Снилось мне грядущее выступление. Как обычно, во сне всё пошло по одному месту, гитары не строили, микрофон нещадно фонил и свистел, музыканты играли лажу, а я забыл слова песни и глотал воздух ртом, как рыба, стоя перед многотысячной аудиторией. Я нервничал, даже несмотря на то, что нам предстоит выступить всего лишь на городском конкурсе.

В школу утром поплёлся вместе с сёстрами. Стылое октябрьское утро навевало тоску, выпавшая роса сверкала на траве белесым инеем, чтобы к обеду исчезнуть без следа. Большую часть пути шли молча.

Ничего интересного в школе не происходило, обычная рутина, повторяющаяся изо дня в день. Разве что на физкультуре, играя в баскетбол, Варя подвернула ногу, и мне пришлось провожать её до медпункта. Практически тащить на себе, как раненого бойца.

— Больно… — едва не плакала она, подволакивая правую ногу.

На перелом это не было похоже, скорее, ушиб или растяжение, но всё равно, приятного мало. Наступать могла, а вот идти самостоятельно — нет, так что я выступал в роли костыля, поддерживая её за плечи и талию. Вызвался добровольцем, когда она упала, неловко приняв чересчур сильный пас. Если в музыке она была настоящим талантом, то в спорте — нет. В этом плане она оставалась весьма неуклюжей.

— Ну что ты, хорошая моя, сейчас к медсестре придём, посмотрит тебя, всё хорошо будет, — монотонно бормотал я, чтобы немного её успокоить.

Я и сам в это не верил, скорее всего, медсестра, недовольная тем, что мы отрываем её от чаепития, помажет ей ногу зелёнкой и отправит восвояси, досиживать физру на лавочке.

Доковыляли до медпункта, я помог Варе зайти. Пожилая медсестра хмуро взглянула на нас обоих, показала на кушетку. Варя послушно села. Нога заметно распухла.

— А ты чего встал? Иди на урок! — рыкнула на меня медичка.

— Так обратно дойти помогу, — сказал я.

— За дверями жди! — недовольно проворчала она.

Пришлось выйти и ждать в коридоре, нервно прохаживаясь туда и обратно. Варя внутри кабинета несколько раз громко ойкнула, и я едва удержался, чтобы не ворваться туда. Через несколько минут Варя, держась за стеночку, вышла в коридор. Я немедленно подскочил к ней.

— Сказала, ушиб, — пробормотала Варя. — Домой отправила.

— Пойдём. Помогу, — сказал я, вновь подставляя плечо.

Варя снова прижалась ко мне, мы неторопливо пошли обратно к спортзалу. Прозвенел звонок, нас едва не сбила с ног толпа младшеклассников, пока мы ковыляли к раздевалкам.

— Прости, пожалуйста, — сказала вдруг Варя. — Возишься тут со мной, как с маленькой.

— Ты и есть маленькая, — сказал я.

Особенно, если вспомнить, что мне на самом деле сорок с хвостиком. А вовсе не семнадцать лет.

— Ты, можно подумать, большой, — хихикнула Варя. — Я вообще тебя старше на полгода!

— Я сорокалетний ворчливый дед, запертый в теле сопляка, — без тени иронии сказал я. — Что у нас после физры?

— Биология, физика, — сказала она.

— Можно и прогулять, — сказал я. — Давай, переодевайся. Провожу до дома.

— Спасибо, Саш… — сказала она.

Так же, хватаясь за стенку, прошла в женскую раздевалку, уже полупустую, я прошёл в мужскую, пахнущую грязными носками и застарелым потом.

— О, Санёк! — воскликнул Канат Алибеков, застёгивая пуговицы рубашки. — А чё вы, с Варькой, встречаетесь что ли?

— Так они ж в ансамбле вместе, — ответил вместо меня Миша Коганов.

— Дык одно другому не мешает, да, Сань? — гоготнул Канат. — Ты там со всеми своими девками уже успел, или ещё нет?

— И как она только до вас снизошла? Она же ни с кем не общается даже! Дворянка, блин! — произнёс Альберт. — Графиня Орлова!

— Кончайте болтать, — хмуро сказал я, натягивая брюки. — Как бабки базарные.

Сплетни о нашем ансамбле по школе ходили самые разные. Я не собирал, но кое-что всё-таки доходило, краешком. И что мы вместо репетиций бухаем в каморке, и что я принимаю в группу только через постель, даже Любочку, что Кобра запретила нам играть, что Кобра наоборот, разрешила нам играть абсолютно всё, и так далее и тому подобное.

Я попросил предупредить учителей о том, что повёл травмированную Варю домой, и вышел из раздевалки. Варю всё равно пришлось ждать. Идти ей пришлось в расстёгнутом сапоге. Распухшая лодыжка не позволяла его застегнуть.

— Да, как всё невовремя, — вздохнул я, снова обнимая её за талию. — Мне морду набили, ты ногу подвернула.

— Мне-то играть это не помешает, — сказала она. — Вот если бы палец выбила…

— Тогда не знаю, что бы мы делали, — усмехнулся я. — Толику пришлось бы срочно переучиваться на клавишника. А тебя на бас, там много пальцев не надо.

Она посмеялась. Хороший знак.

Идти по улице вот так, вдвоём, прижимаясь друг к другу, оказалось не очень удобно, но весьма приятно. Со стороны мы, наверное, смотрелись как перевозбуждённая парочка, но любому сразу было видно, что я просто помогаю Варе идти.

— Дай-ка я попробую сама, — через какое-то время попросила она.

— Не-а, — ухмыльнулся я.

Выпускать её из объятий не хотелось, и я даже взвалил её на плечо, хоть это и далось мне непросто в этом тощем юношеском теле. Варя заливисто рассмеялась, начала хлопать меня по спине ладошками.

— Поставь на место, дурак! — смеясь, требовала она.

— Тише, уроню! — предупредил я.

— Не смей! — воскликнула она, болтая ногами в воздухе. — Поставь, говорю!

Ладно, до самого дома я её всё равно не донесу. Поставил аккуратно наземь, но объятий не расцепил, наслаждаясь каждым моментом.

— Пусти, — улыбнулась Варя.

— Не пущу. Вы арестованы, — ухмыльнулся я. — Штраф — поцелуй.

Варя оглянулась по сторонам.

— Ты дурак? А если увидит кто? — спросила она.

— А мне пофигу, — честно сказал я.

Варя надулась недовольно, оглянулась ещё раз, быстро чмокнула в щёку.

— Доволен? — с вызовом спросила она.

— Не, погоди, чё-т не понятно ничего. Давай ещё раз, — сказал я.

— Я тебя сейчас укушу! — пригрозила Варя.

— Не посмеешь, — спровоцировал я.

— Ха! — воскликнула она и цапнула меня за щеку, туда, где ещё горел след от поцелуя.

Больно. Пришлось выпустить. Мы оба синхронно рассмеялись в голос.

Варя попробовала идти сама, без моей поддержки, но тут же начала шипеть и морщиться от боли. Пришлось снова ей помогать.

— Сегодня без репетиции, значит, — сказала она.

— Получается, так, — сказал я. — В пятницу порепетируем, перед концертом. Больше толку будет, чем каждый день эти песни гонять.

— Как скажешь. Ты у нас командир, — хмыкнула Варя.

— Умывальников начальник и мочалок командир… — пробормотал я.

— Ты это кого мочалками назвал, а? — вскинулась она.

— Да шутка это, шутка! — поспешил оправдаться я.

Мы шли и веселились, несмотря на то, что идти было тяжело. Такое времяпровождение нравилось мне гораздо больше, чем скучные уроки и бубнёж училок. И хоть идти пришлось чуть ли не вдвое дольше обычного, мы всё-таки справились. Я довёл её до самого дома.

— Зайдёшь? — спросила она.

— Мне как вампиру, требуется приглашение, — сказал я. — А то буду скрестись в окошко и завывать в трубу.

— Я тебя чесноком накормлю, будешь знать! Пошли уже! — сказала Варя.

Я помог ей подняться на крыльцо, открыл двери, завёл в дом. Помог даже снять сапожки, хотя Варя дико смущалась и порывалась сделать всё сама.

— Ох, батюшки! — воскликнула Елизавета Константиновна, увидев наше не самое эффектное появление. — Варя! Что стряслось?

— Ногу на физре подвернула, — ответил я вместо Вари, которая сидела на стуле и растирала опухшую лодыжку. — Я дойти помог.

— Спасибо тебе, Саша, — сказала бабушка.

— Всегда пожалуйста, Елизавета Константиновна, — сказал я. — Как тут не помочь?

— С уроков сбежали? — спросила она.

— Нет, — сказала Варя.

— Да, — сказал я одновременно с ней.

— Меня медичка домой отправила, — сказала Варя.

— Ладно. Уроки будете делать? — спросила бабушка.