— Она не мертва, — прорычал я, прежде чем указать на бумаги, которые я бросил на пол. — Она оставила записку.

И здесь не было никакого тела.

На мгновение удивление промелькнуло на лице Джеки. Затем это медленно переросло в внимательное рассмотрение, когда она наклонилась и подняла короткое письмо, которое моя гребаная жена оставила мне на следующее утро после того, как я надел ей кольцо на палец и взяла ее как свою. В тот момент я понял, что другой такой, как она, не будет. Точно так же, как для нее не будет другого мужчины.

Однако она выбрала наихудший момент, чтобы струсить и сбежать. Было слишком поздно. Мы женаты, и я имел в виду то, что сказал, что нет такого места, куда она может убежать, где я не найду ее. Она принадлежит мне. Она моя собственность. Никакое расстояние не может изменить этот факт.

— Гейвен… — голос Джеки был осторожным, когда она подняла записку и перевела взгляд с нее обратно на меня. — Я не говорю, что она может быть мертва.

Я нахмурился.

— Тогда предлагаю тебе сказать, что именно ты хочешь сказать, — выпалил я. — Я не терпеливый человек.

Особенно когда мне нужно разыскать жену.

Джеки вздохнула и отложила записку в сторону. Она подошла и провела пальцем по верхней части папки, которую я держал в руках.

— На ноже была ее и его кровь, — сказала она. — Она оставила тебе записку, Гейвен, ты прекрасный человек. Красивый. Умелый. Могущественный, — когда она подчеркнула это последнее слово, я прищурился, глядя на нее. — Моя сестенка никогда не хотела выходить за тебя замуж, — я знал это. И мне было все равно. — Она хотела нормальной жизни… действительно трудно понять, что произошло?

— Почему бы тебе не объяснить мне по буквам? — предложил я холодным голосом.

Рука Джеки оторвалась от папки и переместилась на мою грудь. Я заставил себя не отшвырнуть ее прочь.

— Должно быть, она была совершенно потрясена событиями прошлой ночи, — предположила Джеки. — Полагаю, она вошла сюда и нашла нашего отца. Возможно, она думала, что он мог бы что-то сделать ну … она могла жалеть об этом…

— Говори. Яснее.

Я выдавил из себя слова.

Джеки склонила голову набок.

— Найденный нож твой, Гейвен, — сказала она. — Кто еще имеет доступ к твоим вещам?

Я нахмурился. Никто.

— Если ты намекаешь, что у Ангела был доступ к моему оружию, то ты ошибаешься.

Джеки вздохнула, ее грудь поднялась и опустилась от преувеличенного движения.

— Ангел оказалась в ловушке, — сказала она. — Попавшие в ловушку женщины совершают ужасные поступки, когда чувствуют себя придавленными. Даже если она любила нашего отца, возможно, ей больше нравилась идея быть свободной.

До меня внезапно дошло, о чем она говорит. Я оглянулся на ковер в кабинете, когда двое мужчин начали подрезать края комнаты и закатывать пространство, где Рафаэлло истек кровью и умер, удаляя пятно его жизни, как будто его там никогда и не было.

— Ты думаешь, это сделала твоя сестра? — ошеломленно спросил я. Она не может быть серьезной. Это просто невозможно. — Думаешь, это она убила Раффа?

Уголки губ Джеки опустились.

— Я не хочу так думать. Что бы ты ни думал обо мне, Гейвен, мне не нравится думать о своей сестре как об убийце, но… люди совершают безумные поступки, когда чувствуют, что их загнали в угол. Она говорила тебе, что хочет поступить в колледж?

— Она не может поступить, если скрывается за убийство, — огрызнулся я, отступая от нее. — Ангел никогда бы не причинила вреда твоему отцу. Она на это не способна. Я ее знаю.

Джеки вздернула подбородок и встретилась со мной взглядом, что удавалось немногим мужчинам, особенно когда я был так близок к ярости.

— Ты познакомился с моей сестрой и женился на ней меньше чем за месяц, Гейвен, — прямо заявила она. — Ты совсем ее не знаешь. Она инструмент, который ты мог использовать, чтобы присоединиться к нашей семье.

— Она не убийца, — повторил я.

Нет, не убийца, но она лгунья. Она солгала мне. Возможно, она этого не хотела, но это жалкое подобие извинения, написанное в записке, которую она оставила, было просто еще одной ее ложью. Она сбежала не просто так, но я очень сомневаюсь, что это как-то связано со страхом или трусостью.

— Моя сестра женщина, попавшая в ловушку, — продолжала Джеки. Звук ее голоса быстро становился одной из самых неприятных вещей, с которыми я когда-либо сталкивался. И как человек, который провел несколько месяцев в пекинской тюрьме, в своей жизни я столкнулся с целым рядом неприятных вещей. — Попавшие в ловушку женщины сделают то, что должны, если это означает их свободу.

Свобода? Нет, у Эванджелин Прайс больше не будет свободы. Эванджелин Прайс моя гребаная жена. Она принадлежит мне. Телом и душой. Но чтобы напомнить ей об этом, мне нужно разыскать ее.

Осторожно, чтобы не смутить Джеки, я поднял папку, которую она мне протянула, а затем, встретившись с ней взглядом, разорвал ее посередине.

— Я докопаюсь до истины, — сказал я ей. — Когда я найду Ангела, и не заблуждайся Джейки, я найду свою жену, я узнаю, убила ли она Рафаэлло и почему.

Ухмылка появилась в уголках губ Джеки. Наконец, настоящие эмоции от этой женщины, которая назвала себя Прайсом.

— Я думаю, вы поймете, мистер Бельмонте, что моя сестра, хотя и кажется милой, может быть такой же коварной, как и любая другая женщина. Я не верю, что ее будет легко выследить. У меня уже есть люди, которые этим занимаются.

— Мои люди, — напомнил я ей. — Я новый глава этой империи.

Ухмылка Джеки превратилась в широкую ухмылку.

— Нет, — сказала она. — Мои. Мой отец собирался официально ввести тебя в семью сегодня. Но увы, — она сделала паузу и махнула рукой в сторону кабинета, — теперь, когда он мертв, он больше не может передать собственность Прайса. Поскольку Ангел пропала, я последний наследник Прайса. Империя Прайсов принадлежит мне.

Моя челюсть отвисла. В моей жизни было очень мало случаев, когда меня застигали врасплох. И сейчас он был одним из них. Она права. Мы с Рафаэлло собирались подписать бумаги сегодня, перед тем, как мы с Ангелом уедем в наш медовый месяц.

Мало кто знал об этом, но она была одной из них. Подозрение пронзило меня насквозь. В своей жизни я встречал много коварных женщин, но, должно быть, я был идиотом, если до сих пор не замечал ту, что стояла передо мной.

— А теперь, — продолжила Джеки, — я собираюсь попросить своих людей вывести вас с территории, мистер Бельмонте, — Бельмонте, не Прайс. — Если я узнаю какую-либо информацию о моей сестре, я сообщу вам, — ее глаза встретились с моими, когда появились двое мужчин и направились ко мне. — Надеюсь, вы сделаете то же самое.

Ангел, как я понял, когда два охранника, которых, очевидно, позвала Джеки, остановились по обе стороны от меня, не единственная лгунья в этой семье. Я обнаружил, что откидываюсь на пятки, наклоняю голову набок и рассматриваю нового врага передо мной.

Высокая. Элегантная. Манипулятивная. Жаклин Прайс осторожный человек. Женственная, но опасная. Как прекрасная змея. Я почувствовал, как маска, которая спала с Ангела за последние несколько недель, вернулась на место. Это то, что я хорошо знаю. Маска убийцы, преступницы, и знает ли она об этом или нет, но Жаклин Прайс теперь в моем списке. Клиент ли она или цель, еще предстояло определить.

— Конечно, — ответил я ровным тоном. Это был отработанный звук. Тот, который мягко успокаивал клиентов и достигал противоположных моим целям результатов. — Пожалуйста, дай мне знать, если что-нибудь услышишь. Я хочу, чтобы ее нашли так же сильно, как и ты.

— О, я сильно сомневаюсь в этом, мистер Бельмонте, — сказала Джеки. — У меня здесь кое-что поставлено на карту. Мой отец зверски убит, и теперь вся его жизнь, его империя ложатся на меня. Я хочу знать, где моя сестра, больше, чем кто угодно. Я хочу, чтобы она заплатила за то, что сделала.

У меня нет никаких сомнений в том, что Жаклин знает больше, чем показывала, и первое, что я должен сделать, если собирался выяснить, что между ними произошло, — это найти свою жену. На этом мы пришли к согласию, но также и на этом закончилось наше согласование ситуации.