И эта предательская животина мне изменила! Клянусь, мою тетю она слюнявила в два раза больше, чем меня!

— Сочувствую. — Слегка ошарашенная Аркаша не стала уточнять, что воспоминания о бульдоге малость отличаются от ее истории с неожиданным поцелуем.

— Одним словом, не парься. — Лакрисса дружески похлопала Аркашу по плечу. — Ух ты, смотри, чей-то лепесток к моему прицепился! Осталось дождаться того, кто его упустил.

Владелец лепестка не заставил себя долго ждать. Перед девушками остановилась миниатюрная фигурка, одетая в желтую кофту раз пять больше нее. Где-то внизу торчали тонкие ножки в спортивных брючках. Запыхавшись от бега, девушка стояла, согнувшись. Ее прерывистое дыхание походило на смесь сопения и тихого фырканья ежика.

Наконец, утопающая в кофте девушка разогнулась и откинула капюшон.