– Постараюсь. – Медно-загорелый дицер ловко закинул на плечо ремень объёмистой камеры, а хитроумную магниевую лампу-вспышку вручил Каси. – Осторожней с рукояткой!.. там капсюль, если случайно нажмёте, то полыхнёт раньше времени. Друг Сарго, премного обяжете, если проложите путь наверх – мне с багажом неловко…
– Запросто, друг Гириц!.. Ос-сторожно! поберегись, несём взрывчатку! – как тростник, развёл он лапищами в стороны аэронавтов, собравшихся под шахтным люком. – Пропусти бывалого!.. ну-ка, сержант, дай дорогу – у нас генератор луча смерти… кто сказал? кавалер сказал! Смотри, как по лестнице лазить! – С удивительным для такого здоровяка проворством он стал взбираться, прытко хватаясь за перекладины. Гириц едва поспевал следом.
– На беса с ружьём – хм, недурно! – рокотал Сарго в предвкушении. – Рыжий с хвостом, говоришь?..
– Так передали с кормы! у страха глаза велики – даже два хвоста заметили…
– Лишь бы не две башки, а то одной пули не хватит!
Наверху Сарго перевесил штуцер на бок, вздохнул с восторгом – ночной простор, ветер, морем пахнет, как смолоду в юнгах бывало!.. За ним быстро и осторожно двигался Котта, цепко держась за леерное ограждение, а Касабури стремился ни о чём не думать, кроме доверенной его заботе фотовспышки, и не глядеть по сторонам и вниз. К солнцу поверхности он притерпелся, но к открытой всем порывам ветра высоте – пока не смог.
«Ты пилот летуна. Будь стойким, – убеждал он себя, стиснув зубы. – Уже совсем рядом… ты должен дойти…»
В пулемётном гнезде, сняв и сложив тент-палатку, угнездился расчёт, расчехливший картечницу и бряцавший патронными кассетами. Каси ввалился к ним как в родную нору – есть дно! есть края! есть, за что надёжно держаться! Сразу стало тесно, Сарго со штуцером занял четверть ниши, ящик Гирица тыкался всем в бока, пулемётчики ворчали на нервах:
– Друзья, полегче! Без вас тошно!
– Где бесовское отродье? – перегнулся Сарго через край, с ружьём наизготовку, озирая уходящий вниз округлый скат кормы – фара освещала высокий гребень стабилизатора и стоящий наперекосяк руль, но никакого движения заметно не было.
– Спроси чего полегче! а вот рулю хана, не шевелится… Идём на циркуляцию, тьфу, пропасть!.. Пора глушить моторы, иначе кружить будем, как пьяная девка на танцульках…
– Потеснитесь, пожалуйста, друг Сарго. – Гириц прилаживал свою камеру. – Касабури, будьте любезны протянуть мне вспышку…
От нервотрёпки – то погоня, то «К высадке товсь!», то вдруг паскуда-бес порчу устроил, – расчёт зло пошучивал:
– Зажигай уже, оно магния как ладана боится… Снимешь портрет – в Кивиту шли! картину спишут и размножат, чтоб во всех храмах на неё плевать… Во-во, а то мы чёрта не видали. Только дьяволиц в площадной клетке, на позорище…
Фыркали, водили вправо-влево хоботом картечницы, потирали руки, угнезживались – и только-только друг к другу приладились, когда неотрывно следивший за кормой Сарго шикнул:
– Тихо!.. Опусти фару…
Скрипуче, громадно покачнулась плоскость руля. Тёмная фигура возникла у её основания, изогнулась, будто собираясь вывернуть руль из шарнира. Зашевелился, опускаясь, луч – в его свете загорелись совиные глаза, ощерилась пасть; фигура распрямилась, представ засевшим в гнезде людям во всей нечеловеческой мощи.
Выдохнув, Сарго прицелился, а Касабури вскочил, замахал руками, торопливо закричал:
– Нагуаль! нагуаль! Зэ джиксе уджидха бунимо ка нджик! Зэ ка вайбу хаджив!.. Сарго, не…
Хлопнула вспышка Гирица, осияв корму, стабилизатор и человекоподобного монстра слепящим белым светом – в застывшем молниеносном видении грянул выстрел, фигура пошатнулась с рёвом боли и взвилась над оболочкой как ракета с пускового станка. Сквозь шелест ветра воющая тень пронеслась над пулемётным гнездом, что-то ударило по фаре, разбив фонарь вдребезги – вой унёсся прочь, удаляясь и слабея.
– Что ты наделал?! – Касабури сгрёб Сарго за сюртук.
– Чёрта подранил… – огорошено таращился корнет. – Тут магнием пыхнуло, я маленько маху дал…
– Я бы унял его!.. А! что теперь говорить – всё пропало…
– Знакомый твой? – Сарго с подозрением сощурился.
– Нагуаль. – Сев, Касабури обхватил чёрную голову ладонями. – Он не мой. Первый раз вижу…
– Надеюсь, я правильно взял фокус, – бормотал Котта. – Если всё получится…
– Не ты ли, малый, – недобро заговорил старший по расчёту, изучив лежащий под ногами болторез и приглядываясь к Касабури, – на нас эту гадость навёл?..
– Нишкни! – рявкнул Сарго, отчего пулемётная команда враз прижухла, лишь поглядывая исподлобья. – Сказал – не его, значит – не его. Я ему верю, а ты верь мне, понял?.. Командиру с кавалером мы доложим, по уставу. Айда, друзья, дело сгорело. И вы собирайтесь, отлеталась ваша колбаса… Сколько ремонта с рулями?
– Сколько сломано! И не тебе чинить, снайпер, – мрачно отрубил старший. – До утра, не меньше, проболтаемся между землёй и небом…
– Не мне? я судовой механик, так что жди – приду.
Ни при спуске по шахте, ни в палубных коридорах Каси на вопросы отвечать не стал. После краткого доклада Гирица хмурому капитан-лейтенанту и удручённому Карамо этим обоим стало очевидно, что выслушать рапорт брюнета следует без свидетелей. Подобные сведения – не для газет, не для досужих сплетен. Поэтому уединились в каюте командира, но после того, как он отдал все распоряжения о срочной починке «Быка».
Положение было аховое. Дьявольский гость за десять минут сумел в одиночку превратить боевой дирижабль в калеку. Рули направления бездействовали, их штуртросы были перекушены, вырваны и, похоже, выброшены в море, а системы штурпроводки изуродованы всюду, где чудовище смогло до них добраться. Рулить винтами – дело ненадёжное, а при шестибалльном ветре особенно. Ночь над проливом сгущалась, пароход бесследно улизнул в сторону берега, и «Морской Бык», остановив движки, дрейфовал на юго-юго-восток со скоростью сорок миль в час. Можно было смело ожидать, что к утру в Панаке будут любоваться опозоренным имперским кораблём. Оставалось лишь держать высоту.
Каси отрапортовал по-военному чётко, заодно пояснив, кто он такой и откуда ему известно о нагуалях.
– Конечно, я подозревал, что дья… что мориорцы тайно расселяются по Миру, – ворчал командир дирижабля, – но что состоят на государственной службе!..
– Касабури мне рекомендовали как очень надёжного человека. – Карамо подчеркнул слово «человек». – Как видите, он нам всё изложил искренне и подробно.
– Значит, нагуаль – привилегия вельмож? – спросил капитан-лейтенант у Каси.
– Только господарей. Тех, кто рождён править.
– У нас с вами сильный противник, – обратился командир к Карамо. – Пока мы починимся, он далеко уплывёт. Загрузить топливо, залить водные цистерны – на Якатане не проблема, мы их сами приучили снабжать наши пароходы. Может уйти хоть за Пояс Мира, был бы уголь.
– Боюсь, именно туда он и направится, – разочарованно вздохнул кавалер. – В Фаранге. С винтом, если Моряна благоволит – дней в двадцать доберётся.
– Тогда не догоним. Заряда батарей не хватит, а заправиться нам негде – дальше по острову электростанций нет. Что вы намерены предпринять теперь?
«Действительно, что?..» – угнетённо подумал Карамо, потерявший всякую надежду вернуть части ключа… и сына.
– Займусь аэрофотосъёмкой. Всё равно мы над морем – подходящий случай… Утром мои парни будут готовы приступить к работе.
– Воля ваша.
Любопытство капитан-лейтенанта не было вполне утолено – проводив Карамо, он задержал брюнета:
– Хотите сигару?
– Извините, гере – не курю.
– Может, вина?
– Я не пью хмельное мирян.
«Дьявол с принципами!» – усмехнулся командир про себя.
– Эти… нагуали, они часто появляются на свет?
– Когда звёзды соизволят. Должна быть женщина нашего народа, носящая в себе зерно. Любая – господарка, вольная, рабыня… Должен быть великий муж, наделённый дарами Владык Неба. И любовь между ними. Тогда родится нагуаль, брат господаря.
