- В общем, поживём-увидим, - резюмировал Воронков, - идею одобряю.

- Тогда мне нужно будет для начала снять небольшой офис, естественно, за свои деньги. Желательно не на окраине. Поможете?

- Конечно.

- И ещё. В России тоже должны быть люди, готовые вкладывать деньги в начинающиеся предприятия. Короче, инвесторы. Есть ли среди ваших клиентов такие, и сможете ли вы им меня порекомендовать? Первую разработку я буду готов представить через один-два месяца, так что время пока есть.

- Люди, готовые вкладывать деньги в рискованные проекты, всегда были и будут на Руси. Найдём.

Подполковник ушёл, я достал мобильник. Ну что, расцветали яблони и груши? В смысле, «выходила на берег Катюша»...

***

Офис нашёлся быстро. Две объединённые комнатки в четырёхэтажном здании старой постройки, переоборудованном под деловой центр. Заключил договор с начала следующего месяца, внёс арендную плату за первый месяц. Создал почтовый ящик на и дал два объявления. Первое, что ищу секретаршу, второе – оказываю посреднические услуги по финансированию стартапов. И предложил присылать на эту почте резюме и общие описания проектов.

Зарегистрировал индивидуальное предприятие «Трофимов Олег». В качестве юридического адреса указал арендованный офис. Открыл расчётный счёт в том же Сбербанке.

Нашёл патентно-правовую фирму, занимающуюся государственной регистрацией изобретений в России. Там меня заверили, что в случае необходимости смогут обеспечить и международную защиту патента. Сразу же оставил им заявку на патентование одного изобретения. Оплатил услуги.

Заглянул в Федеральную службу по интеллектуальной собственности, патентам и товарным знакам (в просторечии «Роспатент»). Там было всё очень грустно, бюрократия цвела пышным цветом. Порадовался, что частные юристы берут за свои патентные услуги очень недорого, чем сутками и месяцами терять тут время.

***

Почти все вечера проводил с Катей. Она оказалась именно такой, как я и рассчитывал. Студентка первого курса, из достаточно небедной московской семьи, без конкретных планов на будущее, но с массой хотелок всё на свете попробовать. Сразу предупредила меня, что замуж не собирается (а я и не напрашивался), что у неё сейчас кроме меня никого нет, но если появится, то мне тут же дадут отставку, поскольку она не б***ь, а честная давалка. А что ещё солдафону с деньгами нужно?

Таскала меня по ресторанам и ночным клубам, по вернисажам и театрам. А я жадно впитывал в себя новые ощущения гражданской жизни, уже изрядно подзабытые.

Несмотря на легкомыслие, Катя в полной мере обладала таким неотъемлемым женским качеством, как любопытство. И постоянно пыталась «расколоть» меня.

- Слушай, такое ощущение, что ты долго был где-то очень далеко. Не сидел, случайно? – как-то спросила она.

- Не сидел, - имидж «человека из казармы» позволял на неудобные вопросы отвечать односложно и с каменным лицом.

- Ну да, и к братве ты никакого отношения точно не имеешь, те совсем другие.

- Не имею.

- Слушай, я не могу, кто же ты? Каким бизнесом занимаешься? – пристала она ко мне в другой раз.

- Если честно, то инновационный брокер, только тебе это мало что скажет.

- А ты объясни.

Я рассказал. Она подумала, потом сказала, что что-то в этом явно есть.

- Инвестиции в высокие технологии. А сам-то ты в них разбираешься?

- В меру своих способностей.

- Ты заканчивал какой-то вуз?

- Учился.

- На кого?

- На экономиста.

- И как?

- И никак. В России экономика – это лженаука. Поскольку не может объяснить, почему при постоянном экономическом росте происходит неуклонное снижение уровня жизни населения, - пошутил я.

Потом мы ехали в мою квартирку, и там отрывались по полной. А поскольку Катины родители не приветствовали, если с утра не находили её дома, я вызывал такси и отправлял её, давая водителю стандартную двадцатку «убитых енотов».

Май 1999 года.

Москва-Волгоград.

Хорошо, что «Аэрофлот», как мне сказали в кассе по продаже билетов, в прошлом году возобновил рейсы Москва-Волгоград-Москва. Иначе мне пришлось бы больше суток потратить только на дорогу до моей малой родины по железной дороге, чего мне совсем не хотелось.

Когда самолёт взлетел, я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. В полудрёме передо мной проходила тропинка, которая привела меня к сегодняшней ситуации.

Казалось бы, совсем недавно, я был на прямом пути к успешной карьере. Обладающий с детства способностью к математике и аналитическому мышлению, я с отличными результатами окончил школу и поступил в престижный московский экономический университет им. Г.В. Плеханова, «плешку». Учился хорошо, лекции не прогуливал, получал стипендию, занимался спортом.

Всё сломалось в один миг. В тот день мы решили поздравить девушек нашей группы с 8 марта, и зашли в достаточно приличный, и вместе с тем недорогой ресторан. Взяли несколько бутылок вина, закуски. Больше болтали и смеялись, чем пили и ели. Танцевали.

Потом к нашему длинному столу, составленному из нескольких столиков, подошёл полупьяный «джигит». Как я узнал позже, это был чеченец Иса Закаев. Молча взял за руку одну из наших красавиц, сидевшую рядом со мной и потащил с собой. Не вмешаться я не мог.

- Отпусти её, - встал я.

- Заткнись, урод, - ответил он.

Я с правой въехал ему в челюсть. Я уже третий год занимался в секции карате, и удар у меня был поставлен. Хама просто унесло, вместе с ним упала и девушка.

Тут на меня налетели кунаки джигита, наши ребята вмешались, началась массовая драка, закончившаяся в отделении милиции. Где чеченцев почему-то сразу отпустили, а нас мариновали до утра.

Когда «джигиты» уходили, Закаев подошёл к решётке нашего обезьянника.

- Я тебя запомнил. И мы ещё встретимся, мамой клянусь! - и плюнул на пол.

После этого был суд, на котором меня признали виновным в неспровоцированном нападении на уважаемого гражданина. Отделался административным штрафом. Но поскольку учился я бесплатно, то отчислили меня из универа моментально. После чего я, естественно, попал в армию.

В учебке у меня выявили способности к стрельбе. И назначили снайпером взвода. Со мной специально занимался основами войскового снайпинга снайпер дислоцированного на территории нашей части специального подразделения по распоряжению своего командира капитана Воронкова. Как я узнал позже, эта группа относилась к спецназу ГРУ. Воронков вообще выделял меня, и пару раз заводил разговор о том, не хотел бы я перейти служить к ним. Я каждый раз обещал подумать.

Но всё разрешилось проще. Когда в декабре 1994 года Россия ввела войска в мятежную Чечню-Ичкерию, нашу часть, вместе с Воронковским спецназом, в составе сводного отряда кинули в самую гущу боёв. Мясорубка тогда была серьёзная, много молодых необстрелянных солдат погибло. Я выжил, больше того, получил ещё одно предложение от Воронкова перейти в его роту тем же снайпером, но уже без прохождения дополнительной подготовки. Доверяя ему с одной стороны, и устав от армейского бардака и бестолковщины с другой, я согласился и не пожалел: шансы на выживание в этой бойне у меня сразу выросли, несмотря на то, что спецназ бросали на самые сложные участки. Именно тогда я понял то, что раньше просто знал. Что взвод или даже отделение хорошо обученных и снаряжённых солдат выживут и победят там, где обычная мотопехотная рота потерпит поражение.

Потому-то мне впоследствии психологически легко было вписаться в систему адалийской армии с её тройками диверсионно-разведывательных групп. Мы – профи, мы – сами по себе, никто нас не защитит и не прикроет кроме нас самих. И мы подкрадывались, включив режим невидимости, когда ВБК формирует вокруг тела биополе, которое огибают световые волны (об этой фишке я Воронкову и Дмитрию не стал рассказывать), к подразделениям врагов, тихо или громко делали своё дело и уходили, оставляя за собой трупы и развалины.