Маленькая, храбрая, но глупая девчонка. Поболтать, что ли, с ней? Наверняка она знает куда больше, чем написала. Так получится быстрее поймать карателя-перебежчика. Их к весне вообще остаться не должно. И пока с остатками группы все идет по плану.

С перебежчиками так и вовсе разговор короткий. Их не просто так отправили в Кольцо. За каждым есть большой и маленький грешок. Может незаконное участие в военных конфликтах и не самый большой грех на сегодняшний день, но ведь этот Сергей знал, на что шел, знал, что за его жизнь хорошо заплатят и самостоятельно принял решение. И надо же, строптивой Александре выбора не давали, но вела она себя, судя по дневнику, куда мужественнее, чем здоровый лоб, обученный выживать в любой ситуации. Вот же как все может повернуться в новом мире.

Из раздумий Константина Михайловича вывел писк планшета. Конец дневной смены, полетели отчеты о проделанных делах. Через полчаса заступит ночная смена и утром планшет опять будет истошно пищать. И так каждый день, пока полностью не расчистят район. Полностью — значит утилизируют все автомобили, проверят каждый дом и каждый метр земли. Уберут все следы присутствия людей, а если где-то радиационный фон будет превышать допустимый, то уничтожат все, вместе с землей.

Этому району несказанно повезло, радиация минимальна. Поэтому и решено было открыть его в первую очередь, причем сроки до безобразия сжаты — конец весны. Все из-за того, что людям нужна надежда и вера в то, что все можно восстановить. Можно по крупицам вернуть утраченное. Пусть не все, но этот район станет первым шагом к восстановлению некогда самой густонаселенной территории страны.

Меж тем планшет продолжал пищать, как ненормальный. Константин Михайлович пробежался по коротким строкам отчетов: «Вывезено 64 автомобиля», «Сломался эвакуатор 63 и 91. На ремонте», «Обнаружено два очага повышенной радиации», «Продолжается разбор завалов в квадрате 307. Убрано 30 %». Утром снова будут те же строки, только с другими цифрами. И так еще четыре месяца кряду.

Константин Михайлович еще раз постучал костяшками пальцев по пестрому дневнику, сунул его во внутренний карман куртки и, укутавшись потеплее, вышел из кабинета. Дойти до больницы можно было меньше, чем за минуту — всего-то пересечь небольшую площадь, поздороваться с охраной и специалистами на входе и подняться на второй этаж. Там уже неделю лежит девушка Александра, везению которой можно позавидовать. Словила приличную дозу, но жить будет, исхудала, но не критично. Девушки специально себя голодом морят, чтобы быть стройнее, а тут само вышло. Вот только что делать именно с этой мамзель, мужчина пока не придумал. Прямого приказа не оставлять в живых именно ее не было. Ее судьба полностью в его руках. Вот только еще одна головная боль в лице уцелевшей и слишком много знающей дамочки ему не нужна. И без нее забот хватает.

На первом этаже Константина Михайловича встретила уставшая Галина Ивановна в белом халате. Мужчина почему-то подумал, что всего раз видел главного медика в какой-либо другой одежде — на совещании, когда решили открыть этот район. И самое забавное — у нее всегда уставшее лицо, когда не зайди.

— Местная очнулась? — спросил он, разглядывая лестницу за спиной женщины.

— Да, второй час скандалит и требует объяснений.

— А как состояние?

— Как у космонавта, елки-палки. — женщина звучно засмеялась и похлопала мужчину по груди: — Дерзайте, Константин Михайлович, может хоть вы ее угомоните.

Еще одна проблема, которую нужно решить. Хорошо, что не такая сложная, как утилизация десяти тысяч автомобилей. Но машины хотя бы не скандалят.

— Добрый вечер, Александра.

Мужчина зашел в импровизированную палату и сразу проследовал к кровати, где лежала недовольная девушка. Без куртки, шапки и огромного шарфа она стала втрое меньше. Но взгляд все такой же боевой. Как она вообще умудрялась выживать все это время, ее же соплей перешибить можно?

— Вы здесь главный, да? — недовольно спросила прикованная пленница.

Константин Михайлович сел на старую табуретку рядом с кроватью и проверил на всякий случай, на месте ли наручники.

— Верно, я. Говорят ты тут буянишь, мешаешь людям работать.

— Это психушка?

— Вроде нет.

— Тогда какого хрена меня привязали?

Девушка специально загромыхала об железный поручень, демонстрируя наручники на руках.

— Для безопасности. Ты же девять месяцев жила в изоляции. Это довольно сильный стресс и для организма и для психики.

— Стресс — это ваши бомбежки и тысячи смертей. Все остальное было терпимо!

Константин Михайлович устало вздохнул:

— Ладно, угомонись. От того, что ты тут кричишь и обвиняешь нас во всех грехах, легче не станет.

Он вытащил из внутреннего кармана яркий блокнот и положил рядом с удивленной девушкой. Саша попыталась схватить личную вещь, но наручники не позволили. Оставалось лишь с досадой смотреть на единственное яркое пятно в стерильной белой комнате.

— Это не честно.

— Знаю. Но сейчас я хочу разговаривать с девушкой из дневника, а не с истеричкой. Это возможно?

Саша внимательно посмотрела на мужчину. Все такой же неприятный, как и при первой встрече. Не сказать, что уродливый, вполне обычный мужчина, чей возраст стерся с лица. Вроде глаза еще горят молодым задором, но голову, особенно виски, уже тронула седина. И ледяной взгляд, как у сотрудника гестапо. От него мурашки по коже. В этом взгляде он уже приговорил Сашу к смерти и, возможно, уже представляет, как холодное дуло пистолета касается затылка, но почему-то решил еще немного поиграть со своей жертвой. Должно быть, ему доставляет удовольствие видеть страх в глазах беззащитных людей.

— Зачем я вам? Я ничем не помогу. Все, что здесь происходило, описано в блокноте.

— Меня интересует Сергей. Вы были близки и наверняка он говорил что-то, о чем не написано.

— Что именно?

— Где может скрываться, куда может убежать. И этот Александр тоже. Про него вообще нет никакой информации. Он говорил фамилию? Может, говорил где работал или чем занимался?

Саша усмехнулась в ответ:

— Вы их до сих пор не нашли?

— Найдем. Это дело времени. Но твоя помощь была бы кстати.

— Зачем мне вам помогать? Вы же все равно меня убьете.

Константин Михайлович пожал плечами и на секунду его взгляд перестал быть колким и неприятным. Показалось, что даже глаза стали светлее, как крепкий чай, а не как бездонный мрачный портал в ад.

— Мне бы не хотелось все так заканчивать.

— А есть варианты?

Незнакомец смело облокотился на край кровати почти у прикованной руки. Словно заговорщик, он продолжил говорить спокойно и тихо:

— Пойми, Александра, выше меня тут пока никого нет. И однозначного приказа по гражданским тоже. Физическая зачистка вообще не мой профиль. Я должен обеспечить безопасность этого района, возможность открыть его для мира и людей. Не скрою, такие как вы — кость в горле, потому что неясно, что с вами делать. Со сбежавшими понятно, они могут представлять опасность здоровью людей за Кольцом. Ты же, как выяснили медики, не представляешь угрозы. Во всяком случае для окружающих. Так помоги мне их найти и я позабочусь о твоей безопасности.

— Я не верю, что вы непричастны к смерти тысячи людей. У вас на физиономии написано, что каждый день ужинаете с дьяволом.

— Это я еще вовремя развелся. — Константин попытался улыбнуться от, как ему казалось, искрометной шутки, но вышел жуткий оскал. — Ну так что, поможешь найти предателей?

Саша опустила взгляд, пытаясь продумать, что же будет дальше. Этот мужик всего лишь прикидывается добреньким и готов пообещать что угодно, лишь бы она рассказала о Сергее с Александром. Забавно, но ей и вправду нечего сказать. Она не знает фамилий, не знает родственников или друзей. В Кольце это совсем неважная информация. Прямо сейчас о том, кто такой этот Сергей больше всех знает как раз неприятный мужик напротив. Который, ко всему прочему, лазил в личных вещах и читал дневник. Саша поклялась больше никогда не вести дневники. Ее личные переживания и мысли прочитали уже все, кому не лень.