-Во-первых, я не продаюсь, - усмехнулся Отто, продолжая поглощать обед как ни в чём не бывало. – Во-вторых, тут стоит такой гул, что я и тебя слышу с трудом. Перестань шептать, у нас не свидание, а я не немка, готовая отдаться за пару дурацких комплиментов.

-Просто не пойму, зачем тебе работать на нас, раз ты не коммунист и не попросил денег. Это ведь предательство!

Кулаки Вебера сжались с такой силой, что казалось вилка погнётся. Глаза сверкнули, а левая рука указала на значок свастики на собственной груди.

-Я спасаю свою страну, - сказал он, впервые голос у него дрогнул. – Мой отец работал в министерстве ещё во времена императора Вильгельма. Он был блестящий дипломат, мечтал о том, что простые немцы смогут жить в мире и благополучии, не задумываясь о внешних и внутренних угрозах. Но великая война расстроила планы, он тщетно добивался мирных переговоров, чтобы остановить это безумие. В итоге миллионы погибших, страна в кризисе и глубокой заднице. А вместо императора мы имеем очередного фанатика, готового окунуть нас в пучину новой мясорубки. Нацисты – гниль, что поразила немецкое общество. И я не остановлюсь ни перед чем, пока этих ублюдков не скинут с пьедестала.

Антон с минуту собирался с мыслями, пытаясь переварить сказанное Вебером. Он пришёл к выводу, что Отто далеко не так глуп и самонадеян, как хотел показаться с первой встречи. Этот парень печётся о своём народе, пытаясь предотвратить катастрофу. А значит, на него можно положиться.

-Как ты узнал, что я буду ехать в том поезде? И как вообще понял, что я – это я? – засыпал вопросами Звягин.

-Дело случая, - пожал плечами Вебер. – Мы должны были оказаться в столице одновременно, встретиться в условленном месте. Но так сложилось, что наши пути пересеклись намного раньше. Это я придумал тебе имя и легенду. Так что, когда ты представился в вагоне, я словно столкнулся с призраком, сошедшим из моей фантазии.

-А я-то думал всё дело в удаче! Так легко подвернулся глупый дипломат, что устроил меня в городе, познакомил с нужными людьми.

-О, да! Глупости во мне хватает! Иначе, я бы сразу распознал в тебе стоящего мужика! Впрочем, ладно, забудем. Так как твоё настоящее имя?

Спустя несколько минут они погрузились в приятную беседу, рассказывая друг другу подробности своей жизни.

-Ты уверен, что Рихтер работает на секретную организацию? – спросил Антон, когда они доели десерт. – Не хотелось бы зря угробить время…

-Поверь мне, этот сукин сын занимается чем-то необычным, - кивнул Отто. – Он подчиняется самому Гиммлеру, кое-какие слухи указывают на то, что Рихтер входит в «Аненербе». Там целый научный институт, и, если где-то и изобретают новые проекты оружия, так это там. К сожалению, всё настолько засекречено, что у меня лишь крупицы информации. Хочешь узнать больше – поступи к нему на службу. Тебе удалось заслужить его симпатию, осталось добиться доверия.

-Каков он вообще? Показался мне твёрдым орешком с фанатичным блеском в глазах…

-Ты прав, Рихтер холодный, бескомпромиссный человек. У него есть свои принципы, которым он следует, даже, если это нарушает нормы морали и закона. Истинный ариец, не удивительно, что пользуется такой благосклонностью Гиммлера.

Антон вздрогнул, представив себе, как день за днём вынужден работать с таким чудовищем, выполнять его приказы. Но выбора нет, либо так, либо ехать на Родину с позором.

Вечером они с Вебером отправились на арену Луитпольд. Зрелище потрясло Звягина: тысячи людей маршировали по площади с факелами и флажками. Одни занимали места на трибунах, поднимая руку в нацистском приветствии, а другие образовывали светящуюся эмблему свастики на самой арене. Гомон стоял невообразимый, казалось, они пришли не на собрание партийцев, а забрались в клетку с обезьянами.

Полторы сотни зенитных прожекторов выпускали светящиеся столпы многометровой высоты, образовавшие своего рода стены. Именно поэтому это место и назвали «Храмом Света». Безумное чествование Рейха обещало затянуться на целую неделю.

В этот момент до Антона дошла простая мысль, от которой он отмахивался, словно от навязчивой мухи. Если эти люди начнут войну, то потопят Европу в крови, и ничто их не остановит!

За окном раскинула длани морозная зима. Снежинки, подобно блестящему пуху кружились в солнечном свете, падая на лесистую местность. Альпы утопали в снегу. По дороге, ветвившейся между деревьями, ехал автомобиль, напоминавший чёрного жука.

Рихтер ожидал гостей, но в то же время желал, чтобы его не отвлекали от важных дел. Только доложили, что у исследователей внеземного аппарата появились свежие новости. А учитывая, как долго учёные головастики бились над разгадкой корабля, любая мелочь казалась чуть ли не божественным чудом.

Но и звонок Гиммлера внушал беспокойство. Абвер не стал бы так просто посылать своих агентов, что-то случилось. Какая-то пакость. И вряд ли его ждёт сегодня праздничное настроение.

Возникали пагубные мысли, от которых тошнило, хотелось присесть и сжать виски руками. Если произошла утечка информации из института… это катастрофа.

Спустя минут пять в дверь постучали, а затем твёрдой уверенной походкой в кабинет вошёл незнакомец.

Рихтер отдал честь, взмахнув рукой. Впился взглядом в разведчика, оценивающе и внимательно оглядывая его лицо. Ничего примечательного не обнаружил, не считая бледной кожи и серых глаз, казалось прозрачных. Вообще агент Абвера казался каким-то белым, словно снег, что покрывал фуражку на его голове. Высокий и худощавый, с длинными руками. Зимняя куртка с нашивками сидела на нём мешком, явно увеличивая объём тела.

-Штурмбаннфюрер Рихтер, приветствую от имени адмирала Канариса! – зычным голосом затараторил разведчик. – Мне приказано рассказать о сведениях, добытых нашими агентами с риском для жизни. Мы здесь можем говорить открыто? Стены звуконепроницаемы?

-Закройте дверь сперва! – ответил Рихтер, присаживаясь в кресло и жестом маня незнакомца занять стул по другую сторону стола. – На этаже работают лишь мой секретарь и солдаты охраны. Все учёные живут под землёй. Никто нас не услышит.

Разведчик снял фуражку – волосы оказались светлыми, почти белого цвета. Чем-то мужчина напоминал хамелеона, что способен принимать оттенки той среды, куда попадал. Для шпиона подобная мимикрия великолепная вещь.

-Итак, вы унтерштурмфюрер, - сказал Рихтер, разглядывая погоны. – А как насчёт имени?

-Вильгельм Шросс, - отвечал шпион. – Простите, но большего о себе рассказать не могу, секретная информация. Разговор будет коротким, меня ожидает самолёт, через пару часов я должен находится в Берлине.

-Выкладывайте! – пожал плечами штурмбаннфюрер.

-Суть весьма проста, - сказал Шросс. – Наши агенты в Советской России получили информацию о том, что в Германию выслали русского шпиона. К сожалению, не удалось получить сведения ни о его имени, ни звании ни тем более о том, как он выглядит. Одно мы знаем точно: коммунисты собираются внедрить диверсанта в одно из подразделений Рейха с целью получения секретных данных о нашей армии. Всё это наводит на мысль, что ваш институт может оказаться под ударом.

-Нелепица! – вспыхнул Рихтер. – Никто не знает о «Аненербе»! О существовании организации осведомлены единицы, и то на верхушке Вермахта и правительства. Ни один вражеский агент не способен проникнуть в это место, скорее…

-…небо упадёт на Землю, чем сдастся Измаил, - прервал Шросс. – Это примечательная фраза из истории России. Суворов с лёгкостью осадил турецкую крепость и взял её. От русских можно ожидать чего угодно, у них нет тормозов, и они прут как танки во время прорыва.

-Спасибо за историческую справку, - буркнул Рихтер, который начинал терять терпение. – Коммунисты наверняка заинтересуются СС и Вермахтом, или попытаются занять место в Абвере, но никто, повторяю, никто не сможет проникнуть сюда. Каждый человек, что поступает в институт проходит проверку на вшивость, причём сведения идут и из гестапо, и от ваших шпионов. Мы не имеем права рисковать новыми технологиями, что разрабатываются здесь!