Она моргает на меня, затем закатывает глаза и удивленно смеется.

— Ты закончил?

— Смотря, что. У вас есть винный погреб и, может быть, кирпичи и раствор? Редкий сорт Амонтильядо?

Тара вздрогнула, сморщив нос.

— Я всегда ненавидела эту историю. Я впервые прочитала ее в выпускном классе средней школы в 8:15 утра, и действительно, я могу придумать только несколько худших способов начать свой день.

— По — гений. — Меня не волнует По, не совсем, но мне нравится слушать, как Тара говорит.

— Я не говорила, что он не гений. На самом деле, думаю, что это довольно, ах, показательно, что сердце его рассказов продолжает биться так долго после его смерти. — Она одаривает меня самодовольной улыбкой после своей шутки, и мы оба удивляемся, когда я фыркаю от смеха.

— Это было ужасно, — говорю я, качая головой и открывая для нее входную дверь.

— Ты согласен? Это часть моего обаяния. — Она останавливается в дверях, так близко, что я улавливаю запах ее духов. Я глубоко вдыхаю, впитывая его. — Ужасные шутки и разрушительно привлекательная внешность, — продолжает она, ухмыляясь.

— С этим не поспоришь, — бормочу я.

Я наблюдаю за ней так внимательно, что вижу момент, когда мои слова попадают в точку. Зрачки ее глаз расширяются от удивления.

— Так-так-так, смотрите, кого кошка притащила, — говорит Тилли.

Тара проскальзывает в дверь, и я заставляю себя улыбнуться ее тете.

— Тилли, рад снова тебя видеть, — говорю ей.

— О, прекрати нести чушь, Уорд. Совершенно ясно, что тебе это не приносит радости, — говорит она.

— Поужинать с двумя милыми женщинами? Не могу сказать, что я сильно против. — Честно говоря, я бы предпочел, чтобы Тилли здесь не было, но Тара?

Тара заставляет меня… чувствовать то, о чем я уже и не мечтал.

— А ты полон дерьма, — говорит Тилли, но она улыбается, ее глаза блестят. — Но, по крайней мере, он не говорит нам, чтобы мы отвалили, так что это уже прогресс, а?

Тара смеется, и когда я оглядываюсь на Тилли, ее улыбка тоже кажется настоящей.

— У вас двоих действительно хорошее настроение.

— Конечно, хорошее. Ты даешь мне то, чего моя семья добивалась веками. На этой полоске земли было больше разборок, чем в Вероне. — Тилли гогочет, явно довольная тем, как все обернулось.

Лицо Тары бледнеет, и ее глаза становятся огромными, когда она переводит взгляд с тети на меня.

— Что ты имеешь в виду, говоря о вражде?

— Я же тебе все рассказывала. — Тилли гримасничает. — Только не говори, что не слушала.

— Сколько мне было лет, когда ты мне это рассказала, тетя Тилли?

— О, я не знаю. Тринадцать, наверное. Плюс-минус несколько лет.

Тара бросает на меня недовольный взгляд, и где-то в доме начинает звенеть таймер.

— Черт, это еда. — Тара вскидывает руки вверх и бежит к таймеру и, как я полагаю, на кухню.

— Она готовила это блюдо несколько часов, — говорит мне Тилли, и на этот раз улыбка сменилась выражением лица, которое напоминает мне хищника, нацелившегося на добычу. — Что за сделку вы заключили?

Ее вопрос застает меня врасплох, и я долго изучаю лицо старухи, пытаясь понять, действительно ли она не знает или что-то замышляет.

— Мне нужна была ее помощь, и она согласилась ее оказать… в обмен на землю, которую ты хочешь заполучить. Я получаю от нее помощь, которая мне нужна, вы двое получаете землю, и я могу спать спокойно.

— А. Это объясняет, почему у тебя хорошее настроение.

Я потираю челюсть, смущаясь.

— Потому что ты наконец-то хорошо выспался. — Она кивает головой, как будто это имеет смысл, и это так… но что не имеет смысла, так это странное выражение на ее лице. — Интересно… Интересно.

— Интересно что? — спрашивает Тара, появляясь в дверном проеме.

— О, ничего, Тара. Ничего такого, о чем бы ты хотела услышать.

Выражение лица Тары повторяет мое собственное замешательство, но Тилли просто улыбается нам обоим.

— Значит ли это, что ужин готов?

— Да.

— И ты принес документы об официальной уступке мне спорной земли? — спрашивает Тилли.

— Ты можешь подождать, пока мы поедим, и потом спросить об этом?

Тилли пожимает плечами.

— Я имею в виду, что не понимаю, почему мы должны есть с ним, если он не хочет быть здесь.

Тара хмурится, и я понимаю, какой смысл она уловила в словах Тилли.

— Я хочу быть здесь. Может быть, не для тебя, Тилли, но Тара готовила для меня, и я бы очень хотел поесть с ней.

— Вот он, засранец, которого я знаю и люблю, — смеясь, говорит Тилли. — Хорошо тогда. Давайте поедим. Хотя, Тара, я не знаю, почему ты просто не разогрела одну из запеканок, которые тебе пожертвовали из Нью-Хоупвелла.

— О, это просто. Я хотела поразить вас обоих своими кулинарными способностями. — Тара ухмыляется, глядя на тетю, а во мне пульсирует удовольствие.

Она хотела произвести на меня впечатление?

— Кроме того, Уорд однажды готовил для меня, и я подумала, что будет справедливо, если я окажу ему ответную услугу. Давайте присядем, пока все теплое. — Юбка Тары развевается вокруг ее ног, когда она ведет нас в столовую, которая, в отличие от остальной части очень хорошо отреставрированного и величественного дома, выглядит как… логово ведьмы.

Настолько, что мне остается только стоять и озираться.

С потолка свисают вверх ногами цветы и травы, в посудном шкафу стоят странные баночки с рукописными этикетками, книги в кожаных переплетах и хрустальные шары. Маленький чайный столик в углу уставлен иллюстрированными открытками и крошечными бархатными мешочками, а также ступкой и пестиком.

— Я знаю, ладно? — Тара проследила за моим взглядом.

Здесь все захламлено, но не хаотично, а атмосфера не бессистемная, а уютная.

— Я вижу, что эта комната — твоя любимая, — говорю я Тилли.

— Почему? Потому что она такая же сумасшедшая, как и я?

— Нет, — качаю головой, слегка возмущенный тем, что Тилли считает меня таким придурком. — Тут полно вещей, которые, как я могу сказать, тебе должны понравиться. Здесь хорошо. Мирно.

— Точно. — Тара растягивает это слово, и обе женщины смотрят на меня так, словно я внезапно стал ярко-зеленым.

— Он хорошо себя чувствует? — Тилли спрашивает Тару. — Он ведет себя… вежливо.

— Я чувствую себя прекрасно. Оказывается, сон — это спасение. — И твоя прекрасная племянница тоже, — чуть не добавляю я.

— Сколько будет два плюс два? — Тилли смотрит на меня.

— Сон, — говорю я, не давая ни одного шанса.

— Точно. Что ж, нам лучше подать ему ужин, чтобы он потом не мог заявить, что мы уморили его голодом.

— Подано, — говорит Тара певучим голосом, жестом указывая на деревянный стул с высокой спинкой.

Вдоль всего стола стоят накрытые тарелки, и мерцающие конусные свечи заливают комнату теплым светом.

Тара дважды хлопает в ладоши, и верхний свет выключается, оставляя комнату освещенной свечами.

— Магия, — говорит мне Тилли сценическим шепотом.

— Датчик, — поправляет Тара, ухмыляясь своей тете. — Присаживайся. Ничего особенного…

— Не надо этого дерьма про скромного повара, Тара, — ворчит Тилли. — Это шикарно. Она приготовила все сама. Жареный цыпленок, запеченный картофель, нарезанная вручную французская стручковая фасоль … и, кажется, торт «Черный лес»?

— Да. — Тара кивает. — Торт вышел просто чудовищный. Не знаю, стоит ли мне его подавать.

— Звучит невероятно, — говорю я серьезно.

Еще лучше? Она приготовила его для меня.

Этот ужин при свечах, домашний и трудоемкий, не был частью нашей фиктивной сделки о свиданиях.

Но она все равно сделала это — и никогда еще идея жареной курицы не нравилась мне так сильно.

Глава 15

Тара

За столом воцарилась тишина — не та неловкая тишина, которую я ожидала, а тишина голодных людей, наслаждающихся тем, что перед ними на столе.

Я украдкой поглядываю на Уорда между своими порциями на вилке, а Тилли продолжает многозначительно смотреть между нами.