Эта футболка и одежда, которая была на мне вчера — все, что осталось от моей жизни, и кто знает, сколько времени пройдет, пока мне выплатят деньги по страховке.

Я: Я обязательно приду, в буквальном смысле, с колокольчиками.

Я: Потому что буду в настоящем костюме жуткой ведьмы, гадающей на таро.

Я: То есть я одолжу у своей тети тот странный платок с бубенчиками.

Я: Так как у меня нет своей одежды, которую я могла бы надеть.

Эмма: Звучит как потрясающий платок, и мне жаль, что так получилось с одеждой. Не могу представить, что ты сейчас чувствуешь.

Вздыхаю, думая о том, что меня разбудило в два часа ночи. Песня? Призрак?

Мне это не нравится.

Я: Эй, у тебя еще осталась та книга заклинаний, которую ты у меня купила?

Чувство вины захлестывает меня.

Я: Я выкуплю ее у тебя.

Эмма: Можешь забрать ее! У меня уже несколько месяцев не было никаких проблем.

Сглатываю. Как бы близки мы с Эм ни были, я отключаюсь от нее, когда она рассказывает о своих… проблемах с призраками.

Признак плохой подруги.

И еще один: плохое пророчество от фальшивой гадалки.

Эмма: Я бы принесла ее тебе, но занята. Увидимся завтра на встрече с поставщиками? Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится для стенда. Я могу помочь.

Завтра? Черт. Уже октябрь? Когда это случилось?

Я: Не, у моей тети должно быть более чем достаточно таких вещей. Она не будет против помочь мне. На самом деле, ей это понравится.

Эмма: Я чертовски рада, что ты все еще собираешься приехать. Осенний фестиваль не будет настоящим без нашего городского эксперта по магии!!!

Я: Я не пропущу.

Я бросаю телефон на кровать и закрываю лицо руками, застонав. Боже. Я не только самозванка высшей пробы, но и хреновый друг.

Зевнув, потягиваюсь. Размытый утренний свет бросает бледный луч на мою кожу. В этом месте осень совсем неощутима. Во всяком случае, пока — слишком жарко и влажно, но солнце кажется более мягким, чем его жесткое летнее «я».

Я переворачиваюсь на бок, и в голове снова проносятся события в покрытом хвоей лесу. Ах да, вот почему копалась в интернете, как перепившая кофе — потому что я что-то увидела.

Я видела что-то в лесу с Уордом Карлайлом, и что бы это ни было, оно напугало меня до смерти.

Он тоже это видел.

Я знаю, что видел.

Я смотрю в окно. Розовые бархатные занавески светятся, когда на них попадает солнце. Раздается резкое карканье вороны, от которого я немного напрягаюсь. Черные перья задевают окно, когда она садится на подоконник, и я резко встаю, качая головой.

— Нет, — говорю я окну. — На сегодня у меня уже полный комплект этого дерьма. Я достигла своего предела. Достаточно.

Быстро, как только могу, подхожу к окну и задергиваю шторы.

Совершенно не интересуюсь жуткой вороной. И никому не рекомендую.

Я думала, что смогу снова заснуть? Ха!

Провожу пальцами по волосам и решаю, что пора идти в главный дом и выпытывать у Тилли реальные ответы.

Она явно знает, что что-то происходит.

— Черт. — Плюхаюсь обратно на кровать. Поход к тете Тилли означает, что мне придется признать две вещи, которые я предпочла бы не признавать.

Во-первых, что она была права. Тилли просто невыносима, когда она права.

Во-вторых, мне придется признать, что я что-то видела в лесу.

Это, безусловно, худший из двух вариантов. Тилли окинет меня знающим взглядом и в миллионный раз скажет, что у меня такой же дар, как и у нее, только более мощный. Потом мне прочтут лекцию о том, как я должна его использовать, как должна открыться природе и стихиям — бла-бла-бла — и как неправильно зарабатывать на нем.

Я закатываю глаза, хватаю подушку и кричу в нее.

Честно говоря, удивительно, что Тилли не стала откровенно злорадствовать по поводу того, что вся моя жизнь сгорела дотла. Я просто в легком шоке от того, что она не закричала: «Я же говорила!» и не станцевала танец с пенным огнетушителем.

— Аргх. — Я хлопаю кулаком по изголовью кровати, о чем тут же жалею.

Может, мне стоит еще пошарить по дому? Выяснить, что задумала Тилли. Зачем селила в этот дом целую кучу женщин. Узнать, из чего на самом деле состоят все «дополняющие» заклинание ингредиенты и рецепты.

Это если я смогу вспомнить все то, чему Тилли учила меня в подростковом возрасте.

Раньше я знала травы и ее магические ритуалы как свои пять пальцев. Тогда все это казалось забавным и веселым.

А сейчас? Сейчас я использую знания о травах в основном для приготовления чая и притворяюсь, что читаю предсказания по гуще.

Я заблокировала ту часть себя, которая, по мнению Тилли, могла «видеть», после того как она показала мне то, что я не хотела видеть. То, что я не могла забыть.

Несколько разных психотерапевтов настаивали на том, что я улавливаю сигналы подсознания, и, возможно, то, что помню, отличается от реальности.

Все, что знаю, это то, что я не готова… заниматься всем этим.

Но также знаю, что мне нужен сон, и если это какой-то странный трюк Тилли, то хочу выяснить и это.

Конечно, есть кто-то, кому я могу рассказать о том, что знаю, и попросить о помощи. Если это не сверхъестественное, а это, конечно, не так, то, может быть, мы сможем разобраться в этом вместе.

Хлопаю в ладоши.

У меня есть план.

Расследую, собираю улики и несу свои находки моему горячему, злобному, новому партнеру по сверхъестественным преступлениям: Уорду Карлайлу.

Глава 6

Уорд

Я спал. Не очень хорошо, не очень долго, но я действительно спал.

Конечно, мне снились кошмары о девушке, взбивающей масло с волосами, скрывающими лицо, как в каком-нибудь фильме ужасов начала 2000-х годов. Но если отбросить сны, наполненные животными жирами, сейчас я чувствовал себя намного лучше, чем за все последние месяцы.

Напевая, я переворачиваю блинчик и ухмыляюсь, когда он идеально ложится обратно на сковороду. На чугунной сковороде рядом с ним шипит бекон. Да, сейчас, блядь, время обеда, и я проспал пятничную встречу, на которую обычно хожу, но не могу придумать ни одной темы, которую хотел бы обсудить.

Мне на все насрать.

Даже тот факт, что у меня закончился кленовый сироп, не беспокоит меня так, как это могло бы быть вчера.

Поэтому, когда раздается звонок в дверь, я улыбаюсь, открывая ее, — бекон все еще готовится на плите.

Тара.

Она все еще в своей футболке «Дворец кисок». Без носков, на икрах и лодыжках грязь, а на ногах у нее самые уродливые тапки, которые я когда-либо видел.

Она не должна быть такой чертовски милой.

Я секунду смотрю на нее, пытаясь прийти в себя.

— Нам нужно поговорить, — говорит она, протискиваясь мимо меня. Она вертит головой, оглядываясь по сторонам. — Ты сам все это сделал?

Во мне вспыхивает гордость, но потом я вспоминаю, что она — враг. По крайней мере, она племянница врага.

— Какого черта ты здесь делаешь? — спрашиваю.

— Ты ведь вырос не в Техасе, не так ли? — спрашивает она, ее красивые губы растягиваются в улыбке.

Я смотрю на нее, положив одну руку на бедро, пока она проплывает мимо меня на кухню, продолжая озираться по сторонам.

— Если бы это было так, ты бы уже предложил мне сладкий чай или… кофе? — В этом слове звучит нотка надежды, и если бы я не был так предвзят к ней, то мог бы счесть это милым.

— Зачем мне угощать тебя? Я хочу, чтобы ты ушла.

Тара только смеется. В одной руке она держит пакет с бог знает чем. Другой она дергает подол своей футболки. Ее голые ноги по-летнему загорелые, а футболка достаточно длинная, чтобы прикрыть ее задницу, и достаточно короткая, чтобы я в принципе подумал о ее заднице.

Такая непритязательная футболка не должна вызывать мысли о ее киске, и все же я представляю себе ее.

— Почему ты все еще носишь это?

— Ты что, не слышал? Новости облетели уже весь город. Моя жизнь сгорела дотла. На самом деле, уверена, что моя тетя упоминала об этом вчера, как раз перед тем, как ты сказал нам, чтобы мы «отвалили». — Она наклоняет ко мне голову, трепеща длинными черными ресницами. — Ну, в тот самый первый раз за последние двадцать четыре часа, когда ты предлогам мне отвалить.