-Но…

-Не хочу заляпать салон, такая роскошь.

Спустя несколько минут они въехали в пустынный проулок, где велась стройка какого-то дома. Артур остановил «мерседес», взмокший от пота. Каждая секунда приближала его к смерти.

-Более полувека ваша братия пытается меня поймать, - сказал Звягин. – Сначала КГБ, затем ФСБ, теперь ты тут штаны мочишь в ужасе. Придётся снова переезжать, а я полюбил этот город. Но мне нужно время, чтобы закончить дела. А ты как кость в горле, Артурчик. Так что…

-Не надо! – завопил Голеев.

Антон ударил его по затылку рукояткой пистолета. Парень вырубился мгновенно.

Звягин не собирался убивать сопляка. У него были другие планы. Он вышел из машины и перетащил тело на стройплощадку. Запер в одной из комнат, привалив дверь мешками с цементом.

Затем сел в «мерседес», погнал прочь из города. Там заехал в лесополосу, оставив машину и мобильник Голеева. GPS-датчики наверняка есть всюду. Пока они забьют тревогу, найдут автомобиль…

Звягин поймал попутку и вернулся в город. У него есть минимум сутки. Нужно собрать вещи и свалить из города. Но прежде всего – рассказать историю. Воспоминания вырывались из него, словно кровь, бьющая фонтаном из перерезанной вены.

Подземные казематы на базе представляли собой дюжину камер, по шесть с каждой стороны узкого коридора. Они располагались на последнем этаже, под самым ангаром. Здесь сыро, прохладно, воняет чем-то кислым, воздух пронизан ароматом затхлости. Стены вокруг давят, если долго таращиться на них. Кажется будто похоронен заживо.

Ганс Хрубер терпеть не мог дежурить здесь, но отказаться от приказа невозможно. Да и кто из сослуживцев испытывал удовольствие от этого? Но каждый в отряде Рихтера знал, что мучения не напрасны. Они охраняют величайший секрет в Рейхе. Это тайна, которую унесут в могилу. Разболтаться – верное самоубийство, проще самому снести себе башку из "MP-38".

Собственно говоря, в охране пленника смысла не было. Ни разу это потустороннее создание не проявляло склонности к побегу. Малейшее сопротивление с его стороны отсутствовало. Казалось, пришелец с далёких звёзд вообще не понимает, что находится в плену. Он не проявлял эмоций, сутки напролёт находясь в каком-то полумёртвом состоянии, наподобие транса.

Ганс боялся инопланетянина, но в то же время его влекло к нему безудержное любопытство. Представить невозможно: иной разум пролетел чудовищное расстояние, видел созвездия и туманности вблизи.

Но Хрубер испытывал кое-что ещё: злость. Пришельцы забрали Рудольфа у него из-под носа. Напарника похитили, проводили бог знает какие эксперименты, а Ганс беспомощно взирал на это как ребёнок, у которого улетел воздушный шар.

Так или иначе, возле инопланетянина всегда дежурило двое солдат. И иногда пленник посылал какие-то видения в разум людей. Ничего опасного, но однажды у Ганса возник образ его матери, погибшей под колёсами автомобиля десять лет назад. Женщина улыбалась ему и протягивала руку, манила к себе. Это привело Хрубера в состоянии эйфории, он перестал соображать, где находится. Если бы не напарник, то точно бы выронил автомат, или случайно застрелился.

Так что солдаты охраняли не только существо, но и зорко следили за психическим состоянием друг друга.

-Кормить его сегодня не надо? – спросил Ганс, чтобы как-то развеять скуку. – Мики, не спи!

Пухлощёкий Мики Стронг очнулся от полудрёмы. Маленькие глазки бесцветного оттенка уставились на Ганса с немым укором.

-Да я бы туда не сунулся если бы пообещали мешок с золотом! – сказал он. – Он меня пугает, как вижу его внутри всё замирает.

-Но есть же в нём что-то необычное, что притягивает, не так ли? – хмыкнул Ганс. – И как ему удаётся выживать на одном мёде? Как думаешь, может внутри он механический?

-Да пусть хоть из камня, мне плевать, - ответил Мики. – Слушай, не задумывался как он выживает без туалета?

-А может у него внутри безотходное производство! – рассмеялся Ганс.

-Наши доктора предполагают, что всё дерьмо выходит у него через кожу, - раздался незнакомый голос. – Так что не советую к нему прикасаться.

Мики и Ганс мигом развернулись и наставили автоматы на вновь прибывшего незнакомца. Тот стоял в пяти шагах от них, держа в руках бумагу, на которой виднелась печать.

Выглядел мужчина жутковато: бледный и ужасно худой, длинные белые волосы затянуты в узелок на затылке. Всем своим видом он напоминал змею, что вползла в тюремный блок, чтобы сожрать солдат живьём.

Даже голос противный, свистящий и шепелявый.

-Эрик Нойман, штатный парапсихолог, - представился он. – У меня разрешение на проведение ознакомительного теста с пленником.

-Вскрыли бы ему черепушку лучше, - буркнул Мики, беря в руки бумагу и разглядывая подпись Рихтера. – Эта сволочь любит заглядывать в чужие головы, почему бы не ответить тем же?

-Вивисекция варварский метод решения проблем, - ответил Нойман. – Он нужен живым, пока не сообщит как летает его корабль.

-Пришелец никогда на это не пойдёт, - вставил слово Ганс. – Они защищают секреты ценой жизни.

-Увидим, насколько силён их разум, - самодовольно произнёс Нойман. – Открывайте!

-Слушайте, это опасно, - попытался урезонить Ганс. – Я буду присутствовать для охраны.

-Ваше право, лично я ничего не боюсь, - сказал парапсихолог. – Ну же, вперёд!

Ганс переглянулся с Мики, обмениваясь мыслями и без телепатии. Они словно видели самоубийцу, собиравшегося спрыгнуть с моста, но помочь ему не в их силах.

Стальная дверь толщиной в три сантиметра со скрежетом отворилась. Первым вошёл Ганс, сжимая рукоятку автомата, покрываясь испариной. Не любил он это, страх заполнял кровь как вирус. Инопланетянин сидел в углу койки, спиной к вошедшим. Запах стоял отвратительный: смесь гнили и тухлых яиц.

-Что с ним? – прошептал Нойман, разглядывая серую кожу пришельца. – Почему он не двигается?

-Как обычно впал в ступор, - ответил Ганс. – Это своего рода сон. Бывало, мы из развлечения кричали ему, пытаясь привлечь внимание, и ухом не повёл. Впрочем, органов слуха у него и не видать.

-Я читал отчёты врачей, но увидеть подобное воочию! – с восторгом пролепетал Нойман. – Что ж, ему придётся пообщаться. Эй, ты! Слышишь меня?

Инопланетянин продолжал сидеть неподвижно, напоминая мраморную статую, сотворённую безумной фантазией художника. От смрадного запаха у Ганса подкатила к горлу тошнота. Нойман же держался бодрячком, казалось не замечая ничего, кроме пленника.

-Может на мёд выманить? – пробормотал он.

— Это не собака, - буркнул Ганс. – Слушайте, вы ведь человек науки…

Парапсихолог вытащил из кармана пиджака круглые часы на серебряной цепочке. Обернулся к солдату и потряс перед ним:

-Хотите оказаться на его месте? Тогда заткнитесь и дайте мне сообразить!

От подобной наглости у Ганса отнялся язык.

Инопланетянин пошевелился. Движения не были резкими, а наоборот замедленными, словно у человека после долгой спячки. Он встал с койки, повернулся на сто восемьдесят градусов. Ростом с ребёнка, худенькое тельце без половых признаков, ладони с длинными пальцами: по четыре на каждой руке. Непропорционально большая голова напоминала яйцо, казалось нереальным, что она удерживалась на столь короткой шее.

-Оно умеет говорить? – спросил Нойман.

-Сомневаюсь, что у него вообще есть язык, - ответил Ганс, у которого мурашки бежали от вида пришельца. – Он внушает образы через мысленный контакт.

-В таком случае, я внушу ему кое-что в отместку, - улыбнулся парапсихолог и подошёл на шаг ближе.

Чёрные провалы глаз притягивали взгляд. Ни следов зрачков, словно колодцы бездонные, ведущие в глубины ада.

-Посмотри, что у меня есть! – усмехнулся Нойман, опускаясь на корточки. – Какая игрушка! Следи за ней, хорошо?

Парапсихолог стал раскачивать часы влево-вправо, вправо-влево, пытаясь загипнотизировать существо. Но пленник ничем не выдавал интереса, голова не двигалась, а глаза продолжали смотреть куда-то поверх плеча Ноймана. Неожиданно всё изменилось: пришелец опустил взгляд, пальцы на руках пришли в движение, словно выписывая в воздухе какие-то фразы.