- У нас есть проблемы с лабораторией, - сказал мне Богуславский, которому я позвонил, чтобы выразить своё восхищение. – Оборудование и ингредиенты закуплены. Технолог и лаборант есть, а вот руководителя найти не можем. Найдём, конечно, но время, время…

Я вспомнил про въедливого кандидата наук Чистякова, под руководством которого была синтезирована первая партия присадки. Покопавшись в бумажнике, нашёл его визитку и договорился о встрече.

- Мы налаживаем мелкосерийное производство, - сообщил ему при встрече. – Вы в своём НИИ сильно загружены?

- Да нет. Исследования давно не ведутся, государство денег не выделяет, - пожаловался он. – Живём на хозрасчётных заказах типа вашего, но их очень мало. Несколько раз подкатывали какие-то мутные типы с предложениями синтезировать наркоту. Наш директор их посылает, но есть вероятность того, что его просто сменят, и будем мы, как миленькие, клепать экстази, спайс, ЛСД и прочую дрянь. Или придётся увольняться.

- Уйдите пока в отпуск за свой счёт. Поработаете на нас, посмотрим, как пойдёт дело, - я уже понимал, что нашёл начальника лаборатории, причём не самого плохого.

Чистяков, которого, оказывается, звали Вадимом, согласился, и я представил его Богуславскому. На следующий день он оформил все документы и начал командовать моей Татьяной и лаборантом Севой, - студентом четвёртого курса химфака МГУ.

Человеком он оказался деятельным. И памятливым. Ознакомившись с полной технологией, не преминул мне напомнить, что ещё при первой встрече предупреждал, что переданная ему технология неполная, веществу требуется стабилизатор или фиксатор. В роли которого в нашем случае выступает жидкий гелий.

Через четыре дня после появления в наших рядах кандидата химических наук первая партия присадки была готова, а ещё через три дня в ангар начали завозить готовую плитку. И для обработки газом, и для мощения тротуаров в Москве.

***

- Поехали со мной в мэрию, - распорядился Богуславский. – Буду тебя знакомить с нужными людьми.

Пришли мы к скромному заместителю начальника Департамента транспорта и развития дорожно-транспортной инфраструктуры. Ну что сказать, приёмная у него была размером с четырёхкомнатную квартиру, которую мы арендовали. А сам кабинет – как футбольное поле. И такого же размера запросы.

- Вы же понимаете, что замена тротуарной плитки в городе производится по заранее утверждённому графику компаниями, победившими в тендерах. Отменить решение тендерной комиссии не в силах никто. Поэтому могу только выделить участки, запланированные на будущие годы, по которым конкурсы ещё не проводились, - доступно объяснил он. – И учтите, что, как правило, вместе с заменой плитки осуществляется и реконструкция проезжей части. Это работа на год-два.

Оказывается, этот монолог предназначался для меня. Поскольку выслушав его, Богуславский со словами «Как договаривались», достал из портфеля увесистый пакет и передал чиновнику. Тот заглянул в него, прикинул сумму и расплылся в улыбке.

- Но для вас, Леонид Борисович, как для известного мецената, решено сделать исключение. Выбирайте на схеме любой из отмеченных синим цветом кварталов и можете приступать к работе хоть завтра.

Мы выбрали квартал улицы с достаточно непрезентабельным названием Колымажный переулок, упиравшийся в Гоголевский бульвар. То есть место в самой загазованной части Москвы. Пожали руки коррупционеру, и договорились, что завтра заедем забрать утверждённое разрешение на проведение работ.

- А неплохо они устроились, - прокомментировал я, когда мы вышли из здания правительства Москвы. – За собственные деньги делаем ремонт города, и за это ещё и доплачиваем.

- Ты молодой, не застал, наверное, первого мэра Москвы, профессора-демократа Гавриила Попова. Тот сразу ввёл официальную таксу: только чтобы зайти в его кабинет, посетитель в приёмной уплачивал пятьдесят тысяч долларов. И, не скрываясь, «научно» обосновал это перед прессой. Мол, я занятой человек, моё время дорого стоит. Кстати, скажу тебе, исходя из своего опыта, он был прав. Мы же рекламируем свою продукцию на весь мир в самом центре крупнейшего мегаполиса. За это нужно платить. И вообще, если в правительстве столицы перестанут брать взятки, деловая жизнь в городе замрёт. А так мы подмазали нужного человека, и никакой бюрократии. Причём я с этим сталкивался в муниципалитетах многих мировых столиц, везде примерно одинаковая коррупция.

- И сколько вы ему заслали?

- Сто тонн «нержавейки». Имей в виду, вычту половину из твоей доли при окончательном расчёте.

Июль 1999 года.

Москва.

Позвонил Воронков, пригласил на инструктаж перед полётом на вертолёте.

- Имей в виду, - сказал он. – Полёты над Москвой в пределах МКАД запрещены. Исключение составляют полиция, скорая помощь, пожарники, спасатели, VIP-персоны. Но мы нашли лазейку. Можно получить специальное разрешение для определённых целей, например, научных исследований или киносъемки. Так вот, поздравляю, одна из наших фирм реализует туристический проект «Москва с высоты птичьего полёта» совместно с автономной некоммерческой организацией (АНО) «Проектный офис по развитию туризма и гостеприимства Москвы», учредителем которой является Правительство Москвы.

- Сколько заплатили? - спросил я, уже умудрённый опытом сотрудничества со столичными властями.

- Странно, но договорились бесплатно. Естественно, все расходы за наш счёт. Зато будет издан фотоальбом, который потом будут по пятьдесят долларов впаривать гостям столицы во всех пяти офисах этого АНО. Тираж 10 000 экземпляров. Так что, возможно, мы ещё и в прибытке останемся.

- Кто полетит?

- Фотограф, журналист, ты, как представитель организации-спонсора. Ну и наблюдатель от одной известной конторы. Летать будете в пределах МКАД, это примерно восемьсот пятьдесят квадратных километров. Остальное потом доберём сами в случае необходимости. Полетите на Ми-8. Теоретически его дальность полёта составляет тысячу триста километров. Радиус при такой площади составляет примерно семнадцать километров. При ширине полосы сканирования в два километра вам придётся сделать восемь-девять кругов. Мы подсчитали, что нужно будет дозаправиться раза три-четыре, посмотрите по ходу дела. Тем более что в район Кремля вас всё равно не пустят. Нужно уложиться в один день.

- Значит, моя задача…

- Глазеть по сторонам со скучающим видом. Вылет завтра в 7.00 с Чкаловского аэродрома.

***

Для того чтобы попасть к семи утра в Щёлково, на Чкаловский военный аэродром, мне пришлось встать в четыре утра. В пять меня подобрал микроавтобус, в котором уже сидели фотограф и корреспондент газеты «Московская правда», специализирующийся на истории и географии столицы. Представитель ФСБ прибыл на аэродром самостоятельно, под мышкой костюма явственно проглядывалась кобура. Всё верно, на случай попыток воздушного терроризма.

Забравшись в вертолёт, я самым наглым образом напялил наушники и собирался задрыхнуть, включив ВБК в режим сканирования. Также у меня с собой были плеер, книга и игровая приставка, чтобы убивать время, пока остальные будут работать. И ещё литровый термос с крепчайшим кофе.

Но, оказывается, фотографу разрешили вести съёмку через открытый иллюминатор. Поэтому по кабине всё время, пока он фотографировал, гулял жуткий ветер. А с учётом высоты в один километр, было ещё и холодно. Мой ВБК отрегулировал терморегуляцию организма, и мне было комфортно. Что чувствовали остальные участники нашей фотосессии, я мог только догадываться.

И ещё в Ми-8 была сильнейшая вибрация, особенно при взлёте и посадке. Ну и грохот от винта. В общем, ни комфортно поспать, ни спокойно почитать мне не удалось.

Если коротко, то мы уложились в три дозаправки, во время одной из которых пообедали, в двух других случаях пили кофе, которым я угощал своих попутчиков.

Зато 3D-карта у меня получилась изумительная. Она позволяла просматривать доступ к любому зданию этой части города со всех сторон, постепенно удаляясь от него.