Перевод: Julia Ju
Редактура: Angel Lina
Обложка: Ленчик Lisi4ka Кулажко
Вычитка: Ленчик Lisi4ka Кулажко
Оформление: Ленчик Lisi4ka Кулажко
Глава 1
Тара
Самое замечательное в маленьких городках то, что почти все друг друга знают. С другой стороны, самое плохое в маленьких городках — это то, что почти все друг друга знают.
Впрочем, сегодня это не обязательно плохо.
Дым вьется клубами сажи над останками моего бизнеса в центре города и квартиры на втором этаже, объятых огнем, а люди, с которыми я не общалась много лет, шлют мне сообщения с запеканками и соболезнованиями.
Телефон в моей руке почти такой же горячий, как и слезы, которые не перестают стекать по моим щекам.
Пока я стою за оградительной лентой пожарников, раздается грохот, и вывеска с надписью ТАРО, КОЛАЧ И ЧАЙ падает на бетонный тротуар.
Она мигает …РО …ЛАЧ …, один раз, второй, потом посылает вверх фейерверк искр, прежде чем умереть… и это вполне соответствует тому, что я чувствую. Большая гнилая боль.
Душно и жарко, и дым щиплет глаза, когда наблюдаю, как бизнес, который я построила, буквально падает на землю. Все, что я могу делать, это смотреть, как смс за смс приходят на мой телефон, как пять лет упорной работы превращаются в дым, и думать: я должна была это предвидеть.
В конце концов, предвидеть — это моя работа.
Это я, гадалка, прославившаяся на весь Нью-Хоупвелл, самый населенный привидениями город в Техасе, по версии журнала Travel and Leisure, и, полная и абсолютная фальшивка.
Наверное, я заслужила это за то, что была такой лгуньей. Я, конечно, читаю карты, но также читаю людей. Я не верю в это так, как верила, когда начинала.
Передо мной стоит пожарный, и по движениям его рта и выражению лица я понимаю, что он разговаривает со мной уже несколько минут.
— Простите, что? — говорю, убирая с глаз прядь фиолетовых волос.
— Я сказал, что похоже причина в электричестве. Старое здание загорелось и просто… — Он делает руками взрывающееся движение. — Очень повезло, что вы были в магазине. У вас есть страховка, верно?
Я смотрю на коричневый бумажный пакет, лежащий на земле рядом со мной — мороженое, которое купила и забыла о нем, наверняка полностью растаяло в эту затянувшуюся летнюю жару — и думаю, насколько мне повезло.
— Да. У меня есть страховка. — Я тяжело сглатываю, потому что теперь, когда говорю, слезы, кажется, вот-вот захлестнут меня, а комок в горле такой большой, что больно.
— В здании кто-нибудь был? Домашние животные?
Я качаю головой, обхватывая себя руками.
— Нет. Никаких домашних животных. Они уже спрашивали меня об этом.
— Конечно. Конечно. Слушайте, на вашем месте я бы нашел, где остановиться. — Он дернул подбородком в сторону дымящихся обломков. — Такие вещи страховые компании разбирают месяцами. Они проводят расследование, проверяют, не было ли это мошенничеством, и все такое прочее. Может быть, вас куда-нибудь отвезти?
Он смотрит на меня с сочувствием, но то, как его взгляд опускается к моим губам, заставляет меня похолодеть. Он что, всерьез хочет меня подцепить? Прямо сейчас? В этот один из худших дней в моей взрослой жизни?
Я кладу руку на бедро, собираясь сказать что-то, о чем потом могу пожалеть, но как только я открываю рот…
— Ей больше ничего от вас не нужно, молодой человек, — раздается сильный голос, и костлявые пальцы впиваются мне в плечо. — Она едет домой со мной.
— Тетя Тилли, что ты здесь делаешь? — оборачиваюсь, и тетя улыбается мне в ответ, ее голубые глаза озорно блестят.
— Ну, я приехала в город, как только слухи о том, что случилось, дошли до меня. Эта чертова штука звонит не переставая.
Она протягивает свой мобильный телефон. Тот самый кирпич Nokia, о котором я даже не подозревала, что его еще выпускают. Когда она широко раскрывает руки для объятий, я не колеблюсь.
Едкий запах дыма исчезает, и на смену ему приходит знакомый аромат булочки с корицей и кофе. Один запах тети Тилли и ощущение ее сильных и жилистых рук вокруг меня, и я чувствую, что все будет хорошо.
Я отстраняюсь, и желание наконец-то заплакать настигает меня с новой силой.
— Неужели информация так быстро распространяется? Почему я не знала об этом?
— Твой дом горит, а ты удивляешься, почему я узнала так быстро? — Она подняла на меня белоснежную бровь. — Знаешь, ты не так уж и расстроена, как я думала.
Я не знаю, что на это ответить, поэтому снова обнимаю ее.
Я расстроена.
Правда. Конечно, расстроена.
— Кстати, о телефонных сплетниках, — легкомысленно говорит Тилли. — Сара Ходжинс тебе не звонила? Ее мясная запеканка — моя любимая. Знаешь, что? — Она выхватывает у меня из рук телефон, затем небрежно подносит его к лицу, разблокируя. — Я об этом позабочусь.
— Что? — пролепетала я, но тетя Тилли уже набрала номер, полностью игнорируя меня.
— Привет, Сара. Привет, дорогая. Да, именно поэтому я и звоню. — Она подмигивает мне, а затем притворно хмурится, что выглядит совершенно неуместно. — Просто ужас. Бедняжка в шоке. Не может прекратить плакать. О, да. — Она делает паузу, критически прищурив глаза. — Она плачет. Она выглядит ужасно.
Я изумляюсь, затем оглядываю себя. Конечно, я не одета так, чтобы произвести впечатление, но мне нравится этот маленький черный комбинезон. И моя графическая футболка под ним мне тоже нравится.
— Честно говоря, мне придется сводить ее по магазинам. Целый новый гардероб. Конечно! Да, она останется со мной. Столько, сколько потребуется, чтобы поставить ее на ноги.
Она смеется над чем-то, сказанным Сарой, а я не могу ничего сделать, кроме как смотреть, так как по моему лицу разливается тепло. От огня, да, но также… может быть, немного от смущения.
— Да, конечно, не откажемся от мясной запеканки. Я буду занята тем, что буду пытаться разобраться с ее проблемами и поддерживать этот старый дом, понимаешь?
Она на мгновение умолкает, и я одергиваю комбинезон, нахмурившись еще сильнее. Разбираться с моими проблемами? Что это значит?
— О да, мы были бы рады получить двойную порцию. Это было бы очень щедро с твоей стороны. М-м-м… Нет, мы не употребляем молочные продукты. Очень мило с твоей стороны, что ты спросила. И вот что я тебе скажу: не могла бы ты передать остальным девочкам, что нам не помешала бы помощь? Чем больше у нас — у нее — будет еды, тем легче ей будет. Ей сейчас нужно, чтобы все было легко, бедняжке. — Она кивает, а потом шлепает меня по бедру — довольный удар, который больно жжет. — Да, мы любим куриный тетраццини1 и салат «Цезарь». Конечно, мы рады любому блюду. Знаешь, уверена, что твой знаменитый хлеб из закваски поднимет ей настроение. Пять буханок, наверное, в самый раз, угу. Конечно. Нет, спасибо. Ты просто ангел. О, мне нужно идти. Она только что опять начала плакать.
Тетя Тилли обрывает разговор с бедной Сарой Ходжинс, которую ей только что удалось ввести в заблуждение и заставить прислать ей продукты на неделю, а если она сможет убедить остальных жительниц Нью-Хоупвелла, то, возможно, еще на месяц или два.
Даже не злюсь. Я впечатлена. И немного напугана.
Я тяжело сглатываю, а она ухмыляется, как Чеширский кот. Беловолосый, но такой же непредсказуемый.
— И во сколько мне обойдется проживание у тебя, тетя Тилли?
— О, пожалуйста. Какая ерунда. — Она взмахивает рукой, и ее ногти, покрытые акварельным лаком, сверкают в лучах позднего сентябрьского солнца. — Не много. Совсем немного.
— Тетя Тилли, — говорю, стараясь вложить в свой голос как можно больше предупреждения.
— Я расскажу тебе об этом, когда ты сядешь в машину, — уговаривает она, невинно моргая, хлопая ресницами.
— Не-а. — Качаю головой, потому что, если я и знаю свою тетю Тилли, то она всегда и во всем ищет свою выгоду. Не то, чтобы она не была щедрой — она прекрасный человек. Она всегда была моим задушевным другом на редких семейных встречах. Тетя — черная овечка, с которой мне не терпелось провести время. — Расскажи мне сейчас.
