[Ияков: Хм…]

Тем не менее, кое-что завлекло внимание мускулистого парня, и он довольно улыбнулся.

[Ияков: Понятно…]

Молнией Ияков ринулся на дерево и схватил ту самую серую птичку, которое всё это время спокойно себе восседала на веточке и никого не трогала, ковыряясь под крылышком. Теперь же она настолько была напугана таким резким выпадом Иякова, что, казалось, пара перьев выпали из её тела.

[Ияков: Птица. Ты летаешь. Ты чирикаешь. Ты ешь, пьёшь, размножаешься и дохнешь от любого хищника… Но теперь у тебя другая миссия. Стань сильнее. Стань быстрее всех самых быстрых. Отыщи мне Лузу, белокурую девушку в разделённом надвое городе, и принеси мне сюда целую и невредимую.]

[Птица: Свью!]

Птичка отчаянно задрыгалась в хватке Иякова, но сопротивление было бесполезно. Он отпустил её и положил на землю, после чего она застыла.

Крылья начали вырастать, тело увеличиваться в размерах, перья становиться острее и статнее, а выражение мордочки суровым и величественным.

Спустя буквально секунду, этот шарикообразные недоворобушек размером с детскую ладошку преобразился в громадного серого ястреба с невероятно большими крыльями и острым, чуть ли не стальным клювом. Ростом эта «птичка» была уже почти с дерево, на котором только недавно она сидела.

[Ияков: Лети.]

Монстроястреб не заставил себя долго ждать и вспышкой взмыл в воздух, стрелой умчавшись за горизонт.

[Ияков: …]

Теперь Иякову, и правда, уже было делать нечего. Оставалось лишь ждать.

[Ияков: …]

Но ждать, видимо, в бодрствовании, так как мрак уже расплывался в первых отголосках солнечных лучей, а юноше так и не получилось заснуть.

***

Закат скрывался где-то там вдалеке и тучи ласково и неспеша облизывали его кровавые очертания, слизывая алую пенку.

Во мраке трещал костёр и разлетались в стороны рыжие искры, тускнувшими мотыльками утопая в сырой траве.

[Ияков: …]

Иякову совершенно не нужен был костёр: он справлялся без него и так. Днём он завалил несколько каких-то уж очень лохматых кабанов, зажарил их на огне и смачно покушал, оставив немножко про запас. Под головой была вся та же рука: большего ему и не надо было для полного счастья и мягкого сна.

[Ияков: …]

Но сегодня могла явиться Луза, и он не мог вот так вот негостеприимно её встретить. На самом деле он ждал её уж очень давно и чуть ли не каждую секунду с таким странным волнением и одновременно томлением взирал в небеса, словно сам ангел должен был явиться ему на зов.

И это было недалеко от правды. Чем дольше Ияков был без своей белокурой пассии, тем более он скучал по ней и тем чаще её очертания мерещились ему перед глазами, словно он был под наркотиками.

[Ияков: …]

Сейчас же уже ложились сумерки. Юноша собирался не спать, а ждать Лузу. Пускай она не появится ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра – значит, он будет сидеть так до скончания времён и не смыкать своих глаз от потрескивающего костра.

[Ияков: …]

[Птица: СКРУААЛЬ!!!]

В небе загорланило какое-то ужасно создание, и Ияков тут же поднял свою голову, взглянув на серый силуэт, пикирующей молнией несущийся вниз.

Два крыла широкими величественными пластами могуче взмахивали в темноте, и в лапах у птицы была какая-та девушка… С белыми волосами… В лёгком голубом платье…

Это без всяких сомнений была Луза. Иякову не узнать её было невозможно.

[Ияков: …]

Мускулистый юноша улыбнулся и поднялся на ноги, спрятав сигарету за ухом. Птица была всё ближе, и наконец она приблизилась к верхушкам деревьев, помахивая своими крыльями. Она была слишком огромной, так что просто не могла приземлиться в лес.

[Ияков: Бросай мне!]

Чудовище послушно кивнуло головой, и его груз в тот же миг полетел вниз, прямо на Иякова.

[Ияков: Уооп!]

Мускулистый юноша слегка подпрыгнул и тут же поймал Лузу в свои крепкие дымовые руки. Наконец, они приземлились, и свет от костра осветил её лик и её прекрасное тело.

[Ияков: …]

Он застыл. Она была без сознания. Её щёки был слегка впалыми, от того, что она, видимо, давно не ела. По лбу пробежались какие-то ссадины. Волосы белыми стразами завивались в кудри. Нежные губки были полуоткрыты, и из-под них торчали уже не такие белые, но до сих пор такие аккуратные зубки.

[Ияков: …]

Она была прекрасна. Причём искренне прекрасно. Она была не той «идеальной тёлкой», которых Ияков трахал для статуса – нет. Жизнь её потрепала, и она обзавелась своими недостатками, своими грубостями и неровностями… Но они лишь предали ей шарма…

[Ияков: …]

Он просто смотрел на неё… В ней не было уже этой старой Лузы, которая в тупую пёрлась за Ияковом, куда бы он не пошёл… Не было той строящей из себя святошу дурочки, что закрывала глаза на то, что из-за неё люди старосты избивали её молодых ухажёров… Это была женщина… Женщина, которая покинула свой дом и потеряла все свои привилегии и почести… Женщина, которая рисковала своим здоровьем и была на грани гибели, но сохраняла самообладание… Женщина, которая даже в такое тяжёлое время смогла прокормить сама себя и ещё остаться человеком, а не жалкой пародией на себя… Сдавшаяся Луза смогла бы дать пощёчину Иякову и заставить его заняться с ней любовью в переулке? Испортившаяся Луза смогла бы сбежать из подземелья Инула Кеерфагена и трудоустроиться в Рибле, когда его одолевали сначала криминальные распри, а потом и захватнические похода Юга?..

[Ияков: …]

Ияков нежно поцеловал её в лобик – так мягко и аккуратно, словно она могла растаять от этого поцелуя.

Для неё уже готова была постель. Юноша уложил её и прикрыл её тело мягким одеялом (кабаны, как вы помните, были очень лохматые).

[Ияков: …]

Он никогда ещё не испытывал такого тёплого и приятного чувства. Ни одна победа даже над самым сильным и могущественным врагом не приносила ему столько удовольствия, как сейчас… Наверно, потому что всегда ещё было куда идти, куда-то двигаться и развиваться, но вот с Лузой… Она и это прекрасное чувство не были для него какой- то промежуточной ступенью.

[Ияков: …]

[Луза: …]

[Ияков: …]

[Луза: …]

[Ияков: …]

[Луза: …]

Белоснежные ресницы девушки слегка дёрнулись и распахнулись, словно крылья бабочки. Её голубые очи выглядели, как те сияющие в небе звёзды.

[Луза: Я сплю?]

Её голос был слегка сиплым, но тут же стал нежным и звучным – просто долго молчала, вот и всё.

[Ияков: Не знаю… Вроде нет…]

На лице Иякова была улыбка, но он всё равно говорил как-то странно… Как-то криво, словно он просто не способен был показать все свои чувства.

[Луза: Что я здесь делаю?.. Меня принесла та птица?]

[Ияков: Да, это я её отправил.]

[Луза: …]

[Ияков: …]

[Луза: Зачем?]

[Ияков: За тобой.]

[Луза: Но ведь ты избегаешь меня… А теперь притащил в какую-ту глушь, не спросив ни слова.]

Голос девушки неожиданно начал становиться грубее и стал, в конце концов, совсем строгим.

[Ияков: Я люблю тебя…]

[Луза: Знаю. Вот только раньше это тебя как-то не останавливало от того, чтобы бросать меня при первой возможности и оставлять на произвол судьбы.]

Луза резко откинула самодельное одяеяо, вскочила с импровизированной постели и начала трясти пальцем в такт своим упрёкам в сторону Иякова.

[Луза: Что? Я опять нужна тебе, как приманка для чудища или маньяка? Может ты позвал меня просто для того, чтобы сказать мне, что не хочешь со мной разговаривать?]

[Ияков: Нет… Я не…]

[Луза: Пусть я и женщина, которую не привыкли спрашивать, но у меня всё ещё есть гордость, чтоб ты знал! Даже став бедной и оставшись одинокой в Рибле, я одна со всем справилась, и ни одного мужчины мне не пришлось просить или ублажать, понятно тебе?!]

Было видно, что она не только отстаивала свою независимость, но ещё и намекала Иякову, что у неё никого кроме него и не было.