— Да… я… — Дюс даже смутился. — Если ты считаешь, что справлюсь… Да, конечно!

В этот момент Слюсаревы занесли еще один стол, последний, следом Озик притащил подмышкой и стулья. Вот блин, оказывается, уже два часа прошло, а я и не заметил! Еще столько же, и мне к Вагитычу нужно будет.

— Вадим! — позвал меня старший Слюсарев. — Мы все сделали, давай рассчитываться. И тут это… добавить нужно. Мы бензина много потратили.

— Погоди, Дюс, сейчас разберемся с доставкой и продолжим с тобой, — сказал я. — Да, в принципе, ты и так все уже знаешь. А теперь с вами, Виталий Егорыч…

Слюсарев-старший, как я и предполагал, и вправду решил качнуть права, затребовав больше, чем договаривались. Спорить и отказываться я не стал — просто демонстративно накинул сверху лично Ваньке. За то, что старался не просто сгружать, но и расставлять. Виталий Егорович покраснел, подергал губами, но ничего не сказал, пошел вниз, не попрощавшись.

— Вадик, тут такое дело… — Ванька оглянулся на отца, нервно теребя воротник на выгоревшей футболке, убедился, что тот уже скрылся. — Батя сказал, что завтра с тобой не поедет. Как с цепи сорвался, надоел уже…

— И чем же я ему так не понравился? — усмехнулся я.

— Да ему этот парень, Даня, — Слюсарев-младший неопределенно махнул рукой, — разболтал, что ты у Жогина не работник, а бизнес-партнер. Что это твой зал по факту.

А Озик-то на меня зла не держит, подумал я. Это хорошо, нам с ним еще дальше вместе работать.

— И что в этом плохого? — удивился я уже вслух.

— Да ну его, — горько покачал головой Ваня. — Жизнь свою просрал, только и ноет, какое вокруг мудачье и воры. Что если бы у него богатые родственнички были, ух как бы он поднялся… И тебе завидует, что ты такой молодой, а уже бизнесом занимаешься. Хоть каким-то.

— Слушай, зря ты так говоришь, — помрачнел Дюс. — Не просрал твой отец жизнь. Тебя вот вырастил. Внука дождался. И еще дождется!

— Да ему внук уже поперек горла, — Ваня скрежетнул зубами. — Когда Дашуля залетела… В общем, я думал, он меня убьет. Говорил, чтобы мы аборт сделали. А я его послал и сказал, что не буду ребенка своего убивать. Руки-ноги есть, голова на плечах. Вывезу! А в итоге… Похоже, он прав оказался.

— Чего-о? — протянул Дюс, а я, нахмурившись, склонил голову набок.

— А что? — Ванька обреченно взмахнул руками. — Что у меня есть? Комната на троих в родительской квартире? Сраная «Нюша», которая еще даже и не моя? И денег с гулькин хер! А мне двадцать, Вадик, как и тебе! Только я уже к ребенку привязан и от него завишу, а у тебя еще все впереди! Любых баб трахать, работать в удовольствие и жить в удовольствие!

Шлеп!

Я даже вздрогнул от неожиданности. Дюс от души смачно зарядил Ваньке пощечину, да так, что у того голова задергалась, как у игрушечной собачки — таких как раз в девяностых на приборную панель ставили, чтобы качались при движении. Хорошо еще, что никто на это внимания, кажется, не обратил, все настолько увлечены, еще и Серега экспериментировал с громкостью звука.

— Ты что несешь? — Дюс нависал над Ванькой и был страшен. — Ты только что сам говорил, как с отцом поругался из-за ребенка! Как хотел его оставить! А сейчас вдруг привязан и зависишь? Как ты там выдал? Комната у тебя на троих? «Нюша» сраная? Денег нет? А кто тебе мешает их зарабатывать? Батя? Ельцин? Или, может быть, Клинтон?

Глаза Дюса метали молнии, впервые я видел его таким жестким.

— Полегче, Дюс, — я тронул его за плечо. — Остынь. А ты, Иван, и вправду задумайся. Андрей прав. Не Клинтон в подъездах ссыт, а мы сами.

— Да при чем тут Клинтон? — Ванька сглотнул.

— Не в нем дело, забей, — я покачал головой. — Пока вы с батей другим завидуете и виноватых ищете, так и жизнь проходит. Бери ее в свои руки и меняй. Меняй, пока есть возможность!

— Это батя виноватых ищет!..

— Замолчи! — в голосе Дюса сквозил металл, и Ванька опять вжал голову в плечи. — У Егорыча все кругом виноваты и ты, а у тебя — он. Так и ходите по кругу. Взяли бы вторую машину в лизинг и занимались бы перевозками. Или договорились бы с кем-нибудь, у кого такой же фургон, организовали бы артель. Да на худой конец, Ваня, нашел бы ты себе работу, если бизнес не прет, и съехал бы с Дашкой и Никитой от родоков! На север бы даже подался, как мои родители! Там и сейчас работы полно! И платят больше, и стаж идет год за два! А ты ноешь, как тряпка!

Слюсарев-младший не ожидал такого исхода своих жалоб и переводил взгляд с одного из нас на другого, заморгал часто-часто, а потом вдруг разозлился и плюнул на пол.

— Да пошли вы! Я думал, вы в мое положение войдете, работу предложите, а вы поучать меня начали!..

Развернулся и вышел прочь, чуть не сбив по дороге улыбавшегося от уха до уха Озика, который как раз поднимался по лестнице.

— Чего это он?

— Не обращай внимание, — я махнул рукой. — На человека откровение снизошло. И сейчас у него два пути. Решить, что все вокруг мужеложцы, а он один д’Артаньян, и ничего не менять. Или взять свои яйца в руки и начать жизнь исправлять.

— Дело говоришь, — усмехнулся Озик, который незаметно подошел и встал рядом. — Надо бы и мне чем-то серьезным заняться… И, кстати! Тебя Серый просил зайти, если ты не занят.

[1] Тут наш герой ошибается, но ненамного. По статистике, нам известной, средняя зарплата на конец 1993 года составляла примерно 141 000 рублей.

Главная забота руководителя — не мешать специалистам работать. Сорганизовал, замотивировал, проконтролировал и… Мог уделить некоторое время одному из своих ключевых партнеров. Причем, как я понял, Жогин хотел разговора без лишних ушей, в том числе его собственного племянника.

— Дюс, ты за старшего! — я передал командование и направился в кабинет своего бизнес-партнера.

— О, Вадим, заходи! — Жогин сидел в своем кресле и курил, на столе валялись стопки журналов.

Отечественные «Экран» и «Искусство кино», а еще буржуйские Empire, Variety и The Hollywood Reporter, плюс неизвестный мне Sight Sound. Интересная подборка, и откуда он только зарубежку берет?

— Знакомые присылают по моей просьбе, — он заметил мой интерес и предвосхитил вопросы. — Точнее даже университетские друзья. Лыжи навострили, как только Союз распался… Парочка в Нью-Йорке, на Брайтоне, еще один в Лондоне, в Танбридж Веллс.

— А вы почему не навострили? — я присел на стул, отметив про себя, что Жогину удалось меня удивить. — С теми, кого знаешь и кто уже там, гораздо ведь удобнее…

— Я решил, что здесь будет проще заработать, — улыбнулся предприниматель. — Да, Америка — страна возможностей, все такое. Да и Британия, кажется, не отстает. Но на Родине проще. Взять хотя бы этот вот дом, — он обвел руками кривую дугу. — Я его взял за копейки, хотя это в прошлом памятник архитектуры. Шепнул в мэрии, что лучше мне отдать, чем его по кирпичикам разберут бесплатно. Так что я в итоге еще немножечко меценат. И, поверь, обманывать я не собираюсь. Я этот дом люблю и в конце концов сделаю из него конфетку. У меня же тут склад еще, это также деньги приносит. Плюс доля в другой недвижке, которая тоже ушла на городских торгах за копейки. Скажи, в Лондоне или Нью-Йорке такое возможно?

Определенно, нравится он мне. Я все ждал, что он начнет с пафосом лепить про патриотизм, про то, что по березкам скучать не хотел… А Жогин сказал честно. Как оценивать — это уже другой вопрос. И потом, как я помню по прошлой жизни, он ведь и вправду серьезно зацепится в Новокаменске, став одним из «отцов» города со своей сетью кинотеатров и еще несколькими параллельными бизнесами. И дом этот он и вправду полностью восстановит. Но… Почему он вдруг решил со мной поговорить? Уже воспринимает всерьез? Или просто необходима компания?

— Согласен, сейчас в России время возможностей, — кивнул я, не показывая своего любопытства. — Правда, не столь долго это продлится…

— Почему ты так думаешь? — оживился Жогин.