Я пожал плечами.

— Это просто бизнес, я полагаю. Ничего личного.

Я подумал, не сказать ли ему, что я вообще редко испытываю какие-либо чувства, если только речь не идет о его дочери, но решил воздержаться. Не стоит втягивать в неприятности и мою маленькую королеву бала.

Антонио кивнул и приподнял бровь.

— Рад это слышать. Это тоже всего лишь бизнес. Фунт плоти за клеймо неуважения, который Черновы нанесли на имя Де Санктисов. То, что вы, русские свиньи, могли даже подумать о том, чтобы унизить семью, стоящую гораздо выше вас по могуществу и репутации, свидетельствует о том, насколько необходим этот урок. Мне будет приятно преподать его, так же как и моим людям.

Его высокомерный тон превратил мое веселье в раздражение и обратно в юмор. Этот аристократический дон старой закалки думал, что мне есть дело до классовой иерархии преступного мира, в котором мы оба обитали.

Оскалив зубы в подобии кровожадной ухмылки, я рассмеялся.

— Не забывай, Тони, я русский. Мне плевать, кто ты — лорд здешнего поместья или чертова итальянская королевская семья. Единственный хороший аристократ — мертвый аристократ. Ешь богатых¹¹.

Я бросился к нему со скоростью, заставившей его попятиться, и щелкнул зубами. От этого звука брови Антонио сошлись на переносице. Это было забавно. Он всерьез думал, что меня волнует его репутация или то, что остальной преступный мир думает обо мне и моей Братве?

Ему не понравилось, что с ним играют, судя по тому, как его лицо застыло от арктического гнева, который становился все холоднее по мере того, как мой смех отскакивал от стен.

Я все еще смеялся, когда его тяжелая нога опустилась на мой бок, согнув меня пополам. С больным сердцем или нет, но вывести Антонио Де Санктиса из себя оказалось вполне возможным.

Я засмеялся еще сильнее, когда он подтянул меня вверх, насколько смог, и сильно ударил в челюсть, снова и снова, пока моя губа не разошлась и теплая кровь не потекла по подбородку.

Я ничего не мог с собой поделать. Это было чертовски смешно.

Антонио смотрел на меня, как на таракана, которого не знает, как раздавить, не испачкав обувь.

Я повернул голову и сплюнул длинную струйку крови на пол, используя плечо, чтобы вытереть кровоточащую губу.

— Знаешь, тебе следует быть осторожнее со своим сердцем, Тони. Не стоит так нервничать, иначе твоя дочь достаточно скоро наденет черное и будет стоять у твоей могилы.

Глаза Антонио сузились, и раздражение, которое он не мог скрыть, отразилось на его лице при этом прозвище. Затем он взял себя в руки и улыбнулся.

— Не беспокойся о Софии, Николай. Она преданная дочь. Она всегда будет делать то, что должна, ради семьи. Конечно, без ее помощи мы бы никогда вас не нашли. Мы даже и близко не были рядом с тем местом. — Он наклонился, наблюдая за тем, как его слова попадают в цель. — Конечно, будет только правильно, если она сделает что-то полезное для разнообразия. От дочерей больше проблем, чем пользы. Самое меньшее, что София может сейчас сделать, — это быть хорошей девочкой и выйти замуж за того, кого я выберу следующим. Она еще пожалеет, что не удержала твоего брата. По крайней мере, он был молод.

Я проглотил полный рот желчи и крови.

— Разве ты не знаешь? Молодость означает, что они живут дольше. С мужем, которого девушка не хочет, чем старше, тем лучше.

Правдивые слова прозвучали как ложь на моем языке.

Антонио усмехнулся.

— Ты забавный, Чернов. Отдаю тебе должное. Чертовски раздражающий, но забавный. Поскольку я не такой головорез, как ты, тебя здесь будут кормить, мыть и содержать в приличном состоянии. Пусть твое наказание пройдет без происшествий, и вы с братом сможете в кратчайшие сроки вернуться к попыткам убить друг друга.

Антонио встал и направился к двери. Вернуться к Кириллу и разнести город, чтобы стать паханом? Идея была откровенно непривлекательной. Впервые за долгое время — с того дня в ванной, когда я обнимал тело своей матери — я понятия не имел, что ждет меня в будущем.

Я потерял свое место в мире.

Мои мысли переключились на маленькую королеву бала наверху.

Пришло время проложить путь к новому.

Когда я снова проснулся, головная боль несколько утихла. К счастью для меня, я привык к ударам по голове — несомненно, тревожащий факт для кого-то другого. У меня же было мало надежды дожить до тридцати, так что меня это не слишком беспокоило.

Тяжелые шаги эхом отдавались по коридору, и я представил себе стены за пределами этой комнаты. Что за тоска. И в этом доме выросла София? Похоже, я был не единственным, кому ужасное детство нанесло неизгладимые шрамы. У нас с моей птичкой с подрезанными крыльями было больше общего, чем ей хотелось бы думать. Дверь распахнулась, и внутрь ввалилось несколько фигур. Я узнал одну из них.

Я ухмыльнулся своему обидчику.

— Сильвио, мне было интересно, сколько времени тебе понадобится, чтобы навестить меня. Полагаю, трудно найти вескую причину, учитывая, что твой дядя до сих пор не знает правды о том, что случилось с твоей рукой.

Сильвио запнулся. Время не было благосклонно к этому человеку. Он растолстел и выглядел неприятно одутловатым. Похоже, его жизнь стала слишком мягкой с тех пор, как я видел его в последний раз. Комфорт делает мужчин слабыми, а Сильвио выглядел самым слабым из всех. Один только вид его пустого рукава порадовал меня. Он сам напросился на это.

Сильвио молча наблюдал за мной, его глаза-бусинки что-то прикидывали.

— Заткни ему рот кляпом, — сказал он одному из своих людей, не сводя с меня глаз. — Я не хочу слышать, как он будет нести всякую чушь, пока я надираю ему задницу.

От моего смеха его брови нахмурились.

— Я не знал, что ты играешь за обе команды. Это делает тебя чуть более интересным. Ну, это и то, что ты единственный однорукий дрочила, которого я когда-либо встречал.

Сильвио покраснел.

— Что ты сказал? — спросил он тоном, который, без сомнения, подразумевал угрозу.

— Я назвал тебя дрочилой. Разве ты не знаешь этого термина? Тебе следует больше путешествовать по миру и расширять свой кругозор, — успел произнести я, прежде чем один из его людей заткнул мне рот грязной тряпкой. Вряд ли я мог жаловаться. После того, как я несколько часов подряд затыкал рот Софии, это было заслужено.

Сильвио рассмеялся.

— Знаешь, до меня доходили слухи о тебе. О том, что ты сумасшедший псих, но я никогда не верил в это, по крайней мере до сих пор… Либо ты действительно не боишься того, что мы собираемся с тобой сделать, что делает тебя чокнутым, либо ты не думаешь, что мы можем зайти слишком далеко, что делает тебя просто идиотом.

Я замычал сквозь кляп, и Сильвио стянул его вниз, желая услышать мой испуг. Он хотел, чтобы я трусил и умолял. Скорее Ад замерзнет, чем я испугаюсь Сильвио Де Санктиса.

— Ты славно стелишь, но как насчет действий? Если собираешься причинить мне боль, то приступай к делу. Вся эта прелюдия становится утомительной, — пробормотал я и усмехнулся.

Сильвио дернулся, как будто я его ударил, а затем кивнул своим людям. Один из них освободил мне руки, и я с мучительным наслаждением почувствовал, как кровь снова приливает к пальцам.

Я осел на пол на блаженную секунду, прежде чем меня подняли.

— Любишь болтать, Чернов? Посмотрим, как ты справишься с этим без зубов, — сказал Сильвио, разминая свой массивный кулак, на котором сверкали толстые золотые кольца.

Это мерцание было последним, что я увидел, прежде чем он ударил меня в челюсть и свет погас.

Глава 13

София

— Не двигайтесь, синьорина, если не хотите стать моей игольницей, — пробормотала швея Анна сквозь рот, набитый булавками. — И сделайте вдох. Кажется, мы обсуждали, что Вам нужно сбросить пару килограмм?

Сделав глубокий вдох, от которого в грудной клетке запульсировали сотни булавочных уколов, я втянула живот, как будто потягивалась. Он был практически впалым, но все же недостаточно плоским для Анны.