Выстрел за выстрелом опорожняя барабан, Ларион вынудил солдата залечь и быстро, как ящерица, отползти под прикрытие ветвей. Сам он с князем укрылся за липой.
– Беги, Мосех. Я прикрою, – бросил парень, спешно перезаряжая револьвер.
– Ларион, мне мила твоя верность, но прибереги её для другого случая. Я тебя на растерзание не брошу. Но чем-то жертвовать придётся… Положи ладонь на ствол дерева.
Сам он достал сально-белый амулет, подышал на него и прижал к липовой коре, шепча губами у самого камня:
– Мы – два – близко – защита. Другие – вокруг – атака.
К изумлению Лариона камень вмялся в ствол, словно в глину, и бесследно исчез.
После чего бритоголовый потянул парня за собой:
– Теперь – уходим. Вместо погони им будет, чем заняться.
Оглянувшись на бегу, Ларион заметил нечто странное.
Низко в небе, прямо над местом, где они только что прятались с Мосехом, мутилась невесть откуда взявшаяся серенькая тучка – пухлая, круглая как подушка-пуфик, похожая на линзу. Из тучки в липовую листву, волнисто колеблясь, спадали беззвучные оранжево-красные молнии, тонкие словно нити.
А липа…
Крона цветущей липы тряслась и раскачивалась, хотя соседние с ней деревья едва шевелили листвой под лёгким ветерком. От покинутого ими места доносился глухой скрип и тягучие нелюдские стенания. Вслед прозвучали выстрелы из револьвера – должно быть, раненый капитан нашёл силы достать оружие, но… в кого он целился?
– Солдаты! Ко мне! – хрипло взывал лейб-капитан, бледный как призрак. Оставляя кровавый след, он полз, опираясь на одну руку, палец другой давил на спусковой крючок, а боёк уже щёлкал впустую, гильзы в каморах были пусты.
Перед ним из земли выдиралась ожившая липа. Её нижние сучья взмахивали и шевелили ветками, верхние пригибались вниз, земля у ствола и вокруг вспучивалась, обнажая лохматые, в комьях налипшего грунта, боковые корни. Утробно хрустнуло – раскачиваясь, липа сломала державший её стержневой корень, приподнялась на разлапистых боковых. Кора на дереве трескалась, источая частые капли пасоки. В тряске с ветвей осыпались цветы, от взрытой земли и лопнувшей коры шёл пар, словно дерево разогревалось в движении. Как морской пульп на восьми ногах, оно медлительно и безобразно зашагало на расставленных корнях, вслепую нащупывая добычу ветвями-руками.
«Профессор был прав целиком. Во всём, – билось у капитана в висках. – Живое… оно живое… Это правда. Чёртово Нырище, зачем его до глубины не срыли?! Тут порча обитает! Кордель, потом кроты – вся земля кругом заражена! Кто в нечистом замешан, тот летит сюда на запах…»
– Спасайте поручика, – выдохнул он, едва его с двух сторон подхватили подмышками. – Остановите эту тварь!
Приказать легче, чем исполнить. Пули впивались в липу, но не ранили её. Трое отважились проскочить, уворачиваясь от корней, вонзили в ствол штыки, но сучья подхватили их и расшвыряли как бумажные фигурки. Стреляя и перекрикиваясь, солдаты бегом кружили на безопасном расстоянии от безглазого многорукого чудища, а липа упорно двигалась скрипучим шагом, пытаясь сграбастать человечков, смять, изломать и отбросить. На свист тревоги сбегались все, кто мог, но числом липу не одолеть. Кричали «Картечницу сюда! Нет, реактивную пушку! Вызвать пушку с расчётом!» Гнаться за беглецами было некому и некогда.
– Огнемёт, – морщась от боли, велел наскоро перевязанный лейб-капитан, лежавший на изготовленных из чего попало носилках. – Я видел его в арсенале жандармов. Накачать и зарядить, живо! Маните гадину по аллее, орите, топайте, стреляйте – она идёт на звук и стук.
Липа успела пройти полпути от Нырища до казарменной церкви, перепугав горничную – казалось бы, не робкую девицу, раз прибежала туда, где стреляют. Там чудище встретил унтер с баллонами огнесмеси и сжатого воздуха за спиной. Язык клокочущего пламени хлестал по живому дереву сверху донизу, липа пылала, но упрямо шагала, пока не начали падать сгоревшие ветви. Ломались корни. Потом с шумом повалился ствол.
– Погаснет – вновь облить керосином и жечь, пока не обратиться в угли, – распорядился лейб-капитан. Он руководил боем с носилок, подкрепившись чаркой водки, но выглядел плоховато и бледно. Поручика унесли, тому было ещё хуже. – Где слуги лысого князя? Арестовать всех!
– Как ракета взвилась – они таганы и сковородки бросили, попрыгали в паровик и ходу. Затем и держали мотор под парами.
– Отбить депеши в полицию – какой транспорт, приметы и прочее. Пусть ловят. Послать людей по следу князя и этого…
Глядя на горящую липу, лейб-капитан постепенно и горько понимал, что проиграл с ротой табору слуг, ряженому иноземцу и внебрачному сынку Карамо. Что против него обратили оружие, в которое начальство сперва не поверит, потом второй раз не поверит, и лишь свидетельства белогвардейцев под присягой кое-как убедят его. А затем им всем велят молчать, чтобы не расползались по империи чудовищные слухи о наследии Корделя, которое перешло к Цересу. О том, что принц властен оживлять деревья и давать дар речи псам, а его колдун-профессор крадёт мёртвых из могил. Это ложь, но именно так простой люд переврёт обмолвки гвардейцев, потому что кто-то обязательно проговориться – спьяну, ради похвальбы или за пять червонцев от репортёра бульварной газетки. И слава «молодого дракона» возрастёт. У славы нет цвета, она всегда возвышает.
– Хирурга вызвали?.. Ладно, несите меня в жильё.
Ночью, когда липовые угли давно остыли и перестали куриться белёсым дымком, в аллее показалась тень девушки, накрытой тёмной шалью. Крадучись, на цыпочках, с оглядкой приблизилась она к кострищу, натянула толстые перчатки и принялась тщательно перебирать горелое.
В небе едва светил серп юной луны. Пепел оседал на рукавах платья, ботиночки запачкались, но девушка рылась и рылась, пока с приглушенным возгласом восторга не выхватила из останков дерева белый камень.
Вместо зова она простучала каблучками по земле – раз, другой, третий. Ждать пришлось долго, но, наконец, из кустов вышли двое мужчин в чёрных комбинезонах и колпаках с прорезями для глаз и рта.
– Шемет, зачем звала?
– Вот! – гордо, даже заносчиво предъявила она находку. – Я добыла ценность для господаря. Моя слежка была успешна.
– Воистину… – проговорил мужчина, принимая камень из её руки. – Шемет, ты отличная лазутчица.
– Нашли ценность, найдём и сокровище, – сказал его спутник.– Если бессмертные звёзды и дальше осияют нас удачей…
Первый сделал жест согласия:
– И даже свершится то, ради чего мы вошли в связь с владетелем Бургона.
– О, уж это непременно! Где подведут лучемёты, и бронеходы откажут, и паты погибнут, там победят наши рабыни. Они и есть важнейшее оружие. Не так ли, Шемет?
B. Опасные встречи
Два месяца спустя
28 хлебника 1843 г.
Коронный пансион Гестель, школа медиумов и левитантов
В бывшей монастырской тюрьме пахло кошатиной, слышался мяв. На девятый день неустанных работ новый проект профессора Картерета обрёл, наконец, очертания и материальную базу. Для этого плотники сколотили виварий в пустовавшем складе, а ассистенты наловили в ближнем городке и деревнях полсотни котов и кошек.
– Всё по санитарным правилам! – твердил старикан, шагая вдоль клеток, где блуждали от стены к решётке пушистые узники, обнюхивая углы и жалобно мяуча. – Соблюдать месячный карантин. Ежедневно – чистка, мойка, дезинфекция.
Ассистенты – Сеттен с Китусом, – убито переглянулись за его спиной. Один показал жестом – «Петля!», другой – «Нож в сердце!» Им уже досталось, пока охотились на когтистых зверьков, а тут изволь вдобавок выгребать помёт.
– Гере профессор, у нас много опытов… Потом уход за спящими в подвале… Нужны ещё служители, иначе просто с ног собьёмся.
– Резонно. Китус, пройдись по корпусам пансионеров. Скажи, что я плачу двадцать лик за день службы. Масть, возраст и стати каждой твари должны быть записаны. Взвесить и обмерить их, присвоить номера.