— Оу! — это короткое междометие «старейшина» Джеймс произносил с разными интонациями, вкладывая широченную палитру эмоций. — Это интересно!.. A lot of thanks! And have a nice day! Glad to meet you! Bye!

— Bye! — впервые за все это время произнес Молчаливый Боб.

«Старейшины», о чем-то оживленно переговариваясь на английском, двинулись дальше своей дорогой. А мы еще какое-то время стояли, обмениваясь многозначительными взглядами.

— И давно ты знаешь английский? — наконец-то спросила Ника, удивленно и в то же время заинтересованно.

— Братуха, нормально ты с ними балакал! — добавил Валерка. — Только я не понял, почему они старейшины? Хотел сам спросить, но заслушался…

— Сохранились неплохо, — пошутил я. — А так это просто сектанты. Американские проповедники.

— Блин! — стушевался кузен. — А я думаю, почему такие молодые старейшины…

— А что касается английского, — я вновь повернулся к Нике, — я просто понял, что надо его подтягивать, теперь книжки читаю, фильмы смотрю…

— Вадик, ты на английском читаешь? — удивился Серега. — А почему я не видел?

— Я по ночам, — блин, младшего не проведешь. — Особенно на дежурствах у Утюганова. Ну, в общем, подтягиваю язык потихоньку. А ты, Ника, поинтересуйся у Тани — вдруг ее «взрослый покровитель» из этих. Они такие персонажи, ушлые. Не увидишь как, и уже полностью в их сетях. Ловцы человеков.

— Поняла тебя, Вадик, — задумалась Ника. — Честно, мне и в голову такое не приходило… Блин, точно — надо с ней встретиться, обсудить все еще раз.

— Вот и правильно, — кивнул я. — Ладно, пойдемте домой. Мне еще по делам надо будет побегать, чтобы до дежурства успеть.

На проходной АРПа меня встретил не только Пал Саныч, старик-вахтер, но и крепкий парень в десантном тельнике. Грубо остановил, загородив мускулистым телом дверной проем. За спиной масляно поблескивал ствол «калаша».

— Куда, на?

— Работать, на, — спокойно ответил я. — Сторож я, хозяйство Михаила Вагитовича охраняю. Каменев моя фамилия, в журнале должно быть указано.

Я кивнул в сторону напуганного и по-прежнему глуховатого Пал Саныча, который меня узнал и теперь дрожащими ручками прислонял к мутному пластику своего «аквариума» пожухлые страницы амбарной книги.

— Каменев Вадик, — надтреснутым голосом сообщил он, подслеповато заглядывая в косые чернильные строчки и, найдя мою фамилию, потыкал заскорузлым пальцем. — Он у Михаила Утюганова сторожем числится.

— А-а, — уже спокойно протянул молодой десантник и протянул мне крепкую и широкую, как лопата, ладонь. — Кирюха.

— Вадим, — представился я в ответ.

— Извиняй, Вадик, — десантник отступил в сторону, уступая мне дорогу на предприятие. — Слыхал ведь, наверное, что случилось?

— В курсе.

— Вот меня и поставили на усиление, — Кирюха поиграл мускулами. — Так что не ссы там, если че.

— Не буду, — я улыбнулся. — А тебя одного, извини, конечно, не маловато?

— Так на территории еще пацаны, — сначала я подумал, что Кирюха для воина дяди Васи слишком болтлив и беспечен, но потом понял. Ему и незачем скрывать, что на АРПе вооруженные люди. Наоборот, все они намеренно демонстрируют силу.

— Понял, — сказал я и пошел дальше. — Бывай, Кирюха.

— Ага, давай.

У входа тоскливо смотрел в пустоту Сигнал, его бок был перевязан потемневшим бинтом. Увидев меня, он поднял глаза и еле заметно шевельнул челюстями. Мне стало жалко пса, я подошел поближе, аккуратно и плавно протянул руку, погладил за ухом. Сигнал неожиданно лизнул мне ладонь, потом снова уткнулся в землю.

Самого Утюганова в цехе не было, поговорить с ним не удалось. Плохо, конечно, но что поделать. Мой напарник, дед Виктор Иваныч, поспешил рассказать, что у Вагитыча после той перестрелки возникли сложности. Днем был, потом торопился куда-то, и мы даже, оказывается, чуть-чуть разминулись.

Представляю, конечно, как ему сейчас тяжело. Его напарника, Степку Григорьева, еще не выписали из больницы, как и Толика Щербака, которого предприниматель планировал переманить к себе. Сам же Вагитыч, хоть и был работящим дядькой, все же очевидно имел какой-то предел выносливости.

Зато к ночи опять приперся Жека Петров — тот самый вороватый токарь, который после того раза, когда мы познакомились, при мне не отсвечивал. Но сегодня вдруг осмелел, пришел даже в выходной. И вел себя, на мой взгляд, как-то странно — широко улыбался, не хамил и не угрожал. Словно даже в приятели набивался.

— На вот, студент, — говорил он. — Яблок принес, с собственного сада. Ты, небось, не видел таких давно.

Запустил его, как и в тот раз, Виктор Иваныч, так как Петров был не из утюгановских, а в штате АРПа. Соответственно, и спрос был с него.

— Спасибо, — ответил я вежливо, внутри тем временем злясь, что теперь из-за токаря не получится спать. Мало ли, что он опять задумал. — У меня куча родственников в деревне. И яблоки тоже шлют.

— Да ладно тебе, — старательно добродушно заулыбался Жека. — Мне ж не жалко, я от чистого сердца. Неправильно мы с тобой, студент, тогда начали. Считай, что это мои извинения. Девчонку свою угостишь, если что. Ну или родителей, друзей там.

Воротить нос уже было неприлично, и я согласился, еще раз поблагодарив, когда токарь сунул мне целый драный пакет, доверху наполненный румяными плодами. Ручки у него были разорваны и перевязаны для надежности в несколько крепких узлов.

— А что у нас, Иваныч, — закурив прямо в цехе, Жека повернулся к пожилому сторожу, — у Вагитыча уже никто не работает? Я слышал от мужиков, что он даже закрываться удумал.

— Ну, за это не знаю, — по-южнорусски ответил Виктор Иваныч, почесав седые редкие волосы под пожелтевшей кепкой. — Так-то после той перестрелки он один остался на производстве. Степка в больнице, из наших, ты знаешь наверняка, Толик Щербак. Егорыч тоже, вахтер наш, на бюллетене. Может, и не вернется уже после того случая.

— П**дец! — помотал головой Петров. — Там ведь и жмур тоже вроде был?

— Ага, — с готовностью закивал Виктор Иваныч. — Одного парня, из тех, кто под Корейцем, убили, второй весь посеченный осколками в городской лежит.

Все это мне уже было известно, однако я не уходил, только поставил тяжелый пакет с яблоками на пол. Если эти двое и дальше будут болтать, могу что-то услышать. Потому как криминальные разборки на время затихли, но вряд ли надолго. И меня с моим бизнесом, хоть я и в связке с Серегой Жогиным, это тоже может коснуться.

— Дядя Жора что-то волнуется, — разоткровенничался Петров. — Кореец к нему сам заезжал на днях, о чем-то терли.

Дядей Жорой, я так понимаю, он называл директора АРПа, Георгия Геслера.

— Да, Владиленыча тоже опрашивали, — Виктор Иваныч подтвердил, что речь идет именно о том человеке. — Из милиции, прокурорские тоже, говорят, были. А так-то ущерб заводик понес. Стекла очередями побили, ворота вот недавно на место поставили, а то они из пазов вышли.

— По ходу, народ сейчас не шибко сюда стремиться будет, — покачал головой Жека Петров. — А ты, студент, чего думаешь?

— Да не сказал бы, — я пожал плечами. — Работы особо нигде нет, производства на ладан дышат. А у того же Утюганова заказы есть, руки нужны, да и деньги он не задерживает. Не знаю, конечно, как у Владиленыча…

— Не, дядя Жора мужик тоже порядочный, — Петров достал из кармана яблоко, потер его о спецовку, надкусил с хрустом, брызгая соком. — Дает простому народу подзаработать. С машинами подшабашить завсегда можно, особенно если со Ржева…

Он замолчал, посмотрел на меня, словно чего-то выжидая. И я, кажется, понял, что его смутило. Ржев, небольшой городок в Тверской области, вроде нашего Новокаменска, в девяностых и даже в нулевых считался криминальной столицей Центральной России. Специализировались там на угонах, причем с легкостью вычисляли иногородних, и те могли лишиться машины, просто зайдя в магазин за сигаретами. Возвращались — а транспорта нет.

— Далековато на ремонт ездить, — я притворился, будто не понял, при чем тут Ржев, и в глазах токаря Петрова что-то промелькнуло. Облегчение? Или, напротив, разочарование?