Бренна встает.

— Кларисса, мы все знаем, что это неправда, и передавать сплетни невежливо. Мистер Эрроувуд — известный актер, который добровольно выделил свое время, чтобы помочь нам не пропустить ежегодную постановку. Мы должны быть добрыми.

Она садится обратно, как будто только что не отшлепала ребенка. Я мысленно отмечаю, что, каким бы талантом ни обладала эта девочка, она будет в хоре или дублером.

Поднимается еще одна рука.

— Да.

— Мистер Эрроувуд, я слышала, что вы плохо сыграли в пьесе, которую ставили, и вообще не очень хороший актер, вы хоть знаете, как быть режиссером?

Клянусь, я сейчас кого-нибудь убью. Я начинаю говорить, но Бренна снова встает на ноги, прежде чем я успеваю открыть рот.

— Мистер Йейтс, я знаю, что вы не хотели оскорблять режиссера, верно?

Он качает головой.

— Нет, миссис Аллен. Я просто задал вопрос.

Она вздыхает.

— Позвольте мне четко заявить, что я не потерплю неуважения. Любой, кто забудет об этом, столкнется с последствиями субботнего наказания или еще хуже. Если у кого-то есть вопросы, связанные с пьесой, задавайте, в противном случае мы не будем грубыми или неблагодарными, понятно?

Я сдерживаю ухмылку, которую хочу подарить маленькой девочке и другому ребенку. Я знаю, что я не веду себя по-взрослому, и я не чувствую себя виноватым за это. Они только что получили словесную взбучку от Бренны, и я чувствую себя победителем. Однако мне не пятнадцать, и я обращаюсь к своему внутреннему Ноа Фрейзеру. Он бы никогда не позволил себе такого дерьма, и я тоже.

— Я справлюсь с этим, — подмигиваю я и снова поворачиваюсь к детям. — Если никто из вас не разбирается в декорациях, костюмах, кастинге, тональности, музыкальности или постановке сцены, я предлагаю не задавать мне таких вопросов. Я работал над многими видами фильмов и пьес. Это не вы должны сомневаться в моих способностях, а я в ваших. Побеспокойтесь о себе, о своих ролях и о том, как произвести на меня впечатление, прежде чем спрашивать о чем-то еще. Чтобы быть ясным, я здесь не по какой-либо другой причине, а только потому, что я хочу сделать что-то, чтобы помочь обществу, которое сделало меня тем, кем я являюсь. Я буду изо всех сил подталкивать вас к тому, чтобы вы стали лучшими актерами и актрисами. Я хочу, чтобы это была лучшая пьеса, которую когда-либо видел этот город. Если вы не готовы к этому, не участвуйте. Я возьму вас на те роли, которые подходят вам больше всего, даже если это не та роль, на которую вы записались на прослушивание. У вас есть четыре дня, чтобы выучить реплики, на чью роль вы претендуете. Я советую вам потратить это время и хорошенько потрудиться. Увидимся.

Я хватаю свою сумку и выхожу из кабинета. В шоу-бизнесе нет ничего лучше драматического ухода. Единственная проблема в том, что я понятия не имею, где нахожусь. С тех пор как я здесь учился, они объединили среднюю и старшую школу в одно здание и построили огромное крыло. Я заблудился, и мне не хватит драматизма, на который я рассчитывал, если мне придется снова проходить мимо детей.

Итак, я проскальзываю в кабинет справа и надеюсь, что это не какая-то запретная зона или студенческая гостиная. Не то чтобы у нас было что-то подобное, когда я был ребенком, но, похоже, нынешнему поколению достаются всякие такие штучки. Через несколько минут я решаю, что берег должен быть чист, и тянусь к дверной ручке, но замираю, когда кто-то, с другой стороны, поворачивает ее. Черт. Я отступаю назад, и в кабинет входит Бренна. У нее перехватывает дыхание, когда она видит меня.

— Джейкоб, — ее рука летит к груди. — Что ты делаешь в моем кабинете?

— Прости. Я забежал сюда, чтобы… — если я скажу, что пришел сюда, чтобы спрятаться, это будет звучать по-дурацки, так что я не признаю этого.

— Я понимаю. Я была раздражена из-за тебя. Я не знаю, что происходит с некоторыми из этих детей в последнее время. Мне кажется, они просто хотят выглядеть крутыми.

Хорошо, она думает, что я разозлился. Я должен был согласиться с этим.

— Все в порядке. В их возрасте я бы тоже так сделал.

Она заправляет волосы за ухо.

— Я бы пряталась под сиденьем.

— Потому что…?

— Мне было бы слишком стыдно. Ну, наверное, я бы вообще не попала в аудиторию.

Я пытаюсь представить, в какой компании она была бы тогда. Если она не любит внимание, то это не спорт и не драма. Интересно, была ли она одиночкой или скорее похожа на Девни, которая была симпатичной, но не очень популярной. Она предпочитала сидеть и наблюдать за Шоном, чем пытаться влиться в какую-то группу. Бренна поставила меня в тупик.

— Ты была в группе?

Она качает головой.

— Я не умею ни петь, ни играть на инструментах.

— Хм, значит, никакого хора. Спорт? — спрашиваю я, потому что мое предположение может быть ошибочным.

— Я занималась бегом по пересеченной местности.

Возвращаясь к вопросу об одиночестве. Я бы никогда не смог. Бег на километры не кажется веселым, но более того, это чертовски изолирует. Только я и мои мысли в течение долгого времени, нет, спасибо.

— Итак, музыке — нет, кросс-кантри — не для новичков, так что тогда остается?

— Ты пытаешься определить меня в группу? — спрашивает она, приподняв бровь. Ее голос игривый, и я ухмыляюсь.

— Дети ходят стаями.

— Не все.

— Значит, ты была одиноким волком?

Бренна ухмыляется, а затем опирается задницей о стол.

— Я позволю тебе снова заняться психоанализом.

Она выглядит расслабленной, а ее улыбка легка. Она настолько манящая, что мне приходится бороться с желанием обхватить руками обе стороны стола, прижать ее к себе и наклониться, чтобы посмотреть, легко ли ее губы прижмутся к моим. Я представлял, как целую ее, с тех пор как мы вместе обедали. Вчера вечером, когда я сидел в той дыре, читая свой очередной сценарий, я представлял ее как женщину, в которую мой герой мог бы влюбиться, хотя это не по сценарию. Я видел перед собой ее глубокие голубые глаза и длинные рыжие волосы, когда произносил вслух свои реплики. Дав себе пощечину, я швырнул сценарий через всю комнату, а это было метра четыре, и стал мысленно корить себя за то, что мой герой одинок, как и я. Ее нет в планах. Она не та женщина, о которой мне нужно так думать. Бренна — мать-одиночка, которой определенно не нужен какой-то придурок из Голливуда, чтобы все испортить. Стабильность — это не то, что я обеспечу. Я погружаюсь в себя, используя все навыки, которые оттачивал годами, чтобы не совершить ошибку и не позволить своему члену думать.

— Понятно. Думаю, ты была академиком. Тебе нравилось учиться, читать, но ты занималась спортом, чтобы не казаться занудой. Может, даже лучшей в классе?

— Определенно нет, но ты очень близок к этому, — ее голова наклоняется в сторону, а взгляд фиксируется на мне.

— Хммм… — я поджимаю губы. — Какая часть?

— Академическая часть.

— Я понял. Никто не захочет идти учиться на психолога, если ему не нравится учиться.

Она тихонько смеется, щеки краснеют самым очаровательным образом.

— Не в то время, когда растишь двоих детей и замужем за мужчиной, которого никогда нет дома.

Это безумие. Не думаю, что она понимает, насколько это потрясающее достижение.

— Я даже не закончила колледж.

Бренна отталкивается от стола и направляется ко мне.

— И посмотри на все, что ты сделал, Джейкоб.

— Я снимаюсь в фильмах и целыми днями играю в притворство… — мне нужно говорить так, будто это не имеет значения. Мне нужно, чтобы не имело значения, что она думает.

Это была одна из последних вещей, которые сказал мне отец. Помимо того, что он сказал мне, что я никчемный и глупый, он сказал, что если я брошу школу ради актерского мастерства, то опозорю свою мать. Я никогда не забывал об этом. Я слышал эти слова снова и снова. Я носил их как татуировку в своем сердце, напоминая себе, что она сочла бы меня дураком.

Однако голос Бренны мягкий и успокаивающий.

— Ты заставляешь маленьких детей верить, что в жизни есть что-то большее, чем все то дерьмо, которое им досталось. Это что-то значит. Это… ну, это героизм.