— Ты только что сказала это. Ты не знаешь, как выглядит случайный секс, и у тебя нет другого варианта, кроме как попробовать.
Может быть, она права, а может быть, она безумна.
— Он лишь сказал, что хочет поцеловать меня. Больше он ничего не сказал. Давай просто… не будем забегать наперед.
Она смеется.
— Да, Адонис хочет поцеловать тебя, но больше ничего, конечно, мы согласимся с этим.
— Кто такой Адонис? — раздается голос Себастьяна с порога.
Черт. Понятия не имею, как много он услышал.
— Он просто парень из греческих сказок, — отвечаю я.
— И он хочет поцеловать тебя?
Я улыбаюсь и качаю головой.
— Нет, твоя тетя — непутевая, и ей нравится быть глупой.
Он смотрит на телефон, его губы расплываются в широкой ухмылке, и он бросается к кровати.
— Тетя Сибил!
— Себастьян!
Они болтают, а я грызу ноготь большого пальца, обдумывая все, что она сказала. Смогла бы я вообще сделать что-то подобное? Я не представляю для себя такой возможности. Во мне нет ничего, что не кричало бы о постоянстве. Не говоря уже о том, что, черт возьми, я скажу своим детям? Я бы ходила на свидания и была рядом с Джейкобом, когда это не имело бы смысла. Конечно, они уже сказали, что хотят, чтобы я была счастлива, но для детей это совсем другое дело, когда это реальность. Кроме того, я работаю психотерапевтом в маленьком городке, а это уже определенный уровень респектабельности. Неважно, касается моя личная жизнь их дела или нет, люди склонны влезать туда, куда им хочется. И они любят говорить о Джейкобе и братьях Эрроувуд.
— Мама! Тетя Сибил хочет приехать в гости.
О, нет. Ни за что. Я знаю ее, и я точно знаю, почему она хочет приехать.
— Я бы хотела, но у тебя будет много дел, если тебя возьмут в пьесу.
— Но я хочу увидеть тетю Сибил. С ней будет здорово репетировать, если я получу хорошую роль.
Сибил улыбается, совершенно не раскаиваясь в том, что бессовестно использовала любовь моего сына к ней против меня.
— Я бы так и сделала, дорогой. Обязательно. Я могу быть отличной Сэнди.
На это я фыркнула.
— Да, ты очень непорочна.
— Папа всегда говорил, что непорочность — это редкость.
— Ух ты, — быстро вклиниваюсь я, — папино изречение, которое мы действительно можем понять.
— Заткнись, — огрызнулась Сибил. — Слушай, у меня отпуск, а Реджи работает над тем, чтобы получить больше летных часов, так что… Я свободна как птица. Я бы с удовольствием приехала посмотреть на ваш городок и познакомиться со всеми твоими новыми друзьями!
Даже если я откажусь, Сибил сядет на самолет и прилетит. Она безумна и навязчива, и я люблю ее больше, чем могу выразить. Иногда, когда ты жена военного, твои друзья становятся чем-то вроде супругов. Они рядом в хорошие и плохие времена, поддерживают тебя, когда ты разваливаешься на части, и для меня такой была Сибил. Может быть, ее приезд сюда будет хорошим решением. И тут я вспоминаю, что, вероятно, послужило причиной этого визита.
— Если я откажусь, это будет иметь значение?
Она с усмешкой качает головой.
— Ничуть, дорогая.
— Ну, думаю, увидимся на следующей неделе.
Себастьян выбегает из комнаты и зовет Мел, чтобы сообщить ей новости.
— Клянусь, Сиб, если ты что-нибудь сделаешь…
— Я не собираюсь ничего делать, но это даст тебе несколько дней, чтобы придумать хорошее оправдание…
Она вешает трубку, и я понимаю, что влипла по самые уши.
***
Элли Эрроувуд — самая счастливая женщина на свете. Это все, о чем я могу думать, сидя в ее прекрасном доме, пока ее муж моет посуду. Да, он моет эту чертову посуду. Без всякой просьбы.
— Ты же знаешь, что у тебя муж класса люкс, верно?
Она оглядывается, улыбается и кивает.
— Так и есть. А еще он стирает.
— Ну, это просто несправедливо.
— Может, и так, но это бремя, которое я готова нести.
Я тихонько смеюсь. Мелани присматривает за малышкой, пока Хэдли играет с Себастьяном. Это очень мило, и мне нравится, что, несмотря на разницу в возрасте, они, кажется, ладят друг с другом.
Мы немного болтаем, а потом Коннор целует ее в щеку.
— Я ухожу работать над проектом.
— Ты имеешь в виду домик на дереве?
— Нет, я хочу поработать в своем офисе.
Она смеется.
— Хорошо. Я люблю тебя.
— И я тебя люблю, — отвечает он, выходя из комнаты.
— Извини за это, — говорит мне Элли, когда он уходит. — Он так много работал над своей новой компанией и занимался с девочками.
Я помню те дни.
— Я понимаю. Трудно всем этим жонглировать.
Она кивает.
— Но это то, что мы все должны делать, верно?
— Верно. Итак, о ребенке, которого ты хочешь обсудить…
— Да, спасибо, что напомнила, — она берет бумагу из своей стопки и протягивает мне. — Я попросила их написать вымышленную историю, основанную на какой-то части своей жизни. Я хотела, чтобы они размыли границы между вымыслом и не вымыслом, заставив читателя расшифровать, где правда автора смешивается с их воображением. А это, я не знаю, это просто… — она делает паузу. — Мне кажется, что здесь очень мало вымысла.
Я начинаю читать и понимаю, почему Элли волнуется. Это история о девочке, отец которой прикасается к ней, заставляет ее чувствовать себя неловко, но она не знает, что делать. Я читаю, чувствуя, как узел в животе затягивается все туже и туже.
— Я думаю, ты правильно сделала, что принесла мне это, — говорю я ей.
— Дело в том, что с точки зрения писательского мастерства это просто великолепно. Я не могу понять, то ли это призыв о помощи, то ли она потрясающий писатель, способный заставить меня поверить в вымысел. Ты понимаешь, о чем я?
Я киваю.
— Это было заданием.
— Да, и ее образ заключается в том, что она живет в маленьком деревенском городке, что она и делает. У нее такой же цвет волос, телосложение и некоторые черты характера. Этого было бы достаточно для задания. Не знаю, Бренна, мне просто стало не по себе, и я хотела донести это до тебя и узнать, что ты думаешь. Кроме того, завтра я пойду к миссис Саймондс, чтобы сообщить об этом. У меня не так много информации, но я бы хотела, чтобы ты тоже присутствовала.
— Когда девочки пишут о таких вещах, это часто сигнал о помощи. Я хочу хотя бы снять трубку. Ты поступаешь правильно.
Элли протяжно вздохнула.
— Что нам теперь делать?
— Ну, я собираюсь поговорить с несколькими ее учителями, чтобы узнать, есть ли что-то еще, о чем я должна знать. Если у нее что-то было в прошлом, это будет в ее личном деле, а потом мы с миссис Саймондс поговорим с ней и составим отчет на основе того, что она нам расскажет.
— Пожалуйста, скажи мне если что-то узнаешь. Я бы тоже хотела ей помочь, к тому же Сидни знает всех в здешней судебной системе и сможет помочь нам, если понадобится.
Нам может понадобиться любая помощь. В большом городе трудно иметь дело с жестоким обращением с детьми, но я знаю, что в городе, где каждый знает друг друга, это еще сложнее. Работая в том округе, где я работала раньше, у меня был всего один случай жестокого обращения, который мы не смогли доказать, и он меня просто сломил.
В комнату вбегает Себастьян.
— Мы можем пойти с Хэдли в домик на дереве?
— Если миссис Эрроувуд не против.
Элли тепло улыбается.
— Конечно, Хэдли, будь осторожна и не будь властной.
Маленькая девочка с красивыми зелеными глазами хлопает длинными ресницами.
— Я не властная.
Сзади раздается громкий смешок.
— Это самая настоящая ложь, которую я когда-либо слышал.
— Дядя Джейк! — Хэдли бросается к нему, обхватывая его за плечи.
— Привет, мой милый, маленький Попрыгунчик.
— Мы идем в домик на дереве! — воскликнула Хэдли.
— Это замечательно. Послушай, Себастьян, не позволяй этой девушке взять ни дюйма, иначе она возьмет милю. Поверь мне, это касается всех женщин.
Я закатываю глаза.
— Это неправда, не слушай его.
