[Радмир: Это же логично: у нас осталась одна клетка с 3. Куда, если не туда тебе кидать восьмёрку. Я закинул единичку, а восьмёрку кинул на 2 – там ты точно один не кинешь.]

[Ияков: Сука…]

[Радмир: Снова хочешь преждевременный реванш.]

[Ияков: Давай.]

[Радмир: Щас только…]

Свет замигал и начал медленно затухать.

[Радмир: Видимо, не суждено…]

Язычок пламени свечи начал пританцовывать на белом фитиле, будто пытаясь укусить кого-нибудь из сидящих.

[Ияков: …]

Наконец, огонь в последний раз взмахнул своей жёлтой косой и потух, слившись с мраком.

[Ияков: Сука…]

[Радмир: Вот тебе и реванш…]

[Ияков: …]

[Радмир: …]

[Ияков: Может кровать его подожжём?]

[Радмир: Кровать?..]

[Ияков: …]

[Радмир: …]

[Ияков: …]

[Радмир: А ведь и правда… Это гениально! Мы можем просто поджечь стены, и они обрушутся!]

[Ияков: Но начнём с его кровати.]

[Радмир: Конечно, дай мне только спички нащупать.]

Юноша пополз к своей тумбочке и, обо что-то ударившись по дороге, всё-таки вытащил заветную коробочку. Он скомкал простыни и вырвал пару своих бумаг, скомкав их всех под кроватью человека в цилиндре и галстуке.

Что-то затрещало, защёлкало, и появился огонь, а вместе с ним и свет.

[Радмир: Ну что… Пока разгорается, давай возьму у тебя реванш.]

[Ияков: Давай…]

Ияков оторвал свой взгляд от всполохнувшей кровати и снова уставился на доску.

[Ияков: …]

С ней произошло что-то странное: клетки сдвинулись, перемешались, а цифры на ней начали повторяться и даже накладывать друг на друга, да и само поле было каким-то…

[Радмир: Ходи.]

[Ияков: Да… Конечно…]

Ияков ничего не понимал, но решил всё-таки ходить: в конце концов, он не знал всех правил до конца – может это была другая доска для какой-то альтернативной игры.

[Ияков: …]

Он разложил карты по клеткам, после этого это сделал и Радмир. Наконец, был черёд их скрывать.

[Радмир: И на первой клетке у нас… Девять и минус шесть? Что блять?]

Его оппонент тоже впал в замешательство, но его рука будто сама двигалась в другой конец доски. Пламя начало бушевать, полностью заключив постель в свои объятия. По мраку пополз внючий густой дым, забивающийся в лёгкие.

[Радмир: На второй клетке… Ноль и ноль… Она блокируется…]

Его рука тряслась… Он пытался её убрать, но ничего не получалось.

Ияков сидел, как вкопанный: какая-та необъяснимая сила держала его на месте, не давая даже вымолвить и слова.

[Радмир: Третья клетка… Она сгорела…]

Две карты заискрились и рассыпались пеплом, хотя огонь был далеко. Радмир плакал, его рука покрывалась волдырями, но он не спешил убирать её от крохотного огонька.

[Радмир: Четвёртая клетка… Два и три… Двойка выйграла…]

Это полностью противоречило правилам, но ни он, ни Ияков сейчас об этом не думали.

[Радмир: Теперь… Твоя очередь…]

Также невольно он прижал ладонь к своей груди, и после этого и мускулистый юноша медленно зашевелил рукой в сторону доски.

Огонь обуял все стены, но от этого они не осыпались и не уменьшались – наоборот, создавалось ощущение, будто они стеснялись и стискивали сидящих внутри юнош, намереваясь их придушить.

[Ияков: Пятая клетка… Здесь нет карт.]

[Радмир: …]

Дышать было нечем. Надо было встать и потушить огонь, но ноги не слушались, а глаза не могли оторваться от доски.

[Ияков: Шестая клетка… Кружок и крестик… Побеждает звезда…]

С потолка сыпался пепел, но он принадлежал обгорающей обшивке из старой бумаги.

[Ияков: Седьмая клетка… Порядок и Хаос… Побеждает Нечто.]

В глазах троило, Радмир рыдал и сжимал свою окровавленную руку, а Ияков судорожно водил пальцем по кривой деревянной крышке шкатулки. Комната стала в три раза меньше, стены начали напирать на их кровати и тумбочки, переворачивая их и сталкивая к центру.

[Ияков: Восьмая клетка…]

Огонь полностью объял юнош, из-за чего их мгновенно охватила невыносимая адская боль, но они не могли кричать.

[Ияков: Ияков и Радмир… Клетка закрывается…]

Комната схлопнулся в одну деревянную точку и резко разорвалась.

[…: …]

Здесь не было ничего, лишь зияющая пустота: видимо, она и скрывалась за щелями, поглощая лезвия Иякова и Радмира.

[…: …]

В этой пустоте умер сам свет, само время и пространство. Здесь не текла ни мысль, ни истина, ни бог.

[…: …]

Здесь не было абсолютно никого и ничего.

[…: …]

Но кто-то всё-таки был.

[Человек в цилиндре и галстуке: …]

***

[Ияков: ГХА!!!]

Ияков резко вскочил с кровати, схватившись за грудь.

[Ияков: Ху… Ху…]

Ему всё ещё надо было отдышаться.

Он судорожно осматривался по сторонам. Из щелей рвалось солнце. На кровати неподалёку до сих пор дрых слеповатый парнишка, держащий в руках яблоко.

Самая крайняя постель была целой и заправленной, правда вот её хозяина не было. Можно было услышать, как за окном уже горланили редкие вороны (городской аналог петухов) и болтали с друг другом люди.

[Ияков: …]

Его меч был также за спиной, перочинный ножик Радмира лежал на тумбочке, а бумаги были сложены ниже.

[Ияков: …]

Это всё было сон… Странный, ужасно страшный сон…

[Ияков: …]

Иякову надо было срочно бежать разведывать информацию. Он вскочил на ноги, не удосужив себя заправить постель, обулся и вышел вон.

Ему тяжело было находиться в этих мерзких деревянных стенах.

Они так и глядели на него своими чёрными сучками, будто угрожая убить.

[Ияков: …]

Так он и ушёл.

[Ияков: …]

Даже не заметив разложенную на полу доску томп.

[Ияков: …]

Он снова был на стройке. Здесь кружилось всё такое же огромное количество, даже чуть больше. Помимо банальных денег, теперь многих привлекал вообще общий ажиотаж вокруг всего этого. Как-никак целый город воздвигал просто громадную лестницу на вершину громадного холма. Грандиозность этой задумки сильно будоражило мозги жителей Рибла, хотя, по факту-то, сооружение предназначалось для демонстрации того, что они были захвачены чужой страной.

Однако они были только рады: если сначала они и доверяли правительству Кеерфагена, скоро вскрылось то, что он был Линчем да и убил половину города в придачу. Последующие правительства из разбойников тоже не были особо-то умелыми и полезными для граждан, так что альтернатива с могучей империей звучала просто чудно. В конце концов, Сифиз не устраивал в городе геноцида, да и сдались они ему без боя.

[Ияков: …]

Как же они расстроятся, когда прямо на этой лестнице их нового императора унизит самый обычный голубоглазый юноша в пастушьей шляпе.

[Ияков: Хе…]

Ияков аж хорошо становилось от таких мыслей. Сейчас на стройке было настолько много народа, что и южанинов было непривычно много. Всё-таки через два дня уже была назначена сама церемония, так что и стройка кончалась уже завтра. Именно по этому поводу всякая знать империи и явилась, поглядеть на то, как продвигалась работа. Они-то больше всего и интересовали и Иякова.

[Ияков: …]

Сейчас юноша стоял в сторонке – здесь раньше лежала куча кирпичей, но её уже растаскали, так что место пустовало и здесь никого кроме него и не было.

[Ияков: …]

Он снял свою одежду и положил её под куст, оставшись абсолютно голым. Единственным его «аксессуаром» остался стальной изогнутый меч, прикреплённый ремешками к обнажённой мускулистой спине.

[Ияков: Невидимость.]

Ияков прошёлся ладонью по своему телу, и тут же его облик растворился на фоне песочных стен. Ту же процедуру он провёл и с клинком, так что он полностью стал невидим.

Очевидно, что так он собирался подкрасться к тем, кто был ответственен за визит императора, и подслушать их разговор. Было бы, конечно, круто коснуться их ладонью и на этом закончить, но их очевидно было много, а ему нельзя было раздувать панику. Если бы они доложили Сифизу, и тот бы тупо не приехал, то все планы Иякова накрылись бы медным тазом.