Константину по жизни вообще сильно везло. В тридцать три получил целого подполковника. Спасибо родителям за связи и ему самому за упорный труд. На него уже тогда поглядывали с презрением — слишком уж молодой для такого звания. Но родители очень сильно старались протолкнуть сыночка в министерство, да на должность пожирнее. Тем более не стыдно было такого человека продвигать, ибо Константин отличался умом, рвением и отменным усердием.

Он только получил новое звание подполковника, даже толком обмыть его не успел. Доехал до дачи под Воронежем и только начал жарить шашлыки, когда позвонили из штаба и сообщили очень странные новости. В первые минуты Константин пытался выяснить, что за идиот решил пошутить. Но когда понял, что никакой шутки нет, что на столицу и в самом деле упали бомбы, стоял минут пять у горящих кусков мяса на углях и не зал, что делать. Это были последние пять минут в его жизни, когда он еще мог позволить себе чего-то не знать.

Потом быстрые сборы, поездка в новый штаб, разбор полетов и первые вести из столицы, которой больше нет. Всего за сутки на уши поставили всю страну, от простого солдата до самых высших чинов. Вот тут и вскрылась проблема: больше половины генералов остались в столице. Ведь на носу майские праздники, парад победы. Где им всем еще быть? Там же сгинули чиновники от мала до велика, депутаты, сенаторы и министры.

В стране начался настоящий хаос. Простые граждане, полиция, военные, чиновники сначала застыли в немом шоке. Переварить такое не просто. Зато буквально на следующий день развернулась настоящая борьба за власть. Причем на всех уровнях. Простые люди грабили магазины, думая, что наступил конец света. Полиция пыталась их остановить всеми возможными способами, порой устраивая настоящие кровавые побоища. Военные, в один момент потерявшие половину верхушки, разрывались между столицей, бунтами и возможными угрозами извне. У политиков была своя грызня, но к ней Константин Михайлович отношения не имел и интереса не проявлял.

На второй день после трагедии он уже в звании генерала делал первый облет столицы, фиксируя последствия ударов и радиационный фон. Он своими глазами наблюдал, как толпы машин и людей пытаются покинуть область, расползаясь, словно тараканы. Все было неорганизованно и хаотично. Где-то машины и автобусы валялись на обочине, в нескольких местах горели посреди дороги, а люди просто обходили их и шли дальше, подальше от города.

Особо умные смекнули что делать, куда раньше военных. Мародеры, грабители и прочий сброд тут же стали разворовывать магазины, ломать банкоматы и наживаться на людском горе. Те, кто посмелее, рвались в столицу, ибо там куда больше наживы.

Остановить это безобразие приказали Виталию Семеновичу и его новому коллеге Константину Михайловичу. Старый генерал был не в восторге от молодого щегла и даже в открытую выражал недовольство. Но времени на грызню между молодостью и опытом не было. Так что Константин занялся созданием Кольца, а Виталий Семенович безопасностью внутри закрытой территории, которая по размеру могла потягаться с небольшой европейской страной.

Сегодня, спустя девять месяцев после катастрофы, Константин Михайлович стоял у окна служебной квартиры и вспоминал первые недели, как страшный сон. До сих пор не верится, что они тогда смогли взять хаос под контроль и остановить чудовищную неразбериху всего за несколько недель. Повторить такое просто невозможно. Остается надеяться, что второго раза и не будет.

Те дни дорого стоили самому Константину. Он постарел буквально за месяц. Виски поседели, морщины на лбу стали глубже, а взгляд из дружелюбного и открытого превратился в колкий и ледяной. Мужчина посмотрел на отражение в окне и в очередной раз не узнавал себя. Больше нет задорного парня с целеустремленный взглядом и грандиозными планами. Его место занял молчаливый, суровый мужчина, которому пришлось принимать такие решения, за которые в аду ему уже приготовили отдельный котел. И это будет очень большой и очень горячий котел.

За спиной мужчины, на большой кровати посреди просторной спальни, нежно потянулась девушка. Эта невероятная красотка даже просыпается изящно. Сначала из-под шелкового одеяла показались длинные, музыкальные пальчики, следом аккуратные локоны платиновых волос, и только потом бесконечно длинная, стройная ножка. Она заканчивалась на самом интересном месте, целомудренно прикрытая шелковой тканью.

— Доброе утро. — промурлыкал нежный голос из-под одеяла. — У тебя есть кофе?

Константин Михайлович на мгновение застыл, любуясь чудесными изгибами ножки. Утреннее солнце, пробиваясь сквозь панорамные окна ласкало ее кожу, придавая бронзовый оттенок и сама спальня превратилась в золотые чертоги. Захотелось вернуться в кровать и продолжить ночные развлечения, но работа, черт ее подери. Даже чудесное создание в кровати не может встать между Константином и работой.

— Прости, милая, мне пора на службу. Я вызову тебе такси.

Стоило Константину сесть в служебную машину и мысли о красотке в теплой кровати медленно растворились в наступающей суматохе нового дня. Сколько их уже было и сколько еще будет, таких милых, нежных, но фальшивых красавиц. В новую столицу стекались девушки со всех уголков страны. Ведь многие столичные красотки так и остались там, в Кольце. А свято место — пусто не бывает.

Не успели в Нижний перевести администрацию, штабы и остатки правительства, как тут же стали появляться прелестные создания. Они быстро оккупировали рестораны и престижные бары, появлялись на мероприятиях и неформальных встречах. А может Константину всего лишь казалось, что вокруг него стало слишком много девушек. Все же должность теперь обвязывает светить физиономией на разных официальных мероприятиях и завязывать новые связи на закрытых вечеринках.

А он, в целом, и не против. Уже три года как свободный человек и никакого угрызения совести не чувствует. Да и вообще, относительно молодой, известный генерал, да еще и свободный — лакомый кусочек для любой красавицы в новом мире.

Сегодня встреча в штабе была не официальной. Никаких журналистов и камер, только свои люди. В большом зале, за овальным столом, уже сидели Соколов, Парфенов и Климов. Вся верхушка в сборе, значит планируется обсуждать что-то крайне важное.

Вокруг них уже рассаживались прочие высокопоставленные должностные лица. Среди них был и Виталий Семенович, который внимательно разглядывал собравшихся, что-то бормоча себе под усы. И Галина Ивановна была тут — главный медик, что с первых дней находилась в эпицентре событий, организовывая военные медицинские штабы, ибо гражданские медики не справлялись. Женщина кивнула Константину и устало улыбнулась в ответ на его приветствие. Она всегда уставшая. Вроде еще не очень пожилая, но на лице всегда такое выражение, словно не спала несколько суток. А, может, и правда не спала.

Первым начал говорить Соколов, мужчина крайне неприятного вида — высокий, высушенный, морщинистый и с невероятно надменной физиономией. Казалось, ему противны все вокруг. Но уж так вышло, что именно он после катастрофы стал вторым человеком в стране.

Сначала он вещал о секретности собрания, потом прочитал по бумажке свежие цифры по потерям среди гражданского населения. Люди до сих пор умирают от лучевой болезни. Потом он неожиданно взбодрился:

— Есть и хорошие новости. Галина Ивановна у нас человек не новый и ее информации мы можем всецело доверять. По ее словам, в так называемом Кольце… Не могли что ли придумать что-то получше?

— Спасибо Константину Михайловичу, — проворчал Виталий Семенович, поглаживая усы.

— Не важно. В Кольце есть территории, которые практически не пострадали от радиации. Галина Ивановна лично проверяла и перепроверяла все данные. — Соколов посмотрел на женщину, но та лишь молча кивнула. — Я хочу открыть часть территорий. Знаю, это сопряжено со многими опасностями, но людям сейчас нужна надежда на лучшее. Надежда на то, что все опять станет, как раньше. Это слова его, — Соколов поднял указательный палец вверх, намекая на первого человека в стране.