— Может, лучше за сцену сразу пойдём? — спросила Варя, явно не горя желанием видеть опостылевшие за время учёбы лица.

— Ладно, давай, пока не началось, — сказал я.

Варя провела меня по коридорам ДК, и если в зале выход на сцену преграждали дружинники, то зайти с другой стороны удалось без проблем. Нужную гримёрку тоже отыскали без труда. Из неё доносился смех и громкий разговор, дверь была раскрыта настежь.

— … пьяные вышли, представляешь? А в Туркамыше Васька Трубин на спор в одних трусах и носках на сцену вышел, прикинь! Менты его сразу увели, конечно…

Мы с Варей заглянули внутрь. Музыканты «Икаруса» даже не сразу обратили на нас внимание. Трое сидели на диванчике, девушка с высокой причёской и блёстками на шее прихорашивалась у зеркала, какой-то модник в джинсах и расстёгнутой на груди рубашке настраивал гитару, ГДРовскую Musima Eterna De Luxe в красивейшем цвете санбёрст.

— Дима, привет! — воскликнула Варя.

— О, Варежка! Здорова! Сто лет тебя не видел! — модник оторвался от гитары и посмотрел на нас.

Все остальные тоже смерили нас равнодушными взглядами, кто-то вяло махнул рукой, девица у зеркала надменно фыркнула. Нам тут явно были не рады. Даже сам этот Дима.

— А мы тут на танцы пришли… Решили к тебе зайти, пока не началось… — сказала Варя.

— А чё время? — спросил один из музыкантов.

— Десять минут ещё, — посмотрел на часы другой. — Оль, ты всё? Мне тоже зеркало надо.

— Познакомься, это Саша! Мы с ним в ансамбле теперь играем, — сказала Варя.

Я протянул руку, чтобы поздороваться, Дима неохотно её пожал. Я невольно сравнивал его с собой нынешним, и сравнение точно выходило не в мою пользу. К счастью, только в плане внешности. Выглядел Дима Жаринов, как настоящий плейбой, высокий рост, густые длинные волосы, смазливое лицо, модная одежда. А вот на сцене в гитарном баттле я его уделаю, как первоклассника.

— Он тоже рок любит, — добавила Варя.

В глазах фронтмена «Икаруса» словно зажглась искорка интереса.

— И много рок-групп знаешь? — снисходительно спросил он.

Мне вспомнились девяностые или даже конец восьмидесятых. А назови десять групп. А назови американские. А этого знаешь? А того слышал? Нет? Ну ты и лох, значит.

— Я больше по британскому хеви-металу, обычный рок не так сильно люблю. Калифорнийский трэш уважаю, Металлику слышал, нет? Моторхед люблю, Веном, — сказал я.

— Во заливает пацан, — хохотнул кто-то из музыкантов.

— Про Моторхед слыхал, — протянул Дима. — А у тебя записи есть?

Ах, если бы только у меня были записи. На одной только перепродаже копий можно было бы неплохо подняться. Такие пластинки в Чернавске не просто редкость. Скорее тут можно увидеть НЛО или мутантов, нежели зарубежные пластинки.

— Нет, записей нет, — сказал я. — Я думал у тебя какими-нибудь разжиться. Варя говорила, ты им включал разное.

Он посмотрел на Варю задумчиво, пожевал губами.

— Допустим, — произнёс он.

— Ребята! Готовность пять минут! — в гримёрку внезапно заглянула И. И. Коротких.

— Хорошо, Ирин Иванна! — откликнулась девица. — Уже идём!

Начальница упорхнула куда-то, цокая каблучками по паркету, и мы смогли продолжить беседу.

— Давай это попозже обсудим, хорошо? — сказал Дима. — В ансамбле на чём играешь?

— Гитара, — сказал я. — «Урал» зелёный.

— Он разве живой ещё? — усмехнулся Дима.

— Саша восстановил, — сказала Варя.

— Так, паяльником пару раз ткнул, — отмахнулся я.

— А на басу можешь? — спросил Дима. — Нам басист нужен. Пашку в армию как призвали, так и не можем найти никого.

Варя удивлённо посмотрела сначала на него, а затем на меня.

— Могу, — сказал я. — Но не буду.

— Димон, пошли уже! — неприязненно глянув на меня, сказал парень с барабанными палочками в руке.

Музыканты «Икаруса» потихоньку выходили в коридор, протискиваясь мимо нас с Варей.

— Да погоди ты, дай с человеком поговорить, — огрызнулся Дима. — Уверен? Я два раза предлагать не буду. Зря отказываешься, мы ведь не только на танцах выступаем. В ресторанах играем. Мы не школьный ансамбль, врубаешься? Мы музыкой на жизнь зарабатываем.

Это он на мои ботинки посмотрел. Побитые жизнью. Деньги мне, конечно, нужны. Но не такой ценой. Предавать свой коллектив я не стану.

— У меня своя дорога, — сказал я. — У вас своя.

Я лучше буду выступать в подвалах и на квартирниках перед десятком зрителей, чем стану таким, как вы. Хотя предложение поначалу действительно казалось заманчивым. Как сыр в мышеловке.

— Пф, — фыркнул Дима. — Тогда удачи вам с вашим школьным творчеством. Пионэры.

— На октябрьском конкурсе увидимся, — сказал я.

— Тоже выступаете? Ну-ну, поглядим, — сказал он.

Дима натужно рассмеялся и вышел вслед за своими одногруппниками. Мы с Варей тоже вышли. «Икарусы» налево, на сцену, мы направо, в зал.

— Неприятный паренёк, — поделился я с ней своими впечатлениями.

— Зазвездился немного. Так-то он хороший, — возразила Варя.

А как по мне — с гнильцой человек. Да и команда у него под стать. И даже название. «Икарус». Заклятый враг Виктора Цоя. А его музыку я хоть и не очень любил, но как человека уважал.

Мы вышли в зал, где музыканты уже вышли на сцену и готовились начинать. Девица Оля оказалась их вокалисткой, Дима играл на гитаре и пел, трое остальных оказались ритм-гитаристом, клавишником и ударником. Народ в зале приветствовал их достаточно сдержанно.

— Давай начинай! — крикнул кто-то из пролетариев.

— Медляк давай! — крикнул другой.

Начали не с медляка. Заиграли «Поверь в мечту», и зал понемногу пришёл в движение, переминаясь с ноги на ногу. Разноцветные лампочки цветомузыки начали мигать невпопад красным, жёлтым и зелёным. Я почувствовал себя в этом зале абсолютно лишним. Тем более, что мы с Варей так и не присоединились ни к одной из танцующих компаний.

«Икарус» играли неплохо. Лажали периодически, но с душой, да и пела у них эта Оля достаточно хорошо, эстрадным вокалом. На сцене, правда, все они стояли, как приколоченные, но это скорее норма для здешних ВИА.

Люди в зале танцевали, общались, наслаждались субботним вечером под звуки популярных мелодий, в основном, советских, зарубежного звучало крайне мало, а если и звучало, то пели Дима и Оля с неистребимым рязанским акцентом, страшно коверкая слова. Иногда музыканты уходили на перекур, включая что-нибудь с магнитофона, примерно раз в полчаса играли медляк.

На первый же медляк я пригласил Варю. Заиграли «Белладонну» группы UFO, большинство парней тут же отошли к стеночке или вовсе пошли покурить, и зал остался полупустым, только немногие парочки прижимались друг к другу, качаясь в ритме медленного танца.

Она обняла меня за плечи, я обхватил её за талию. Расстояние не то чтоб пионерское, но и не чересчур интимное. Однако телу Саши Таранова хватило, чтобы подкинуть в кровь дозу гормонов, мешающих воспринимать действительность.

— Эта вечеринка отстой. Я ненавижу этих людей, — сказал я Варе на ухо.

Она засмеялась. Ещё одно подтверждение тому, что если ты девчонке нравишься, то можно нести любую чушь.

— Я тоже не люблю такое, — призналась она. — Слишком… Много людей.

— Можем уйти, если хочешь, — предложил я.

— Попозже, — сказала Варя.

Мелодия стихла, Оля объявила следующую песню, парочки начали расцеплять объятия. Мы тоже, улыбнувшись друг другу, разошлись в разные стороны.

— Сейчас вернусь, — сказал я.

Я почувствовал зов природы.

Возле туалетов, как всегда это бывает, толпились люди, девочки стайками, парни по одиночке. В здании ДК никто не курил, за этим следили строго, но помимо естественных надобностей, сюда ходили ещё и для того, чтобы пообщаться в относительной тишине. Звуки музыки доносились сюда приглушёнными, словно через ватное одеяло.

На выходе из туалета, в коридоре, я столкнулся с Гришаней. Наверное, с последним из всех, кого я желал бы повстречать на танцах.