Смерть Виктора Чернова означала кровь и разрушения в нашем мире.

— Если это правда, то следующим паханом Нью-Йорка станет Кирилл или Николай, — пробормотал Джино. В редком проявлении эмоций, он перекрестился и поцеловал золотой крест на цепочке у себя на шее. — Господи, помоги нам, если это Николай. Этот человек… — он запнулся, не в силах подобрать нужные слова, чтобы описать угрозу, которую Николай Чернов представлял для населения в целом, не говоря уже о душевном спокойствии других боссов. — …чертов маньяк, — закончил он, все еще держа в руках распятие, словно готовясь отогнать дьявола.

Никто лучше меня не знал, каким пугающим может быть Николай Чернов. Маленькая игла боли вонзилась в мое сердце, когда я подумала о возможных последствиях того, что один из братьев Черновых станет Боссом. Другой, вероятно, умрет. Я не знала, как к этому относиться. Именно от Николая я впервые узнала, как опасно, когда человек, не играющий по правилам, держит тебя на прицеле. Мои взаимоотношения с Николаем остались в запертом ящике прошлого, в который я никогда не осмеливалась заглядывать.

Рация Джино пискнула, и мы оба подпрыгнули от испуга.

— Проклятье, Джино, ты меня напугал, — пожаловалась я, выпрямляясь и делая ровный вдох.

— Что только к лучшему, если это удержит тебя сегодня дома. В любом случае, это не должно иметь к тебе никакого отношения. Не волнуйся.

Я кивнула Джино и направилась через пешеходные ворота на территорию комплекса. Оказавшись внутри, я поднялась по длинной извилистой подъездной дорожке и пересекла огромную лужайку, со всех сторон окруженную зданиями.

Ни один из домов на территории не был таким огромным или традиционным, как особняк, который Антонио построил в качестве жилья для приближенным людей. Каса Нера. Это было самое старое здание, какое только можно найти в этих краях, и внушительное строение эффектно выделялось на фоне леса, окольцовывающего территорию.

Фасад из красного кирпича украшала витиеватая резьба и замысловатые детали, на которые я часами глазела в детстве. Некоторые фигуры были откровенно ужасающими: каменные лица, искаженные болью, или горгульи, оскалившиеся на прохожих. Широкая каменная лестница вела к главному входу — тяжелой дубовой двери с латунной фурнитурой. Окна были небольшими, учитывая размеры дома, со старыми рамами, которые дребезжали на ветру. Антонио хотел, чтобы в доме сохранилось как можно больше исторических деталей, из-за чего в детстве в нем было холодно и неуютно.

Приближаясь к дому, я обратила внимание на то, как там тихо. Мой отец вел дела в Атлантик-Сити, и большая часть его людей была с ним. У Антонио была непоколебимая уверенность в своей безопасности и власти, которая могла принадлежать только человеку его возраста. Поскольку он так долго жил, никем не атакуемый, то думал, что это никогда не изменится. По этой причине дом часто оказывался менее защищенным, чем мог бы быть. Говорят, что гордыня предшествует падению, но я еще не видела, как это происходит с моим отцом. Он был гордым, высокомерным и элитарным, и ничто в нашей жизни не доказывало его неправоту.

Теперь у него в подвале сидел Чернов, один из самых опасных людей в городе, независимо от того, какой из братьев это был, а он не потрудился выделить дополнительных людей для наблюдения за домом. Я могла только предположить, что Антонио считает, что заложник у него в кармане и, следовательно, больше не представляет угрозы. Думать об этом было бессмысленно. Мое мнение значило меньше, чем декоративный гравий под моими каблуками.

Хороших девочек видно, но не слышно, София.

Голос отца был черным ядом в моем сознании.

Я была ребенком, когда впервые попала на самый нижний этаж, где мой отец вершил свои самые темные деяния. Нельзя стать capo di capi одной из самых богатых и жестоких мафиозных семей Восточного побережья, не пролив крови. Я боялась, что территория Каса Нера и каждый цветок, растущий в его роскошных садах, были удобрены человеческими останками. Готический особняк, покоящийся на настоящих костях.

Я вздрогнула, заставляя себя отвлечься от таких нездоровых фантазий, пока поднималась по подъездной дорожке.

Хорошая новость заключалась в том, что вокруг было меньше людей, которые удивлялись, почему я иду пешком, а не заезжаю на машине в сопровождении Анджело. Кьяре лучше ценить мои усилия по обеспечению ее времени наедине с моим большим, грузным телохранителем.

Я обогнула вход в Каса Нера и направилась к гаражу. Единственным человеком, который, как я знала, находился дома, была Кармелла, экономка. Если бы я вошла через парадную дверь, а не через гараж, она бы сразу поняла, что что-то случилось. Эта женщина упустила свое истинное призвание, не став детективом.

Я набрала код на клавиатуре и вошла в гараж. Внутри было темно, и я нащупала в кармане телефон, чтобы нажать на фонарик. Включение света запустило бы шумный генератор, что не вписывалось в мою тайную миссию — проникнуть внутрь так, чтобы моя неправомерная поездка на такси в одиночку не была обнаружена. В нос ударил запах смазки и бензина, маслянистый и вызывающий привыкание. Мне всегда нравился запах бензоколонок, в детстве я опускала окно на заднем сиденье и наблюдала, как водитель отца заправляет машину, просто чтобы уловить случайные испарения, несмотря на то, что мама твердила, что это вредно для меня.

Как и многие другие приятные вещи, осознание того, что они плохие, делало их только лучше.

Сегодня в запахе появилась еще одна нотка — что-то резкое, похожее на огонь и металл.

Мой фонарик замерцал, и я подняла его выше. Гараж был огромным и занимал почти весь этаж особняка. Роскошные автомобили с уровнем пуленепробиваемости, достаточным для защиты президента, прятались под чехлами, неподвижные спящие звери. Я двинулась через похожее на пещеру пространство, мои сапоги гулко стучали по бетонному полу. Дойдя до одной из машин, я с удивлением остановилась, когда увидела, что двери открыты.

В салоне было слишком темно, чтобы что-то разглядеть, но то, что двери блестящего внедорожника были распахнуты, было необычным зрелищем. Я осторожно подошла ближе. Багажник тоже был открыт.

Напряжение пробежало по моей спине, посылая мурашки по коже.

Что-то не так.

Темно-красные лужи осветились, когда я направила телефон на землю.

Кровь.

Я сделала еще один шаг вперед, и крик поднялся у меня в горле, устремляясь ко рту. Кармелла могла услышать и позвать на помощь. Кармелла всегда прислушивалась, всегда была начеку.

Но крик так и не вырвался из меня.

Вместо этого грубая ладонь с силой сжала мой рот, жесткое тело прижалось ко мне сзади, а стальная рука обвилась вокруг моей талии.

Я застыла от шока. Никто не прикасался ко мне. Ни единственная лучшая подруга, ни мой отец, никто. Меня не обнимали беззаботно за плечи. Я не получала теплых объятий, мне не давали пять и меня не подталкивали локтем. Я была куклой в стеклянной колбе. Никто не осмеливался нарушить правила моего отца и прикоснуться ко мне, кроме одного человека — того, кто преследовал мои сны так же часто, как и кошмары.

Нападающий возвышался надо мной, явно мужчина, судя по безграничной силе его мускулистых рук. Я закричала в его ладонь, и в ухе раздался низкий смешок, когда теплое дыхание коснулось моей кожи через волосы.

— София, — пробормотал глубокий, рокочущий голос.

Я была совершенно неподвижна в его руках, удерживаемая, во-первых, его силой, а во-вторых, своим ужасом.

Он потерся носом о мои волосы, плотно прижимаясь к моему затылку, пока его твердая грудь глубоко вздымалась.

— София Де Санктис. Скучала по мне, lastochka?

Страх сдавил мне горло, украв голос. Новым «гостем» в Каса Нера был не Кирилл Чернов, холодный, расчетливый наследник братвы своего отца. Это был жестокий, непредсказуемый психопат, которого он называл своим сводным братом. Претендент на трон и единственный мужчина, который когда-либо осмеливался посягнуть на собственность моего отца и прикоснуться ко мне.