Теперь всё встало на свои места. Целых полгода Филипп не появлялся, не желал видеться и даже не вспоминал обо мне. Но как только я познакомилась с достойным мужчиной, в нём внезапно воскресла давняя любовь.

— Собака ты, Северов, — сквозь зубы прошипела я. — Паршивая собака на сене, — грустно усмехнулась. — Что, взыграла ревность, решил показать Роме, кто в доме хозяин? — прикрыв глаза, покачала головой. — Я думала… Я думала что… Неважно! Останови машину.

— Ты снова всё не так поняла, Лина! — продолжал настаивать Филипп.

— Я сказала, останови машину! — набрав полные воздуха лёгкие, добавила: — Видеть тебя не могу.

Моё сердце вновь разрывалось на части. Я только стала забывать, только начала жить, не пытаясь оглядываться в прошлое, как Филипп снова решил превратить мою реальность в ад.

От осознания мерзости его поступка грудь стянула невыносимая боль. Впервые за долгое время хотелось не плакать, а выть, словно я не человек — раненый зверь.

Но я не могла позволить, чтобы Филипп видел мою слабость.

— Дай мне всё объяснить…

— Я не желаю ничего слышать, — чтобы сдержать эмоции, со всей силы сжала пальцы на ногах. — И так чувствую себя последней дурой! Сейчас же останови машину, если не хочешь, чтобы я вышла прямо на ходу.

Северов прекрасно знал, что я не шутила. Сбавив скорость, он включил аварийку и притормозил рядом с автобусной остановкой.

— Лина, пожалуйста, давай спокойно всё обсудим… — Филипп попытался взять меня за руку, но я открыла дверь и в считаные секунды вышмыгнула на улицу.

— Знаешь, а я рада, что мы поговорили, — из последних сил сдерживая слёзы, произнесла я. — Где-то тут, — стукнула себя в грудь, — всё ещё теплилась глупая любовь. Но сегодня ты отрезвил меня. Доказал, что наше расставание — лучшее решение в моей жизни. Спасибо, Филипп! — вцепившись взглядом с зелёные глаза, натянуто улыбнулась. — Теперь я наконец-то смогу начать всё с чистого листа.

Сказав это, я со всей силы захлопнула дверь и направилась в сторону дома.

Горькие слёзы жгли нежную кожу, напоминая, насколько больно разочароваться в пустых надеждах. Когда Филипп сказал, что не может забыть меня, я даже на секунду поверила — если захотеть, всё можно вернуть!

Но я снова ошиблась… Филипп ничего не хотел возвращать.

Идя по знакомым улочкам, я продолжала тихо лелеять пронзительную грусть, которая так легко смогла подчинить сердце. В этот момент, наверное, мне нравилось чувствовать себя несчастной…

Я так упивалась собственным горем, что не заметила, как зашла в наш двор. Возможно, отрезвление пришло бы только в квартире, если бы не мужской голос, остановивший меня рядом с подъездом.

— Наконец-то ты пришла! Я думал, придётся здесь заночевать, — заставив меня обернуться, радостно воскликнул Роман. — А что с твоим лицом? Ты плакала?

В секунду оказавшись рядом со мной, он нежно дотронулся до подбородка, вынудив посмотреть в глаза.

— Что случилось?

Такой простой, но такой сложный вопрос буквально вызвал новый поток постыдных слёз. Уткнувшись лбом в крепкое мужское плечо, я не стеснялась выглядеть уязвлённой — вся боль, все разочарования и сожаления, скопившиеся на душе за последнее время, в этот момент нашли выход.

Я рыдала, а Роман, осторожно положив ладонь на спину, не пытался меня успокоить. Лишь лёгкие похлопывания убеждали — в трудную минуту я не одна.

— Прости… — резко отстранившись, я быстро вытерла щёки. — Прости, что пришлось стать свидетелем моей слабости. Я не хотела, чтобы…

— Глупая… — усмехнувшись, Роман заправил за ухо выбившуюся прядь волос. — Какая же ты всё-таки глупая, Вита. Это я хотел извиниться перед тобой.

— За что? — шмыгнув носом, спросила я.

— Мы должны были вместе пообедать сегодня, но появление Лары всё испортило, — он мягко улыбался, убирая последние слёзы. — Я решил, ты подумала, что у меня с ней может что-то быть, поэтому приехал объясниться.

— Вот уж не надо, пожалуйста, — поджав губы, покачала головой. — На сегодня хватит с меня объяснений. Лучше поговорим об этом в другой раз…

— Если настаиваешь, — кивнул Роман.

Сейчас мне было гораздо легче. Незваная истерика очистила не только мысли, но и сердце, освободив его от залежавшейся боли. Улыбаться всё ещё не хотелось, но и рыдать я больше была не намерена.

— Кстати, почему ты так поздно возвращаешься? — посмотрев на наручные часы, спросил Роман. — Насколько мне известно, вы заканчиваете работу в шесть. Сейчас уже половина восьмого…

— Такси не приехало, — пожала плечами я. — Пришлось добираться до центра на автобусе, а потом целый километр идти пешком. Представляешь, туфли новые — мозоль ужасную натёрла. Поэтому и плакала.

Я пыталась найти любое, даже самое глупое объяснение своему внезапному порыву, лишь бы Роман меня больше ничего не спрашивал. Но, видимо, чувствуя, что дело далеко не в обуви, он не желал терзать меня лишними вопросами.

— Когда в следующий раз наденешь неудобную обувь — звони мне. Даже если не смогу сам отвезти тебя — обязательно найду машину, — Роман понимающе смотрел на меня. — Хорошо?

— Хорошо, — кивнула я, сделав шаг назад. — В следующий раз я обязательно позвоню тебе, а сейчас пойду домой… День был очень сложным, я сильно устала.

— Конечно. Может, мне снова проводить тебя до квартиры? — на мужском лице растянулась самодовольная ухмылка.

— В этот раз не стоит. Сейчас я хочу побыть одна… — сжав ручку сумочки, ответила я. — Прости. Встретимся завтра…

Сказав это, я направилась в сторону подъезда и уже хотела открыть входную дверь, как услышала:

— Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Звони, пиши, телеграфируй — я отвечу в любое время дня и ночи. Неважно: операция или вкусный обед — я выслушаю тебя, став самой впитывающей жилеткой на свете! Помни и никогда не забывай.

Возможно, это были пустые слова… Но даже просто слышать их было чертовски приятно.

/Филипп/

Хлопнув дверью так, что стёкла задрожали, Лина уверенным шагом направилась в сторону дома.

Я видел, что она изо всех сил пыталась держаться, упрямо поднимая подбородок. Но предательское подёргивание аккуратных плеч выдавали надрывный плач. От понимания, насколько тяжело ей дался наш разговор, моё сердце невыносимо сжималось.

Наверное, мне вообще не стоило всё это затевать. Я должен был покорно отпустить Лину, позволив ей обрести новое, безмятежное счастье. Но глядя на то, как она улыбается при виде Ромы, я буквально сходил с ума… Перестал есть, спать — постоянно думал о моей жене. Моей бывшей жене…

Я разрывался. Знал, что никогда не смогу осуществить заветные желания Лины: построить огромный дом, зачать троих замечательных малышек и завести большого пушистого пса. Понимал, что впустую тратил лучшие годы её жизни. Но и отпустить не мог — мрачная утопия моего существования.

Пытаясь собраться с мыслями, я не заметил, как Лина скрылась за поворотом. Мне же сзади истошно сигналили маршрутные такси, буквально настаивая, чтобы я убрался с их пути. Пришлось послушно выключить аварийку и вновь влиться в автомобильный поток.

Мне стоило наконец-то взять себя в руки и попрощаться с прошлым — Лина вступила в новые отношения, в которых, как она сказала, я был «паршивой собакой на сене». Но разве я мог оставить её одну в таком состоянии?

Конечно же, нет. Поэтому, резко вклинившись в соседний ряд, на первом перекрёстке я повернул направо.

Дорога до комплекса, в котором располагалась наша квартира, на автомобиле занимала от силы пять минут. Заехав во двор, я хотел дождаться Лину, чтобы просто убедиться, что всё в порядке, и она спокойно добралась до дома. Но, к сожалению, ей не нужна была моя забота — рядом с подъездом я увидел, как она растворялась в объятиях Ромы.

В тот момент я почувствовал, как в груди медленно расползалась липкая ревность. Опутывая рёбра, она с наслаждением ломала их, а я, испытывая невыносимую боль, тихо задыхался. Глядя на то, как моя женщина находила утешение в другом мужчине, я хотел выбежать из машины, ринуться к нему и, не думая о последствиях, разорвать на части.