Я выволок на улицу «бездыханное тело» Пистона и закрыл гараж изъятым ключом.

— А со мной что будешь делать, начальник? — пролепетал тот, будто смирившись судьбой.

Он поднялся и продолжал усиленно хромать, изображая жертву репрессий.

— Живи пока… Если Интеллигент к тебе наведается, дашь знать. Обманешь — грохну… Ну или Мухтарке скормлю.

— Уж лучше пуля, — Пистона передернуло.

— Незаконные активы сдай.

— Чего?

— Бабки гони! Которые тебе Интеллигент за предательство заплатил.

— А-а… эти? Да-да, конечно, конечно. Сейчас, сейчас, — стал он вдруг разговаривать двойными словами.

— И портсигар покажи.

— На… — безропотно протянул Пистон золотистый предмет и деньги.

— Врешь ведь, что безделица бутафорная! — уколол я гаврика взглядом. — Где взял, говори! В глаза смотри!

Тот опустил взгляд.

— Интеллигент дал… Тоже в награду…

— Вот как? Пятьсот рябчиков и золоченый портсигар?

— Ну да…

— Шибко он хотел меня сюда заманить… Портсигар я тоже изымаю. Как вещественное доказательство преступного сговора.

Не знаю, зачем я его забрал, но чуйка подсказывала, что он мне может пригодиться. Не в плане материального обогащения, он явно ворованный, причем импортный, и барыжить ворованным барахлом я не собирался, использовать по назначению — тоже. В этой эпохе я не курю, и лучше не начинать. Но глаз зацепился за вещицу, что-то в ней было не так. Но что? Вот я и забрал его, чтобы разобраться попозже, не сей момент. Сегодня был очень насыщенный вечер. Который уже перерос в ночь.

Однако, знатную ловушку устроил на меня Интеллигент. Теперь все больше убеждаюсь, что дело не в обычных карманных кражах, за которые он печется и которые прикрывал Трубецкой. А в чём тогда? Хрен разберет, я потянул за ниточку клубок порока, но пока не распутал. Тут явно что-то большее, чем щипачество в провинциальном городке. Вот выдумал я версию с подготовкой карманников к грядущей Олимпиаде… а что если угадал? Или тут что-то еще, не менее глобальное? Нужно быть поосторожнее.

Пистон ухромал в ночь, а мы с Мухтаром подошли к кустам за гаражами. Я тихо свистнул. Кусты зашуршали и раздвинулись. Оттуда вылез Серый.

— Сан Саныч! Я слышал крики и выстрелы! Но не вылез, как ты и велел!

Глаза у него были огромные от удивления и восторга, аж в темноте видно.

— Молодец, — потрепал я его по голове. На этот раз парнишка не пытался увильнуть от руки.

— Ты поймал его?

— Он слишком умён, чтобы подставляться. Но тем интереснее будет охота. Спасибо, что был проводником Мухтара и ждал команды.

— Ага! Ты как крикнул: «ко мне!», Мухтар ка-ак дернул, и я сразу его отпустил. Он как ракета полетел…

— Мухтар у нас молодец, завтра ему купим нормальной говядины, а не обрезь. Пошли, провожу тебя домой.

— Да не надо меня провожать. Я что, маленький?

— А я все равно провожу. Хочешь, бери поводок Мухтара.

— Давай…

Ночка выдалась почти бессонная. Проводив Серого, я вернулся к гаражу, вызвал наряд и провозился с этими горе-бандитами еще не один час. Но в КПЗ их все-таки засунул. Пока — до утра, а там их собирались к судье дежурному везти для получения законных пятнадцати суток.

С материалом на них тоже не все так просто оказалось, там надо было, чтобы граждане подтвердили их матерно-хулиганские действия и разнузданное поведение на людях, так еще и понятые нужны были. Но участковый оказался свой мужик. На этот случай у него, как оказалось, всегда были «карманные понятые». Он мало того, что знал их данные, он пошёл дальше и умел за них расписываться. Я смотрел и диву давался.

Совершенно спокойно он сделал за них все бумагомартельные дела и заверил, что понятые эти — люди проверенные, ночью их подними и спроси, подтвердят, что подписывали протокол. Вот как дела делаются. Я задумался. С одной стороны — фальсификация, с другой стороны, без таких вот незаменимых понятых иногда невозможно прижать к ногтю отморозков. А в свидетели пошли двое дружинников, что околачивались в отделе, они тоже кого-то только что доставили.

Это оказались старые знакомые — те самые, что вещи мои на пляже искали в момент моего попадания и потом доставили меня в ГОВД к Кулебякину, когда я еще не знал, что он мой начальник, и хотел через ментовку с новой личностью своей определиться. Удивлению дружинников не было предела, когда они увидели, как я распоряжался участковым и рулил действом по водворению двух задержанных в КПЗ.

Вызванная мной из трезвяка фельдшер их перевязала, благо кости у жуликов оказались целыми, Мухтарка кусал со знанием дела, запросто мог травмы поболее оставить, но чуял, что не надо. Или, быть может, обучен так был — не знаю…

В общем, после всей этой административно-протокольной возни время уже стукнуло четыре утра. В общагу пришлось долбиться. Оно и понятно — избушка запиралась на клюшку в одиннадцать ночи. Разбудил я недовольную Василину Егоровну.

Та грозилась милицию вызвать спросонья, но, увидев меня, перепачканного кровью, заохала и схватилась за сердце.

— Морозов⁈ Кошки-матрёшки! Что с тобой?

— Ерунда, — улыбнулся я. — Бандитская пуля.

— Скорую вызвать?

— Не переживайте, это не моя кровь…

— Ну, Морозов!.. — выдохнула коменда. — Совсем мужиком стал…Ты ли это?

— Я, я, Василина Егоровна, а кто же еще? Не инопланетяне же!

— А вот не скажи! У меня подруга дочке книжку достала детскую. Так там про космических пиратов написано, — начала вещать коменда.

В СССР было принято пересказывать друг другу книжки, хороших изданий на всех их не хватало.

— Так вот, — продолжала Василина Егоровна. — Она рассказывала, что космические пираты могут принимать облик любого человека.

— Дайте угадаю… А зовут их Крыс и Весельчак У? — прищурился я.

— А ты откуда знаешь? Кошки-матрёшки! Книжка в тираж даже еще массовый не вышла, ей по блату прислали пробники.

— Я же и есть пират… — многозначительно кивнул я. — Космический.

— Ой! Да иди ты! — отмахнулась женщина. — Умойся хоть, а то страшный, как мой бывший с похмелья.

— Вы и замужем успели побывать?

— Скажешь тоже, замужем… одно название. Ни свадьбы, ни колец, ни жизни… Прям верно заметил — «побывать».

Будильник разбудил меня ближе к обеду. Я его завел на попозже. Дребезжал, как никогда громко. Видно, паразит, за утро сил набрался.

Несмотря на то, что продрых я долго, чувствовал себя немного разбитым. Рёбра ломило. Опять утреннюю тренировку пропущу. Да и не утро уже вовсе. Ничего, наверстаю позже. Вся жизнь впереди…

Вчерашняя ночь показала, что лейтенант Морозов в физическом плане — уже совсем далеко не рохля.

Снова я подумал, что надо гири прикупить, все некогда забежать в спорттовары. Или, может, вообще в секцию какую пойти? А что? Сейчас, кстати, всякие каратэ в почете. Их пока в СССР не запретили еще, все впереди, и секции цветут буйным цветом. Но этот вид единоборств меня не особо впечатляет. Стойка, будто на шпагат хочешь встать, и удары из-под ребер, а морда в это время, получается, открыта всегда. Ерунда какая-то. Уж лучше на бокс или на борьбу пойти.

Приняв контрастный душ, я словил желанный бодряк. Наспех позавтракал, а точнее, уже пообедал холодной жареной колбасой, которой заботливо оставил мне целых полсковороды Нурик. Запил все кефиром (чаёвничать некогда) и помчался в отдел.

Мухтар встретил меня с видом довольным, но совсем не голодным. Не прыгал на сетку и не подталкивал к калитке пустую миску.

Отлично! Кто-то его догадался-таки покормить. Я, конечно, сказал дежурному, чтобы он все организовал с утра по кормежке, но в этот раз был не Баночкин, и на него надежды не было. Еще сказал, чтобы тот передал Кулебякину, что меня с утра не будет по причине того, что ночью работал.

Но судя по тому, что начальник свесился из окошка, едва увидев меня возле вольера, и, главное, курит и пристально смотрит, то получается, что дежурный и про это забыл. Но Мухтара кто-то покормил. Рожа довольная и сытая. Или крови вчера напился? Вампир… Ха.