[Ияков: …]

Ияков спустился с прилеска и приблизился к лысому мужчине. Тот был весь в поту и прилипшем сене, кожа была смугловатой, а может просто грязной. Его веки были осунувшимися, брови густыми, а подбородок свисшим. Чем-то он походил на тягловую лошадь, очень грустную и уставшую тягловую лошадь.

[Ияков: …]

[Тит: …]

[Ияков: …]

[Тит: Ты кто?]

Тит повернулся в сторону Иякова, грубо произнёс этот вопрос своим не очень то и изменившимся голосом и продолжил впахивать.

[Ияков: Не узнаёшь?]

[Тит: Не узнаю. Если, правда, знакомы с тобой, то ты должен знать, что я слеповат, блять, как курица общипанная.]

[Ияков: Давно?]

[Тит: По полу говно. Что ты до меня доебался? Не видишь – я работаю.]

[Ияков: Я Ияков.]

[Тит: Ну и нахуй отсюда иди, Ияков.]

В поле повисла мёртвая тишина, и только слышно было покачивание золотых колосков, которые уже начинали загибаться и сереть.

[Тит: Ну вернулся ты спустя столько лет и что с того? Думал: я сейчас тут расплачусь перед тобой и душу разливать буду? Хуй там плавал. Я для тебя был никто, и ты для меня – никто, так что можешь валить отсюда.]

[Ияков: …]

[Тит: …]

[Ияков: …]

[Тит: …]

[Ияков: Уже осень. Скоро медовуха пойдёт.]

[Тит: Эхх… Ничто уже никуда не пойдёт. Не готовят больше здесь медовуху.]

[Ияков: И чем же теперь знаменит Гердан?]

[Тит: Что здесь не живёт никто, и что здесь ты выродился – вот и всё. Ходят тут иногда всякие да и только.]

Ияков вспомнил про Прушку, которого как-то нашёл Аймар в этой захудалой деревушке.

[Тит: Купец, которому мы служили с отцом, ушёл отсюда и оставил нас на пустых полях. Мужиков осталось мало после твоего побега, а бабы по родственникам разъехались в других деревнях – один хуй с голода бы померли в Гердане.]

[Ияков: Сколько тебе уже?]

[Тит: Я сам не считаю, но жена говорит, что 31.]

[Ияков: У тебя есть семья?]

[Тит: Да. Ниля тоже осталась в Гердане – так и познакомились. Я только, сука, видеть плохо стал – так и не знаю, как её лицо-то выглядит точно. Ну ничего – женщина прекрасная да и сиськи большие: мне большего и не надо.]

[Ияков: Рад за тебя.]

[Тит: Я твою радость на хлеб не намажу. А мне ещё двоих детишек кормить… Так что не мешай.]

[Ияков: …]

[Тит: …]

[Ияков: …]

[Тит: …]

[Ияков: …]

[Тит: Ну что ты? Сбылась твоя мечта? Убил графа?]

[Ияков: Я много кого убил. И графов тоже.]

[Тит: И как оно? Стал счастливым после этого?]

[Ияков: …]

[Тит: …]

[Ияков: Нет, не стал.]

[Тит: Меня что ли не хватает для полного счастья?]

[Ияков: Нет, не тебя.]

[Тит: А кого?]

[Ияков: …]

[Тит: Вот я искренне не понимаю, нахуя ты этим занимаешься… Я вот никого так и не убил за свою жизнь и что? Пожрать есть что, крыша над головой имеется, жена с детишками дома ждут, и люди меня любят, что я пашу тут за всех них.]

[Ияков: …]

[Тит: А ты? Любит тебя кто-нибудь?]

[Ияков: Нет. Сейчас нет.]

[Тит: Оно и понятно. Я разглядеть тебя не могу, но всё равно помню, что у тебя рожа как у ишака была.]

[Ияков: Тебе легко так говорить, потому что ты обрёл счастье и не потерял его. А я потерял.]

[Тит: И что теперь? Мстишь?]

[Ияков: Да. И если ты хочешь узнать, делает ли это меня счастливей, то да – делает.]

[Тит: Вопрос только сдалось ли тебе такое счастье?]

[Ияков: …]

Ияков прикоснулся к осунувшейся роже лысого мужчины и пошёл дальше, засунув руки в карманы.

[Тит: …]

[Ияков: …]

[Тит: И нахуя ты это сделал?]

[Ияков: Вернул тебе зрение? Не знаю – сходи и вглядись в лицо Нили, а то мало ли вообще на мужике женился.]

[Ияков: …]

Когда-то этот дом был самым широким в Гердане и входили в него чужие только с почтением и небольшой опаской.

Две пристройки для одной избушки – это нехило даже по меркам богатых сёл. Колодец, свой дворик, качели, сад, огород, флюгер, стеклянные окна, красивые деревянные орнаменты…

Но всё это лишь когда-то было здесь – теперь же оно здесь тупо существовало, заброшено и покинуто.

***

[Ияков: …]

Это был дом старосты. Ияков ещё помнил времена, когда здесь пороли его отца, когда он воровал яблоки с здешнего сада, когда он тайком пробирался к Лузе и красовался перед ней мускулами…

[Ияков: …]

Не стучась и не крича, он вошёл внутрь, отворив довольно-таки скрипящую деревянную дверь. Внутри воняло пылью и мочёй. Кое-где были целые скорища дохлых, не убранных мух, а по полу иногда пробегали муравьи.

[Ияков: …]

Ещё когда Ияков был юнцом и проникал в этот дом, он помнил, что спальня староста была первой же комнатой (в основном, из-за того, что многие мальчишки любили ворваться в избу, стащить какую-нибудь плюшку со стола в гостинной и убежать, а так им прихоилось мчаться через весь дом), и в этой первой комнате, как это не было логично, был и сам староста.

[Ияков: …]

Он сидел на кровати, весь жирный и обрюзгший, с обвисшим носом, ушами и складками на лбу. На макушке была залысина, а вокруг неё росли редкие седые волоски. Рубаха было комковатой и потрёпанной от пота, а под ладонями даже в таком сидячем состоянии находилась самая обычная деревянная трость – судя по всему, он их постоянно терял, и потому особо на материал не тратился.

[Староста: Ияков… Я знал, что ты придёшь…]

Староста звучал уже по-старчески сипло и слабо. В его словах не было никакой загадочности или мудрого спокойствия. Это «я знал, что ты придёшь» он произнёс с такой неприязнью и фатальным упадничеством, что и не надо было быть семи пядей во лбу, чтобв понять: староста в край отчаялся.

[Староста: Мне сказали, что ты обязательно сюда придёшь… Дали мне ещё кнопку какую-ту: нажму и придут тебя убивать…]

Старичок высунул из подушки какое-то механическое устройство с шестерёнками внутри и самой обычной серой кнопкой на панели.

[Староста: …]

Староста молча протянул щетинистому мужчине кнопку, и тот просо принял механизм из дряблых жирных рук.

[Ияков: Почему?]

[Староста: Мне это не надо… Я не такой человек…]

[Ияков: …]

[Староста: Когда Луза ушла, то у её матушки случился удар… А я… Как-то даже и не шокировался… Будто и не случилось ничего…]

[Ияков: Я сожалею.]

[Староста: Жена ушла в мир иной шесть лет назад – каменная болезнь… Я вот живу здесь один.]

[Ияков: …]

[Староста: …]

[Ияков: …]

[Староста: …]

[Ияков: Ты не спросишь про Лузу?]

[Староста: Нет. Не хочу больше ни о ком разговаривать.]

[Ияков: ???]

[Староста: Знаешь… Я всю жизнь кому-то помогал. О ком-то заботился… Была вот жена – ради неё добился поста старосты, сделал пристройки к дому, стал успешным… Что ни случалось, так я о всех беспокоился. Порол тех, кто домогался до Лузы… Водил к ней учителя…]

[Ияков: …]

[Староста: Когда твой отец потерял наследство, то я несколько лет искал того мошенника и всё-таки нашёл. К тому моментв, правда, твой отец уже погиб…]

[Ияков: …]

[Староста: Я пытался договориться с твоей матерью, чтобы я отдал ей потерянное наследство, и она бы взамен взяла бы над тобой опеку… Но нет – она отказалась.]

[Ияков: …]

[Староста: Решил отдать тебе его, когда станешь взрослым и встанешь на ноги, но этого не случилось…]

[Ияков: …]

[Староста: Я всю жизнь помогал всем подряд… Даже плохим и неблагодарным людям…. Я жил ради всех… Ради жены, Лузы, тебя, твоего отца и всего Гердана… Но я никогда не жил для себя…]

[Ияков: …]

[Староста: Теперь у меня нет ничего: ни жены, ни Лузы, ни тебя, ни Гердана… И я просто пустой – во мне не осталось ничего… Точнее говоря, никогда и не было.]

[Ияков: …]

[Староста: Чаще всего люди не видят дальше собственного носа… А некоторые умудряются видеть только дальше носа… Мы с тобой такие, Ияков…]