— А суду очень важно, когда и при каких обстоятельствах мы получили эти документы? — уточнил я.

— Суду важно всё, но в первую очередь — чтобы документы были подлинные, — пояснила адвокат. — А с этим проблем нет. Но почтовый конверт сохраните.

— Сохраню, — пообещал я.

Никитина откинулась на спинку дивана, на котором сидела и, дотянувшись до чашки, сделала большой глоток.

— Есть у меня подозрение, что следователь по этому делу тоже куплен, — произнесла она негромко. — Поэтому предлагаю до суда никому не говорить и не показывать эти документы. Пусть думают, что у нас ничего нет, так будет легче выиграть дело.

Я кивнул, не став спорить. Это её работа, решать, какую стратегию использовать. За это я ей и плачу.

— Что же, раз с этими бумагами у вас проблем не возникло, — произнесла Арина Андреевна. — Может быть, и платёжку умудритесь найти?

— Будет, — пообещал я.

— И желательно найти её побыстрее. Боюсь, что у нас мало времени.

— Мне тоже хочется решить этот вопрос поскорее, — кивнул я. — Не хочу, чтобы отец сидел там за то, чего не совершал. Ему нужно выйти на свободу и очистить своё имя.

— А я выяснила, что завод будет ликвидирован, — произнесла Никитина. — Часть производства должны перенести за город ради отвода глаз, а землю под ним уже планируют перепродать. Пока идёт следствие, разумеется, всё под арестом, но крупные игроки уже спят и видят, как на огромной территории в центре города строится жилой комплекс для самых обеспеченных граждан. Подобные дела стараются проворачивать быстро, так что у нас, Игорь Васильевич, не так чтобы много времени оставалось.

— Я понимаю.

Расставшись с Никитиной, я отправился к загородному особняку князей Стародубских. Конечно, княгиня могла отсутствовать, и тогда придётся искать другие способы с ней переговорить, но не попробовать я не мог.

Дорога заняла порядочно времени, пришлось пересечь Екатеринбург по диагонали, и выехать за городскую черту. Однако остановив Харлей перед воротами особняка, я понял, что хозяйка внутри. Вряд ли она бы куда-то поехала, оставив свой маленький розовый автомобиль на территории. Он стоял у входа, а не в гараже, значит, его хозяйка или только что приехала, или, наоборот, собиралась уезжать. Лучше, конечно, первое.

Постучав в ворота, я дождался появления привратника. Сухой старик в ливрее оглядел меня блёклыми глазами.

— По какому делу? — задал он вопрос скрипучим голосом.

— К её светлости, — ответил я. — Передайте, что Игорь Васильевич Воронов пришёл. Сын Василия Петровича.

Отца многие на заводе любили, и упоминание его имени могло заинтересовать княгиню. Был, конечно, шанс, что она откажется поговорить, но обманом внутрь посреди бела дня я всё равно не попаду. Так что попробовать честный путь стоило.

— Ожидай, — велел старик, после чего ушёл к своей пристройке, укрытой в зелени, высаженной вдоль забора.

Я думал, придётся проторчать перед воротами полчаса или даже больше, однако старик быстро вернулся. Открывать ворота он не стал, отворил калитку, которую и видно-то не было в ажурной ковке.

— Проходите, — произнёс он, сменив тон. — Её светлость примет вас.

Внутри особняка меня уже ждал новый слуга. Приняв у меня шлем и куртку, он проводил меня на второй этаж, где молодая женщина сидела на балкончике за сервированным чайным столиком.

По пути сюда я уже оценил роскошный особняк. Пожалуй, такое я видел только в доме Васильевой. Но если у Анны Леонидовны было аристократически утончённо, то здесь казалось, будто хозяин тащил в дом всё, что блестит. В любом случае было очевидно: деньгами мне княгиню не заинтересовать.

Она окинула меня внимательным взглядом и кивнула, предлагая присесть напротив.

Надо признать, у Марины Кирилловны Брусницыной нашлось, чем заинтересовать князя Стародубского. Красивая, не отнять, хотя и не модель с обложкой, но ухожена, грамотно одета. Лёгкий сарафан, подчёркивающий фигуру, практически незаметный макияж.

— Здравствуйте, ваша светлость, — первым поздоровался я, остановившись в нескольких шагах от столика.

— Садись, Игорь, — разрешила она. — Не ожидала, что когда-нибудь ещё услышу вашу фамилию. Но раз уж пришёл, выпей со мной чаю.

Отказываться я не стал, тем более что, кроме завтрака ранним утром, так и не поел. Торопился, даже в столовой не перекусил.

— Я хорошо помню твоего отца, — заговорила она, когда возникшая, как по волшебству, служанка налила мне чай, и тут же ушла, оставив нас наедине. — Василий Петрович был одним из немногих порядочных людей на том заводе. Как он поживает?

Я сделал глоток чая и, подняв глаза на княгиню, вздохнул.

— Находится в заключении, — произнёс я.

Глаза Марины Кирилловны чуточку расширились, а я продолжил:

— Его подставили. Приватизировали завод на его имя, а потом подделали подпись, как будто он вывел деньги, выделенные на развитие завода, за границу.

Княгиня пренебрежительно фыркнула.

— Твой отец был слишком доверчивым, — произнесла она. — Там же сволочь на сволочи сидела, и только твой отец нормальным был… Но вряд ли ты пришёл для того, чтобы просто мне сообщить об этом.

— Я полагаю, вы можете нам помочь, — честно произнёс я.

— Я? — удивилась княгиня Стародубская. — Но как? Вам нужны деньги?

— Деньги у меня есть, — ответил я. — Я встречался с Ярославом Даниловичем. И он рассказал мне историю о том, как одна сотрудница бухгалтерии вашего завода как-то сделала копии всех бухгалтерских документов.

Я старался говорить максимально корректно, даже не называя её имени, но тем не менее Марина Кирилловна прикрыла глаза. Похоже, ей очень не нравилось, куда зашёл разговор.

— И я подумал, что если такие копии существовали, то, возможно, не в единственном экземпляре, — продолжил я. — И если эти копии раздобыть, они бы смогли помочь оправдать моего отца. Среди них явно есть платёжное поручение, подписанное вместо отца кем-то другим.

По недовольному взгляду княгини было ясно, что ей очень не нравилось вспоминать ту историю. И этот же взгляд доказывал, что румянцев не соврал — копии действительно были, как и имел место шантаж в своё время. Впрочем, это ещё ничего не значило. Эти копии надо было как-то получить.

Марина Кирилловна улыбнулась. Натужно, но тем не менее улыбнулась. Это уже было хорошим знаком.

— Хорошо, я тебя услышала, Игорь, — произнесла она, после чего поднялась. — Пойдём.

Я даже растерялся от такого поворота. Неужели она не такая, как о ней отзывался Ярослав Данилович?

— Вы мне поможете? — уточнил я.

— Помогу, — ответила она. — Следуй за мной,

Пройдя через весь второй этаж, мы спустились на первый и двинулись к выходу. У неё документы за пределами особняка хранятся, что ли? Или…

Мы вышли на улицу, а на крыльце нас уже ждали охранники.

— Проводите этого молодого человека за ворота и проследите, чтобы я его здесь больше не видела! — приказала княгиня и тут же, бросив на меня презрительный взгляд, развернулась и зашла в дом.

Слуга тут же вручил мне куртку и шлем, а охранники подхватили под руки.

— Пойдём, — пробурчал один из них, но я вырвался из захвата.

— Сам пойду, — ответил я и накинул куртку на плечи.

В сопровождении пары охранников я дошёл до калитки в воротах. Привратник, провожая меня взглядом, довольно улыбался. Сволочь старая.

Оказавшись за воротами, я обернулся в сторону особняка.

Признаться, я даже растерялся от такого поворота. Пожалуй, сильнее, чем когда-либо в жизни. Но ничего, раз по-хорошему не получилось, значит, будем искать другие пути.

Одно хорошо, судя по реакции Стародубской, копии действительно есть. Могла бы всё отрицать, но не стала. Наверняка если копии всплывут, а точнее, если всплывёт, зачем они их делала, её райская жизнь в роскошном особняке резко изменится.

Что ж, Марина Кирилловна, тебе не нравится возвращаться к этим воспоминаниям, но придётся. Раз не хочешь помочь по-хорошему, придётся действовать по-плохому. Игнорируешь просьбу, придётся тебя заставить.