Просто чтобы разозлить его еще больше, я рванулся вперед — ребра затрещали, а мышцы протестующе напряглись — и щелкнул на него зубами.

— Ням-ням.

Он отпрянул, как будто я ударил его, и поскользнулся на своих блестящих, претенциозных туфлях. Пытаясь сохранить равновесие, Сильвио замахал одной рукой, другой хватаясь за стену.

Когда он, наконец, пришел в себя, ругаясь и краснея, то обратил на меня глаза, полные ненависти. Затем щелкнул пальцами своим людям, желая наверстать упущенное за этот неуклюжий позорный акт.

Они набросились на меня, нанося удары ногами и руками. Кто-то особо изобретательный даже использовал свою зажженную сигарету. Разумно ли было так издеваться над ним, когда у меня не было сил остановить их? Вероятно, нет, но, черт возьми, оно того стоило.

Позже, спустя бесконечное количество времени, резкий голос раздался из-за двери, и удары прекратились. Мое тело пылало от боли, и я парил там, в неопределенности, оторванный от мира.

Слова мелькали в моем сознании, бессвязные и бессмысленные.

…ты убьешь его…

…мне плевать…

…а Антонио нет, он хочет заключить сделку с Черновым…

…Fanculo, va bene,¹⁶ уходим…

Голоса стихли, и воцарилась тишина.

Нет, не тишина.

Неподвижный воздух нарушили шаги, и чья-то рука осторожно перевернула меня.

— Дерьмо. Николай? Ты меня слышишь? — спросил низкий голос.

Мой раздробленный мозг пытался осмыслить происходящее.

— Анджело, bratan, я не могу играть с тобой прямо сейчас. Я занят, — выдавил я и повернулся, чтобы сплюнуть на пол полный рот крови.

— Черт, ты неважно выглядишь. Это нехорошо. Сделка состоится только в том случае, если я вытащу тебя отсюда живым, — встревожился Анджело.

— Не волнуйся. Я не собираюсь умирать здесь. Со мной все будет в порядке.

— Да, легко говорить, когда ты не видишь себя. Думаю, нам стоит рискнуть сегодня ночью, если ты сможешь встать. Я придумаю какой-нибудь отвлекающий маневр.

Мрачное обещание Сильвио пронеслось у меня в голове, пронзая разум острыми шипами.

Я сдвинулся и приоткрыл опухшее веко.

— У тебя не найдется закурить для умирающего?

Анджело выдохнул и полез в карман за сигаретой. Он прикурил ее для меня и поднес к моим губам. Я втянул сладкий яд глубоко в легкие. Черт, это было здорово.

— Каждому суждено когда-то отправиться на тот свет. Лучше умереть, чем ничего не делать.

Никотин, бегущий по моим венам, помог унять дрожь в измученных мышцах.

— Не думаю, что это выражение применимо к данному случаю.

— Оно всегда применимо, — пробормотал я, наслаждаясь дымом. Слова Сильвио крутились в моей голове. — Я не могу сбежать в таком состоянии. Мне нужно несколько дней, чтобы прийти в себя. А затем мы начнем действовать.

Я наклонил голову, чтобы посмотреть на грузного телохранителя Софии.

— Как у тебя с изготовлением бомб?

Глава 19

София

Из зеркала в полный рост в тренировочном зале на меня смотрели встревоженные глаза. Синяк на щеке привлекал внимание.

Я пришла позаниматься в комнату, где мы с Ренато обучались навыкам защиты, в надежде, что это поможет мне сжечь часть энергии. Я должна была чувствовать усталость из-за того, что почти не спала, но это было далеко от истины. Мне казалось, что в моих венах вместо крови течет азот. Страх и тревога не давали мне заснуть уже сутки.

Ужасное предчувствие преследовало мои мысли. Назревало что-то плохое. Я чувствовала это. И беспокоилась не только за себя.

Со мной было что-то серьезно не так, и это что-то сидело внизу, прикованное к трубе. Николай мог умереть там. Сильвио действительно был способен убить его. От этой мысли на глаза навернулись тревожные слезы.

В моем мире найти мужчину с чистыми руками было невозможно, но даже в сравнении с другими мафиози, руки Николая были далеки от чистоты. Он никогда не пытался скрыть от меня, кто он такой. Он был самым честным человеком в моей жизни. У меня был кто-то на моей стороне. Кто-то, кому не было дела до моего отца. Впервые в жизни я не чувствовала себя одинокой.

Я выполнила разминку. Если похищение Нико и научило меня чему-то, так это тому, что, несмотря на все мои навыки, я не могу сравниться с мужчиной по силе. Мое главное преимущество заключалась в том, чтобы застать противника врасплох и быть хитрой и быстрой.

Я заставила свое тело выполнить быструю процедуру отжиманий и бега на месте, а также серию выпадов в сторону воображаемого противника, прежде чем перекатиться и быстро вскочить на ноги.

Грудь горела, когда я подталкивала себя, а натренированные мышцы болели. Я приняла боль. Она делала все реальным.

На скамейке у стены зазвонил телефон, прерывая мою карательную рутину. Я остановилась, хватая ртом воздух, и направилась к нему. Это был рингтон Ренато. Я не разговаривала с братом несколько недель, и теперь нетерпеливо схватила трубку.

— София? Stai bene¹⁷?

— Я в порядке. А как ты? Я уже начала беспокоиться, что ты там умер. Разве я не заслуживаю того, чтобы мне время от времени звонили?

Рен усмехнулся, и это звучало так утешительно знакомо.

— Прости, piccolina¹⁸. Здесь было немного… напряженно.

Я зажала телефон между ухом и плечом и схватила бутылку с водой.

— Насколько напряженно?

— Не хочу тебя утомлять. Скажем так, семья по-прежнему любит свои вендетты и не боится втягивать в них всех подряд.

— Ты в безопасности? Я имею в виду, тебе ничего не угрожает?

Рен покорно вздохнул.

— Не больше, чем обычно. Ты знаешь нашу жизнь, София.… сегодня здесь, завтра нет. Не все доживают до возраста Антонио невредимыми.

— Вот почему его девиз «сначала убей, потом извиняйся», — напомнила я ему. Рен снова усмехнулся. — Серьезно, не шути об этом. Я хочу, чтобы ты вернулся. Мне нужно, чтобы ты стал боссом скорее раньше, чем позже, — сказала я.

— Почему? Антонио плохо обращается с тобой? — голос Рена стал жестче.

Брат был старше меня на десять лет. С тех пор как я стала достаточно взрослой, чтобы заслуживать побои за испачканное платье или шум во время важной встречи, он вставал между мной и отцом и принимал удар на себя всякий раз, когда мог. Отец говорил, что его потребность защищать меня — это слабость, но Ренато никогда не позволял этим коварным словам проникнуть в его сердце. Может быть, однажды, когда мир, в котором мы живем, достаточно его измотает, он перестанет так сильно беспокоиться обо мне, но пока он оставался моим старшим братом. Человеком, который готов был сжечь мир дотла, чтобы спасти меня. Странно, но я верила в то, что Ренато защитит меня, с той же уверенностью, с какой верила в Николая. Каким-то образом в наших напряженных и хаотичных отношениях Нико стал тем, с кем я чувствовала себя в большей безопасности, чем со своей семьей, даже если причинять боль — это все, что он умел делать.

— Не больше, чем обычно. Расторгнутая помолвка не принесла ему счастья, — пробормотала я.

Рен фыркнул.

— Ты не знала Кирилла Чернова и только познакомилась с ним. С чего бы ему злиться?

— Может, потому что мы оба знаем, что он беспокоился не о моем счастье, а о своей прибыли. В любом случае, в итоге он заключил сделку. Надеюсь, когда он расширит бизнес в Нью-Йорке, я буду меньше его нервировать. У него есть на примете кое-кто другой.

Ренато надолго замолчал.

— Когда я стану боссом, я никому не позволю тебя обижать, даже твоему мужу.

Значит, брат знал о моей новой помолвке. Почему-то это ранило, хотя и не должно было. Рен ничего не мог сделать, кроме как вернуться домой и убить нашего отца. Я не могла винить его. Отцеубийство не было естественным инстинктом для большинства. Возможно, Николай был исключением в этом смысле. Он был исключением во многих смыслах.

— София? — от беспокойства брата стало только хуже. Он переживал, но был бессилен. Это была история наших отношений в двух словах.