Она сглотнула.

— Он… он душил меня и угрожал…

Она замолчала, не находя слов, чтобы объяснить дяде, что его сын угрожал изнасиловать и убить ее. Это было слишком отвратительно.

Франко долго изучал ее, а затем кивнул.

— У твоего отца осложнения, София. Мне нужно ехать в больницу.

— Осложнения? — в вопросе Софии сквозил страх. Между ними не было сказано ни слова о том, что Антонио придет в ярость, если узнает о произошедшем.

Франко кивнул с ледяным выражением лица.

— Он не должен сейчас нервничать, а ты явно расстроена. Я не знаю, что здесь произошло, но я выслушаю версию Сильвио, когда он очнется, и тогда мы решим, что делать.

— Версию Сильвио? Ты же видишь, что произошло, — процедила София.

Мне хотелось зажать ей рот рукой. Я ничего не мог поделать, кроме как стоять там, как статуя, перед пистолетом Франко, зная, что в этот самый момент решаются наши судьбы. От того, каким путем пойдет Франко, зависело, умрем ли мы сегодня или будем жить, чтобы сражаться дальше.

— Нет, я вижу, что что-то произошло, и я слышал твою версию, но это всего лишь твои слова. Твоя сторона. Я выслушаю своего сына. А до тех пор, я думаю, тебе лучше прийти в себя в безопасном месте. Ты явно в истерике.

Он снова повернулся к своим людям.

— Уведите ее.

София тихо воскликнула, когда ее вывели из комнаты, бросив на меня последний взгляд. Вошли мужчины и подняли неподвижное тело Сильвио. Еще больше мужчин медленно приблизились ко мне, как будто я был диким зверем, способным перегрызть глотки. Они были правы. В этот момент я был скорее животным, чем человеком. Я не смог сдержать рычание, когда они окружили меня.

— Спокойно, Чернов. Я не буду колебаться, — невозмутимо произнес Франко. Я поверил ему. Его брат был на пороге смерти, а он не давал обещания пощадить меня. Даже если это приведет к расколу с Братвой Чернова, вряд ли он бы стал беспокоиться. Это был бы шанс продемонстрировать свою власть до возвращения Ренато из Италии. Возможно, он даже надеялся оспорить притязания младшего Де Санктиса на роль босса.

Я подавил свой гнев. Сейчас мне нужно было сосредоточиться. Я не смог бы вытащить Софию отсюда, если бы был мертв. Я уже вывихнул плечо, а мои руки были так изрезаны стяжками, что кровь обильно капала на пол. Они оттащили меня назад, ругаясь из-за трубы, которая оторвалась от стены и больше не могла удерживать кого-либо.

— Свяжите ему ноги. Далеко он не уйдет. — Донеслись до меня пренебрежительные слова Франко, когда его люди поспешили выполнить приказ.

В итоге они оставили меня лежать на пылающих от боли руках и спине на полу, со связанными лодыжками. Холодный пол колол кожу даже сквозь грязную футболку. Я был только рад, что все еще могу что-то чувствовать, учитывая онемение, распространяющееся от плеч.

Пока я лежал, я изо всех сил прислушивался к тому, куда они могли увести Софию. Франко произнес это так, будто ей нельзя было доверять возвращаться в свою комнату.

Я напряг зрение, когда звуки разговоров и шагов в коридоре стихли. Через мгновение я услышал это. Тихий плачущий звук.

Я перекатился на бок и пополз на всхлипы, игнорируя боль, которая пронзила каждый нерв. В большинстве комнат на этом адском этаже в доме детства Софии была решетка, ведущая в водосток. Должно быть, они были соединены под полом, потому что я мог слышать тихие звуки, издаваемые в соседней комнате.

София. Моя маленькая ласточка.

— София, lastochka, не плачь, — простонал я в решетку, плюхнувшись на живот, в лицо ударили отвратительные запахи.

После долгой паузы до меня донесся ее недоверчивый голос.

— Николай?

— Да, я. Ты не одна. Я здесь, — сказал я ей настолько спокойным тоном, насколько мог. — Я здесь, и ты со мной.

— Франко убьет тебя. Я знаю это, — сказала она, и из неё хлынул новый поток слез.

— Может, он и планирует, но к тому времени мы уже будем далеко. Не волнуйся.

— Правда?

— Правда. Считай, нас здесь уже нет. Так или иначе.

Я нутром чувствовал, что если Франко убьет меня, то, скорее всего, убьет и Софию. Она слишком много видела; она была обузой. Единственная надежда была на то, что Антонио Де Санктис умрет, и Сильвио решит, что хочет оставить кузину, чтобы мучить и издеваться над ней. Но София не смогла бы долго выносить такое существование.

Если Анджело не доберется до нас, мы оба все равно что покойники. Эта мысль была отрезвляющей и в то же время странно успокаивающей. Как и моей матери до меня, осознание того, что боли и тьме может прийти конец, приносило облегчение. Одно я знал наверняка: мы с Софией будем вместе, в этой жизни или в следующей. Две переплетенные души так просто не распутать.

— Черт, черт, черт. — До меня донесся панический шепот Анджело, когда он прокрался в комнату. — Они уехали в больницу, но повсюду расставили охрану. Черт! Не думаю, что мы можем рисковать прямо сейчас. — Телохранитель поник и провел рукой по своим густым волосам. Он выглядел чертовски напряженным.

Мне было знакомо это чувство.

— Ты нашел то, что я просил?

Он тяжело сглотнул.

— Да, но мне нужно забрать ее. Здесь все еще полно людей, просто не Франко. Ближайшее окружение Сильвио крутится вокруг, ожидая, когда он очнется.

Я сделал глубокий вдох. Уйти до того, как проснется Сильвио, было бы предпочтительнее, но у нас не было большого выбора.

— Тогда мы подождем. Как только Сильвио придет в себя, я уверен, что он тоже отправится в больницу, чтобы засвидетельствовать свое почтение, или, по крайней мере, показаться врачу. Если все пойдет наперекосяк, что бы ни случилось, твоя задача — вытащить Софию.

Анджело дернулся, его рот шевельнулся в безмолвном протесте.

Я заговорил снова, прежде чем он успел произнести хоть слово.

— Если я выберусь отсюда живым, а она нет, я сам убью тебя, Анджело, после того, как убью твою маленькую подружку. Делай свою гребаную работу и защищай ее ценой своей жизни, или я постараюсь, чтобы тебе было больно, когда буду убивать тебя.

Он тяжело сглотнул, никак не отреагировав на мои злобные слова.

— Ты понимаешь порядок важности? Кирилл выполнит свое обещание, если ты появишься с Софией у его двери. Я гарантирую это.

— Он знает, что ты любишь ее. — Слова Анджело звучали как нечто само собой разумеющееся. — Или он думает, что ты одержим ею. Это разные вещи.

— Не для такого, как я. Прежде всего, прикрывай спину Софии. Ее свобода — это твоя свобода. А теперь мы ждем и готовимся.

Анджело кивнул.

— Кьяра уже ушла?

Он снова кивнул.

— Хорошо. Будь готов убить или умереть, чтобы присоединиться к ней.

Мой совет только усилил напряжение в его неподвижном теле.

— Если ты погибнешь, сражаясь за девушку… тогда это хороший день для смерти. А теперь сделай мне одолжение и вправь мое гребаное плечо обратно.

Глава 23

София

Когда слезы иссякли, я села на мерзлую землю и стала медленно и методично подсчитывать нанесенные мне травмы. Страх и шок исчезли, и на смену им пришел холодный, жесткий гнев.

Франко и его сын должны были умереть. Как они посмели пойти против моего отца? Ярость согрела меня. Я не могла слишком много думать о том, насколько пострадал Нико. Воспоминания о том, как он отрывал трубу от стены, как кровь заливала его руки, как странно болталось его плечо, были слишком невыносимыми. То, что он утешал меня, когда у меня были только синяки и травма на голове, вызывало у меня чувство, которое я не могла отрицать.

Нет. Я действительно перестала сопротивляться тому, что мое сердце знало уже пять лет. Он был мне небезразличен. Пусть он был безумцем, а я изгнанницей, но это больше не имело значения. Ничто не имело значения, кроме как пережить еще один день, и выбраться отсюда живыми.

Вспомнив о нем, я поняла, что он уже давно молчит.

— Николай? — позвала я через решетку. Он был прямо здесь, утешал меня все это время, хотя ему наверняка было гораздо хуже. Терпимость этого мужчины к боли была невероятной.