— Хватит ему объясняться, — огрызнулся Саша на брата. «Я знаю свою сестру, и она никогда бы не выбрала тебя».

Неправильный.

«Это не подлежит обсуждению». Мой голос прозвучал глухим ревом, его слова разожгли огонь, уже горящий внутри меня. Татьяна была моей, и никто не удержал бы ее от меня. Даже ее гребаные братья. Ее братья-защитники были ее единственным недостатком.

Я смотрел на них троих с холодной яростью; мужчины, которые стояли на моем пути к тому, чего я хотел.

— Ты ей не нравишься, Константин, — проворчал Саша. — Ты даже не в ее вкусе.

Гнев скрутился в моей груди с отвращением, прежде чем застыть. Я узнал это чувство. Это был тот самый, который часто описывал мой папа, когда узнал о мамином предательстве. Она была его пороком, и он погубил его так же, как тот белый порошок погубил Максима.

Я был на пути к тому, чтобы позволить Татьяне стать моим пороком. Или, может быть, я уже был там. Жажда ее разлилась по моим венам, как лава. Горячий и поглощающий. Пока в моем теле есть жизнь, я не смогу отказаться от нее.

Я встал, застегнул куртку и повернулся, чтобы уйти.

«Я позволю тебе разобраться со слиянием наших семей», — сказал я, открывая дверь и лицом к лицу столкнувшись со своей одержимостью. Мой взгляд скользнул по ее стройной фигуре, ее фирменному черно-белому наряду от Шанель, облегающему ее тело, как вторая кожа.

Ее глаза сверкнули от удивления, а щеки покраснели. Она оглянулась назад, затем снова на меня, ее взгляд задавался вопросом, что я здесь делаю.

— Татьяна, — поприветствовала я ее, самодовольно улыбаясь. Дайте ей немного попотеть. Или, может быть, она осмелится расспросить своих братьев о том, что я здесь делаю. Хотя я сомневался, что они ей что-нибудь скажут. Они всегда защищали ее и укрывали от всего.

«Пора надеть что-нибудь цветное», — заметил я, затем прошел мимо нее, вдыхая ее сладкий парфюм.

Розы были бы для меня смертью.

Пять часов спустя я сидел в своей библиотеке за столом с сигарой в руке и изучал своего брата-близнеца.

Этот городской дом принадлежал нам обоим, но мне показалось странным, что он оказался здесь. Он ненавидел это место и не заходил в этот дом с тех пор, как умер наш отец.

В комнате воцарилась тишина, я смотрел на него. Он стал тоньше и бледнее, под глазами у него темнели тени. Мои мышцы напряглись, и раздражение озарило мою грудь. Меня пронзила мысль, что, возможно, просто возможно, я облажался, защищая брата все эти годы. Возможно, я сделал его слабее.

— Итак, ты собираешься присоединиться к нашей родословной с этой николаевской сукой? — выплюнул он, и это имя было словно болезнь на его языке.

— Берегись, Максим, — предупредил я холодным голосом. Может, он и мой брат, но Татьяна была для меня гораздо большим. Что-то интуитивное и жестокое пронизывало меня каждый раз, когда я думал об этой женщине. Я хотел… нет, нуждался в ее обнаженной подо мной, ее ногтях на моей коже и ее круглой заднице под моими ладонями.

Но еще больше я хотел, чтобы она была защищена. Брак со мной сделал бы ее неприкасаемой.

— Я думал, ты ненавидишь блондинок? — небрежно спросил Максим, имея в виду нашу маму. Когда я не ответил, он продолжил: «Иллиас… имя моего отца и брата. Вы оба, один и тот же человек. Убийцы».

Мой взгляд мог убить меньшего человека. Максиму повезло, что он был моим братом, иначе я бы убил его прямо здесь, на месте.

После того, что совершила наша мать, папа терпеть не мог блондинок. Максим был слишком под кайфом, чтобы осознать, что путает факты. Если только он не думал, что разговаривает с нашим отцом. У нас было общее имя, но мы не были одним и тем же человеком.

«Ты такой же облажавшийся, как и папа», — сказал он. «Ты будешь преследовать женщину до смерти, как и он. Сможешь ли ты нажать на курок и казнить ее, как это сделал он ?»

Выражение моего лица потемнело, и я сказал ему еще одно слово, и он обнаружил бы себя мертвым. Он открыл рот, затем, увидев мой ожесточенный взгляд, закрыл рот, доказывая, что в нем еще осталось немного самосохранения.

«Почему ты в России, Максим?»

Его расширенные зрачки встретились со мной взглядом, но я знала еще до того, как он открыл рот, что он не ответит правдиво.

"Отпуск."

Он встал и ушел, оставив после себя тревожное чувство, как раз в тот момент, когда мой сотовый просигнализировал о входящем сообщении.

Неизвестный номер.

Чертово дерьмо. Мне так надоели эти видео.

Еще одно входящее сообщение. Маркетти.

Я отправил его на голосовую почту, когда набирал другой номер. Нико Моррелли.

"Привет?"

«Моррелли, это Ильяс Константин».

Сердцебиение тишины. «Бля, я не поверил, когда увидел номер. Я был уверен, что это шутка».

Сардоническое дыхание покинуло меня. «Разве мы не слишком стары для шуток?»

«Может быть, но у меня есть дочери, которые ради шутки ворвались в мой сейф. Вот и все. Улыбка коснулась моих губ. Я мог только представить, что это сводит его с ума. "Что я могу сделать для вас?"

Веселье мгновенно покинуло меня, когда я подумал о том, что мне нужно. Я чертовски ненавидел просить об одолжении. Но до сих пор отслеживание цифрового следа оказалось безуспешным. Возможно, Нико со всеми своими ресурсами сможет определить, откуда берутся эти видео.

— Мне нужен след, — сказал я, слова горькие на языке. Я мог бы полагаться на своего близнеца во всех технических вопросах, но мозг Максима был настолько чертовски прожарен от наркотиков, что он стал ненадежным.

— Конечно, хотя я думал, что ты хранишь все это у себя, — заметил Нико, прекрасно зная, что я так и сделал.

«Этот другой», — сказал я ему. «Это более личное и нацелено на меня».

Черт, это было направлено против всех нас — Маркетти, Ромеро, Агости, Леоне, даже Каллаханов с тех пор, как они присоединились к нашей организации. Той ночью на стоянке, когда мой старик убил отца Адриана, а моя мать затеяла это дерьмо. Мальчик вырос и пришел мстить. Как и предупреждал мой отец. Старик Адриана обратился за помощью к Шипам Омерты. Он этого не понял. Вместо этого отец Маркетти сообщил моему отцу о планах моей матери. Именно так мой отец перехватил их встречу.

И теперь Адриан хотел отомстить.

«С чем мы имеем дело?» он спросил.

«Неотслеживаемая запись», — сказал я, откинувшись на спинку стула. «В тот момент, когда он заканчивает играть, он исчезает». Я позволил словам впитаться в себя. «Видеозаписи могут быть использованы в качестве доказательства».

— Ну, черт.

Это было мягко сказано. Хотя я знал, что мои связи могут справиться с доказательствами и заставить их исчезнуть, если они когда-нибудь попадут в правовую систему, это не помогло бы мне с Татьяной.

Особенно если она вспомнит, кто убил Адриана.

ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

ТАТЬЯНА

я

Ильяс Константин.

На николаевском газоне. Ну, формально вся Россия была его территорией, но дом был священной землей, а эта принадлежала нам. Не он.

Я ждал, пока трое моих братьев закончат споры о том, кто останется, а кто уйдет. Конечно, Василий и Алексей останутся. Они привезли свои семьи. Это было данностью. Саша должен это знать.

Когда двое моих братьев разошлись, оставив меня с Сашей, я наконец открыл рот, чтобы задать единственный вопрос, который имел значение.

— Почему он был здесь?

Взгляд Саши переместился на меня, изучая меня. "ВОЗ?"

Я прищурился, мне было не до его игр. — Не спрашивай меня, Саша? Я не сова. Почему Илиас был здесь?

Я осознал свою ошибку в тот момент, когда его имя сорвалось с моих губ. Мне следовало обращаться к нему по фамилии. Это было более безлично.

— Как ты думаешь, почему он был здесь? он ответил своим вопросом.

Я пожал плечами. — Если бы я знал, я бы не спрашивал тебя. Буду ли я?"