Я крепко зажмурила глаза и попыталась собраться с мыслями. Что я могу сделать? Есть какой-нибудь план, который может меня вытащить? Я умна. Черт возьми, количество стипендий, в которых подала заявление на программу по информатике, к которой собиралась присоединиться осенью свидетельство этого, не так ли?

Даже если мне удастся отменить эту свадьбу, что это будет означать для будущего? Смогу ли я когда-нибудь снова увидеть своего папу? Смогу ли я когда-нибудь вернуться? Или отказ от Гейвена будет означать, что мне придется оставить свою семью?

Мои глаза открылись, но я не была сосредоточена на комнате передо мной. Гейвен был там семь лет назад. Он был тем, кого я искала, тем единственным, что я искала, самое сокровенное, темнейшее желание. Месть убийце, который отнял у меня маму. Даже если бы я хотела отвергнуть жестокий темный мир, что касается мафии, то я должна признать, что каждый, включая меня самой, обладает способностью стать преступником.

Раньше никогда не было никого похожего на Гейвена. Никто никогда не проявлял такого исключительного интереса. Если быть честной с самой собой, я должна признать, что, по крайней мере, небольшая часть причин, по которым я так одержима желанием покинуть семью Прайс, заключалась в том, чтобы оставить после себя след неприкосновенности, который преследовал меня всю мою жизнь. Джеки искала привязанности, но как только я узнала правду о смерти нашей матери, я не захотела иметь ничего общего с бизнесом нашей семьи и жизнью в тени. Я подслушала кое-что из-того, что мужчины говорили, что это было потому, что я больше походила на нашу мать, и именно поэтому наш отец всегда предпочитал меня. Мне не понравилась эта мысль. Джеки, несмотря на свой дерьмовый характер, все еще моя сестра, и мой отец справедлив в своей привязанности. Он любит ее так же сильно, как и меня. Тем не менее, несмотря на наше наполовину американское происхождение, мы обе были принцессами мафии, связанными с миром нитями нашей крови. Я ненавижу это.

Было ли это слишком сильно — хотеть, чтобы кто-то хотел меня такой, какая я есть, а не из-за власти, которую я могла им дать? Хотя Гейвен не совсем хотел меня. Ему было практически гарантировано, что сила, которая появиться в ту секунду, когда он женится на мне, укрепится еще больше, если я забеременею от него. Мои руки упали на живот, и я посмотрела вниз, проводя кончиками пальцев по плоской поверхности. Я представила себе, каково это — быть беременной. Я последний ребенок моей мамы, поэтому я никогда не видела ее беременной, и в нашем доме не было ни одной женщины, которая когда-либо работала или которой разрешалось входить в дом во время беременности. Мне интересно, на что это похоже. Будет ли это больно? Или волшебно? В Интернете так много разных мнений по этому поводу. Теоретически я знаю, что каждая беременность индивидуальная.

Однако, если бы Гейвену была гарантирована власть, если бы он женился на дочери Прайса, у него был выбор. Он мог жениться на Джеки. Она, конечно, была бы счастлива по этому поводу, но он этого не сделал. Вместо этого он выбрал меня. Может быть, он сделал это потому, что хотел меня. Он сказал, что я ему нравлюсь, но этого не может быть достаточно, чтобы построить на этом брак, верно?

С моим разумом, полным смятения и тлеющих искр желания, я отвернулась от зеркала и направилась в душ. Я дернула ручки вниз, позволяя горячей воде хлынуть из насадки для душа, прежде чем снять платье и позволить ему упасть на кафельный пол. Когда мои пальцы коснулись ожерелья, я остановилась.

Я знаю, что драгоценные украшения не должны подвергаться воздействию горячей воды, но когда я попыталась дотянуться до застежки сзади, мне оказалось трудно снять ее без посторонней помощи. Еще одна вещь, которую Гейвен, без сомнения, принял во внимание. С ворчанием я оставила его и закончила снимать с себя нижнее белье и лифчик, прежде чем зайти в уже запотевшую стеклянную кабинку. Пар быстро заполнил комнату, когда я позволила воде стекать по моей голове и по волосам. Когда обжигающая вода не успокоила скручивание моих внутренностей и неутихающее желание, я повозилась с ручками и переключила воду с горячей на ледяную.

Вздрагивая под ливнем, когда вода скользила по моей коже, я закрыла глаза и прижала одну ладонь к кафелю перед собой, в то время как другая легла мне на грудь. Моя грудь отяжелела, и я подумала, на что это будет похоже, если бы Гейвен взял ее в свои руки. Был бы он груб или нежен? Взял бы он кончиками пальцев мои соски и покручивал бы их, пока они не превратились бы в маленькие тугие бутоны, как мужчины из моих книг поступали со своими женщинами?

Я сделала это сейчас, желая запомнить ощущение его прикосновения ко мне. Снова закрыв глаза и погрузившись в свой воображаемый мир, я притворилась, что ничего реального в нашей ситуации — моей и Гейвена — не существует. Я представила, на что это было бы похоже, если бы мы были просто двумя людьми, мужчиной и женщиной, которые встретились где-нибудь на улице.

Я обхватила ладонями свои груди, сжимая их, и ущипнула себя за соски, когда перевернулась и прижалась спиной к кафелю, а на меня полилась холодная вода. Это никак не помогло подавить быстро растущее возбуждение, разливающееся по мне.

Мои губы приоткрылись, когда я опустила руки еще ниже, по мягкому изгибу моего живота к тому месту, которое пульсирует у меня между ног. Точно так же, как это было в ресторане с Гейвеном, я обнаружила, что промокла насквозь, и это не имело никакого отношения к приему душа. Влага стекала с моей сердцевины вниз по внутренней стороне бедер. Мой клитор, блядь, пульсировал от желания. Моя киска казалась пустой без пальцев Гейвена, скользящих в ее глубины.

Тихие прерывистые вздохи вырвались у меня, когда я медленно опустила руку ниже, а затем поднесла один палец к своему клитору, поглаживая маленький бугорок по кругу, закрыв глаза и представив, что это не моя рука там, а Гейвена. Он был таким горячим, когда шептал мне на ухо резкие, непристойные слова и заставлял меня кататься на его пальцах. Я хочу большего, чем просто стоять здесь и мысленно прикасаться к его образу.

Если бы все было по-другому, я, возможно, позволила бы ему сделать со мной нечто большее, чем просто засунуть руку мне в трусики. Если бы все и дальше шло по тому пути, по которому мы катились, ему неизбежно было бы позволено больше вольностей. Мне интересно, на что это было бы похоже, если бы он трахнул меня. В моем воображении он накрыл бы меня своим обнаженным телом, сплошь мускулистым и загорелым. Его короткая борода царапала бы мою плоть, заставляя меня дрожать от предвкушения, как это было с его длинной щетиной, когда она коснулась моего горла. Тело Гейвена было бы тяжелым, когда он прижимал меня спиной к кафелю.

Ты голодна, малышка? Я практически слышала, как он прошептал эти слова мне на ухо. Я бы ответила хныканьем. Я бы открыла рот и умоляла о еще одном поцелуе.

Ты хочешь большего, да? Ты хочешь, чтобы мой член трахнул эту сладкую маленькую киску.

Я кивала бы и открывала рот только для того, чтобы быть остановленной, когда он просовывал внутрь два толстых пальца.

Оближи их, приказывал бы он мне. Намочи их, чтобы я мог засунуть их в тебя.

Мой язык обвивался бы вокруг пальцев Гейвена, между ними. Я бы смачивала его своим ртом только для того, чтобы он вышел и опустился передо мной на колени.

Несмотря на затуманенность моего воображения, когда оно завладело моим разумом, я продолжила свои собственные движения, пальцы практически порхали по моему клитору, когда я снова потянулась к этому удовольствию. Голова Гейвена исчезала бы между моих бедер, когда он поднимал одну ногу и перекидывал ее через свое мускулистое плечо. Те пальцы, которые были у меня во рту, скользнули бы к моей киске, вонзаясь в меня, а затем раздвигая ножницами, растягивая меня на части. Он оттолкнул бы мою руку в сторону и наклонил бы голову ближе, пока его злой язык не высовывался и не лизал мою киску. Теперь я могу себе это представить. То, как его язык высовывался и пробегал сначала по одной стороне моей киски, а затем по другой, собирая мои соки, прежде чем переключить свое внимание на противоположную сторону. Он заставлял бы меня ждать. Он жестокий человек. Он будет держать меня на грани освобождения так долго, как пожелает.