— Виновата, исправим, — пробормотала Любочка.

Кобра ещё раз обвела нас всех ледяным взглядом, ещё раз понюхала воздух. Погрозила нам всем пальцем и ушла прочь. Атмосфера в каморке сразу стала совсем другой, как будто над нами прошла грозовая туча, зацепив лишь краем.

Зато Любочка вошла внутрь и закрыла за собой дверь, смурная и невесёлая. Я ожидал, что она накинется на меня со скандалом, начнёт отчитывать за хулиганскую выходку, но она только вздохнула тихонько и уселась на парту.

— Хотите пряник? — я протянул ей раскрытый кулёк. — Свежие.

Любочка неохотно взяла один. Я бы и портвейна предложил, но вряд ли после выговора от Кобры она согласится пить с учениками. Тем более в школе.

— Саш, не делай так больше, — вздохнула она.

— Простите, — сказал я.

Любочка чуть не плакала, вид у неё был чрезвычайно грустный, и на меня это работало гораздо лучше, чем любые крики, скандалы и выговоры. Хотелось как-то утешить, поднять настроение. Хотя бы пряником.

— Любовь Георгиевна… Выступление-то хоть… Как? — спросила Варя.

Любочка выдавила из себя улыбку.

— Мне понравилось. Хорошо получилось, — сказала она. — Да и вторая песня тоже понравилась. Только, Саш… Больше никакого несогласованного репертуара, ладно?

— Больше не будет, — сказал я.

По крайней мере, здесь, в школе. На выступлениях. Репетировать-то мы всё равно можем что душа пожелает.

— Вот и хорошо, — сказала Любочка. — Бас-гитару вам, кстати, скоро должны привезти.

— Нам бы ещё бас-барабан с педалью, малый, стойку микрофонную и напольный том… — начал я, но Любочка меня перебила.

— Тебе палец в рот не клади, да, Саша? — усмехнулась она.

Я заткнулся, понимая, что сейчас не время клянчить новые инструменты.

— В следующем месяце будет конкурс творческой самодеятельности… Городской. В ДК Маяковского. Коб… Капитолина Григорьевна хотела отправить туда ваш коллектив, — сказала Любочка. — Защищать честь школы. А то в прошлом году не отправляли никого, из РОНО потом… Ладно, это вам неинтересно. На конкурсе сыграть сможете?

— Да хоть сейчас! — воскликнула Света.

Географичка удивлённо вскинула брови, прищурилась, глядя на робкую и зажатую обычно пионерку.

— Нет, сейчас не надо, — сказала Любочка.

Я задумчиво почесал кончик носа, прикидывая, как примерно будет этот конкурс проходить. Школ в Чернавске было несколько, собственные ансамбли имелись почти в каждой, плюс отдельные музыканты и вокалисты со своими номерами. На выступление дадут минут по десять, вместе с подключением. Как раз на пару песен.

Вот только «Трава у дома» уже не прокатит. После оглушительного всесоюзного успеха её будут играть все, и я не удивлюсь, если она прозвучит на этом конкурсе раз восемь. Вместе с «Дельтапланом» Леонтьева, «Миллионом алых роз» и «Крышей дома твоего» Юрия Антонова.

— А когда конкурс? — спросил я.

— В октябре, — сказала Любочка.

— Значит, успеем подготовить своё, — задумчиво протянул я.

— Зачем⁈ Есть же песня отрепетированная! — воскликнула Любочка.

— Не думаю, что на конкурсе оценят Чака Берри, — пошутил я. — «Траву у дома» каждый второй ансамбль играть будет, я вам гарантирую.

— А вы лучше всех исполните! — возразила она.

— Нет, Саша прав, — сказала Варя. — Надо выделяться не только исполнением. Но и репертуаром.

— А получится? — неуверенно хмыкнула Любочка. — Все с чужими песнями будут. С самыми лучшими.

— Получится, — заверил я нашего любимого руководителя.

Тяжело, конечно, соперничать с народными хитами. Но заниматься плагиатом ещё не написанных песен я всё же не хотел. Да и это не всегда гарантирует успех, многие песни должны прозвучать в нужный момент, чтобы стать замеченными. Например, та же «Трава у дома», кажется, впервые прозвучала в исполнении Мигули, а не «Землян», и прошла почти незамеченной. Так и другие мегахиты в нашем исполнении могут не выйти дальше какого-нибудь занюханного чернавского ДК.

— Обязательно получится! — сжав кулаки, воскликнула Катя. — Всех порвём!

— Главное же не победа… А участие… — неуверенно проблеяла Света.

— Одно другому не мешает, — сказал я. — Любовь Георгиевна, значит, продолжаем работать?

— Конечно! — сказала она. — Но песни все сначала мне показываете.

— Тексты? — уточнил я.

— И музыку тоже, — сказала она.

Ладно, подставлять географичку всё-таки не хотелось. Все самые забойные вещи придётся отложить. Снова.

— Концерт-то закончился? — спросил я.

— Да, ребята там стулья таскают, — сказала Любочка. — Хотите присоединиться?

— Нам ещё аппаратуру затаскивать, — отрезал я. — И барабаны.

Любочка посмеялась.

— Тогда вперёд и с песней, — сказала она.

Куда деваться-то. Стараясь держаться прямо, мы вышли обратно за кулисы. Портвейн ударил по молодым организмам, непривычным к алкоголю, с удивительной силой, даже меня выпитое заставило напрячься, чтобы выглядеть трезвым. Не представляю, каково сейчас девчонкам.

Палиться тоже нельзя, даже перед Любочкой. Понять-то поймёт, всё-таки она сама ещё почти подросток, но последствия всё равно будут не самые приятные. Педсовет, родителей в школу, вон из комсомола, и так далее.

Старшеклассники тем временем перетаскивали стулья из актового зала обратно в классы, Кобра, стоя возле окна, о чём-то тихо разговаривала с директрисой.

Мы с Катей принялись снимать железо со стоек, она полезла под бас-барабан, отцеплять педаль. Попой кверху, в короткой школьной юбке, будто специально. Ладно хоть видел это шоу только я, Варя и Света перетаскивали в каморку синтезатор. Гормоны тут же забурлили в моей крови, я давно заметил, что некоторые вещи я не в силах контролировать.

— Что, нравится? — хихикнула Катя, заметив мой взгляд.

— А ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответил я.

— Даже не знаю, — протянула она, вылезая из-под барабана с педалью в руках.

— Минута на размышление тебе, — сказал я.

Я взял барабанную стойку, потащил в каморку. Надо будет как-нибудь позаниматься с Катей отдельно, показать ей несколько новых ритмов. Бразильскую сальсу.

Хотя, если рассуждать трезво, лучше бы вообще обойтись без отношений в группе. Почти всегда эти отношения кончаются крахом, а потом ещё и группу за собой на дно утаскивают. Примеров тому — масса, а вот обратных я сходу вспомнить даже не мог. А тут ещё и коллектив женский, я вообще один на троих. На четверых, если Любочку считать. Сложно всё. Так что лучше отношения себе найти где-нибудь на стороне, а от моих подопечных держаться подальше. Насколько это вообще возможно.

Школьники, таскавшие стулья, периодически поглядывали на нас, тихонько шушукаясь между собой. Оно и неудивительно, сегодня мы блистали на сцене, оказавшись самыми яркими на всём концерте, особенно по сравнению с трио баянистов и прочими фольклористами. Мы сегодня выдали настоящий хард-рок, а такая музыка звучит гораздо интереснее, чем заунывные напевы пионерского хора.

Когда актовый зал снова начал сиять девственной чистотой, а все инструменты и аппаратура вновь заняли своё место в каморке, мы все вместе собрались уходить. Чехол от басухи я задвинул в дальний угол, чтобы остатки портвейна никто случайно не обнаружил. Сама басуха, выпотрошенная и разобранная, лежала на подоконнике. Из-за кручёного грифа теперь из неё можно было бы сделать разве что безладовый бас, но я и врагу не пожелаю играть на безладовом «Крунке».

— Может, завтра в кино сходим? — предложил я, когда мы вышли за калитку школьного двора. — После школы.

Суббота. Короткий день. Погода прекрасная. Самое то, чтобы сходить в кино на относительно свежий фильм. Прокатывали наверняка всё то же самое, что и на прошлой неделе. Премьеры здесь бывали нечасто.

— Без меня… — вздохнула Катя. — Дела семейные…

— А на что пойдём? — спросила Света.

— Мы про джаз посмотреть хотели, — сказала Варя.

— Вот на это и сходим, — сказал я.

— Блин, тоже хочу, — буркнула Катя.