Последнее слово Эдик не проговорил. Помог его сдержать рукой, зажав собственный рот.

— Тихо, тихо, — прошипел я, оглядываясь. — В машину — и едем…

Ко мне в кабинет пришла Мария и принесла тот самый документ, который следовало подделать. Справка об отгулянных отпусках, выданная мне по месту прошлой работы в УВД Угледарского облисполкома.

— Короче, вот, — я кивнул на Огородникова. — Специалист в своем деле. Он нам поможет…

— Кто? Этот? — кадровичка застыла на пороге.

— Здравствуйте, Мария Антиповна, — улыбнулся «специалист».

— Привет, Огородников, — фыркнула та.

— Я не понял, вы что, знакомы? — я с недоумением смотрел то на Марию, то на алкаша.

— К сожалению, знакомы, — поджала та губки.

— Вы простите меня, Мария Антиповна, — блеял приглашенный гость. — Я ему не наливал. Он сам… И вообще, это он меня спаивал. Да, да, да… Красками клянусь.

— Кто кого спаивал? — я продолжал непонимающе вертеть головой.

— Этот алкаш, — Мария презрительно повела головой в сторону художника. — Сосед по гаражу моего бывшего мужа. Это он его и споил. Так споил, что до развода довел.

— Ей-богу, Мария Антиповна! Чтоб у меня мольберт сломался, ваш благоверный сам уже был подсажен на такое непотребство, как выпивка чрезмерная. Я лишь предоставлял ему для вкушения напитков кооперативное помещение, которое находится в моем личном пользовании. Гараж, то бишь.

— Дело прошлое, мне уже все равно, — надула губы Мария. А потом повернулась ко мне и добавила: — Смотри, Саша, чтобы этот хмырь документ не испортил. Как когда-то жизнь мне…

— А что у тебя с жизнью? — прищурился я. — Вроде все нормально. Молодая, красивая, свободная.

— А толку-то, что я свободная? — тоже хитро прищурилась Мария, ничуть не смущаясь присутствия Огородникова. — Замуж хорошие парни не зовут, а которые зовут, так те не парни вовсе, а лысые и нехорошие.

— И много у тебя таких звальщиков? — поинтересовался я с подвохом в голосе.

— Больше, чем нужно одинокой женщине, — в свою очередь едко улыбнулась кадровичка.

— Ну почему же сразу «одинокой»? Если много — значит, ты уже не одинока…

— Может, и не одинока, — тряхнула бронзой роскошных волос птичка. — Кто бы пришел домой да проверил…

— А чего проверять? Мы, вроде, не помолвлены, обязательствами не связаны, все понимаем, в личную жизнь друг к дружке не лезем.

Мечты мечтами, но и о реальности небольшого служебного романчика забывать не стоит.

— Извините, — пробормотал Огородников, подняв руку, как в школе. — Я вам не сильно мешаю?

— Заткнись! — крикнули мы с Марией одновременно на него и продолжили дебаты.

— А ты бы все-таки пришел и проверил, — напряженно хихикнула Мария. — Рожки, знаешь ли, никого еще не украшали.

— Рожки не носил и не буду носить, — старался улыбаться я. — Зачем тогда вообще эти наши… Э-э… Ну ты поняла…

— Не поняла! — уже повысила голос Маша. — Я, может, большего хочу…

— А ты попроси своих воздыхателей сделать большее, намекни им, — тоже распалялся я и начинал уже язвить. — Им-то рожки не впадлу носить и ромашки дарить.

— Да что ты вообще знаешь?

Ага, задел я её ромашками.

— Ваня Гужевой, например, чем тебя не устраивает? Парень хороший, работящий.

— Дурак! — уже выкрикнула птичка-кадровичка. — Нет у меня никого!

— Чего? — опешил я.

— Что слышал!

— Как нет?.. А зачем тогда врала? — озадаченно пробормотал я.

— За тем!

— Простите! — снова поднял руку художник. — Может, я выйду пока?..

— Выйди!!! — рявкнули мы враз на него.

Тот послушно соскочил со стула и засеменил на выход. Выскочил из кабинета и прикрыл за собой дверь — конечно, ведь его тут ничего не держало, кроме наших незавершенных договоренностей.

— Ну, Морозов! — пыхтела кадровичка, пылая нахлынувшим румянцем и сверкая глазами. — Выбесил ты меня!

— Я тебя, Мария, вообще прибить готов! — отозвался я, закрывая кабинет на щеколду.

И мы набросились друг на друга, срывая друг с друга одежду…

— Я не понял, Морозов! — выкатил свои рыбьи глаза Купер, заприметив меня среди сотрудников на планерке. — Ты какого рожна на с утра на работу приперся? Ты что здесь делаешь? Ты же в отпуске!

— Виноват, товарищ подполковник, — я изобразил невинное лицо, обделенное интеллектом. — Вроде, приказа не было об отпуске.

— Там есть проект приказа, все будет сегодня и сегодняшним числом. Так что свободен. Иди, иди, отдыхай. Бабушку навести, или кто там у тебя в деревне есть, не знаю. Молочка парного попей…

Теперь черед вступать в игру кадровички. Она встала, с таким же как у меня выражением лица, только куда более красивым.

— Извините, Евгений Степанович, я что-то напутала, когда вам сообщала об остатке отпуска лейтенанта Морозова. Все дни отгуляны в этом году у Морозова. До единого…

— Как это все? — сглотнул Купер, а потом собрал волю в кулак и рявкнул: — Неси документ! Я сам посмотрю.

— Вот… — хлопала ресничками птичка. — Я его с собой как раз и захватила.

Мария улыбнулась и, подпорхнув к столу начальника, положила перед его наливающейся пунцом мордой бумажку.

— Хм… Да… действительно, — глаза Купера сузились, разглядывая первоклассно подделанный документ.

Не оплошал Ильич.

Начальник через несколько очень долгих секунд оторвался от листочка и выцепил меня взглядом.

— Морозов! А ты чего мне сразу не сказал, что у тебя отпуск израсходован?

— Так я не помню, — хмыкнул я. — Забыл… Я такие мелочи не запоминаю.

По кабинету прошел легкий смешок — и, наверное, только я слышал, как выдохнула в этот момент Мария. Купер нахохлился и стукнул по столу кулаком:

— Тишина!

Потом перевел взгляд на кадровичку и проговорил:

— А вы, Мария Антиповна, в следующий раз внимательнее будьте и не вводите начальство в заблуждение.

— Так точно, — сверкнула та жемчужинками в улыбке и села.

— Сан Саныч, — высунулся в окошко Баночкин, когда мы с Серым вычесывали Мухтара (пёс при этом блаженно закатывал глаза) в ожидании очередного выезда на какую-нибудь кражу. — Тебе звонят.

— Мне? — удивился я и передал свою щетку Серому.

— Ну да, — кивнул дежурный, — через ноль-два вызвонили.

За все время, что я здесь, мне ни разу никто не звонил. Интересно, кто это мог быть.

— Кто меня спрашивает? — спросил я у дежурного.

— Бабушка твоя, — пожал погонами массивный Баночкин, чуть не выдавив раму.

— Кто? Нет у меня бабушки… — нахмурился я, а потом тихо, почти про себя добавил: — Наверное, нет…

— Ну не знаю, это самое… она рычит на меня по-свойски как-то, и голос старый женский.

Я оставил пса на попечении Серого, а сам пошел брать трубку.

— Алло! — проговорил я и напряг слух. Неужели у меня есть бабушка?

Этого мне еще не хватало, родителей с лихвой пока достаточно. Надо будет, кстати, как-то навестить их.

— Морозов, — проворчал в трубке знакомый пожилой голос с характерной пиратской хрипотцой, но всё-таки женской.

Я узнал этот голос сразу и будто почувствовал через телефонную трубку запах ядреной беломорины.

— Завтра колготки привезешь, — продолжила та, — две пары, как и договаривались. Есть для тебя кое-какая любопытная информация. Важная…

— И вам здравствуйте, Тамара Ильинична, по вскрытию Интеллигента информация? То есть, Куценко!

— Тише ты, — шикнула бабка. — Не по телефону. Все, до завтра.

— Я могу и сегодня подскочить!.. — быстро проговорил я, но не успел. В динамике раздались короткие гудки.

Я посмотрел на часы, время еще полчетвертого, самый разгар рабочего дня. В милиции разгар, а в судебно-медицинском бюро — закат рабочего дня. Они работали то ли до трех, то ли до четырех дня. Удобный график, лучше не придумаешь… Для них удобный, а вот для служб, которые забирают у них результаты экспертиз — не очень.