— Ты пожалеешь об этом, — говорит Фрэнк мне в спину.

Единственное, о чем я пожалею, так это о том, что оставил Обри одну и без присмотра на какое-то время. Особенно когда здесь Фрэнк, единственное существо, от которого ее нужно держать как можно дальше. При мысли о том, что кто-то причинит ей боль, волосы встают дыбом, а неживое сердце словно выскакивает из груди.

Я пренебрежительно машу рукой, выходя из собора. Они ничего не сделают, пока она под моей бдительной защитой.

— Угрожай сколько хочешь, Фрэнк, но обещаю тебе вот что: друг ты или не друг, но если ты тронешь хоть один волосок на голове Обри, я сожгу твою драгоценную империю дотла и буду танцевать на пепле. Я могу быть стар и позволить себе увянуть на век, но ты забываешь, кто я такой.

Дракула Влад Цепеш.

Я живу дольше, чем все они, и их тоже переживу.

Глава 34

ОБРИ



— Реально, Фифи. Реально? Всю дорогу сюда? Типа, чего ты вообще добивался? — говорю я ему, держа в объятиях. — Здесь нет собачьих угощений, приятель, и уж точно никаких горячих красоток, на которых ты мог бы полаять.

После долгого неловкого блуждания по темным коридорам, в красном платье, прилипающем к бедрам при ходьбе, я проклинаю себя за то, что не надела удобную обувь. Любая хоть немного разношенная была бы сейчас просто великолепна. Ладони стали липкими, а по спине так сильно струился пот, что я знаю, это платье испорчено, даже несмотря на то, что его защищает плащ.

Я в миллионный раз опускаю взгляд на телефон, проклиная его за отсутствие хотя бы одной палочки в правом углу экрана так глубоко в замке. Как тогда в подвале, но, по-видимому, хуже. Не говоря уже о том, что ночью коридоры здесь определенно более жуткие, а я борюсь с паникой уже, кажется, несколько часов.

Мопс внезапно скулит, и я крепче сжимаю его в объятиях.

— В чем дело, мальчик? — шепчу я.

В конце концов, мы вместе, а разговоры делают туннель не таким страшным, и я не замолкаю с тех пор, как Уитли сказала, что собака убежала в эту сторону. Влад никогда не водил меня сюда, и я не знала о существовании этого коридора, пока не увидела пухлую попку Фифи, бегущую вниз по лестнице. Надеюсь, он гнался не за крысой.

— О, Джордж у меня в большом долгу. Твоего хозяина ждет грубое пробуждение, и я клянусь, что куплю тебе хороший поводок. Он будет идеальным, — собака снова рычит. Не знаю, на меня или на жуткого призрака, которого я не вижу, но каждый раз это пугает. — Ладно, может быть, усыпанный бриллиантами поводок. Ты поможешь мне найти дорогу назад, и я куплю тебе столько собачьих угощений, что ты не будешь знать, что с ними делать.

Боже, мои ноги убивают меня. Я ни за что не смогу долго носить эти туфли.

Мой взгляд останавливается на рычаге на стене.

— Смотри, Фифи, мы спасены.

После нескольких неподобающих леди ругательств и стонов рычаг, наконец, перемещается, и стена поворачивается, открывая выход на улицу. Ничто в этой части замка не выглядит даже отдаленно знакомым. Кружатся снежные вихри, и зимние холода хлещут меня по щекам, почти мгновенно обветривая губы.

— Это совсем не та дверь, которую я искала, — я дрожу и прижимаю Фифи ближе, чтобы украсть его тепло. — Чувак, здесь холодно.

Вспышка света, пробегающая снаружи вдалеке, привлекает мое внимание, и я могу лишь различить смутные очертания кого-то быстро двигающегося с фонарем в руках.

— Эй, ты! — кричу я, но звук теряется в ветре.

Я смотрю вниз и качаю головой, глядя на собаку.

— Мы не будем этого делать, — говорю я, глядя в ту сторону, куда ушел парень с фонарем. — Это похоже на начало любой истории ужасов, — дрожь пробегает по спине, и Фифи жалобно взвывает. — Да ладно, шучу. Мы в полной безопасности.

Я возвращаюсь в туннели замка и снова нажимаю на рычаг, испытывая облегчение, когда дверь скользит на место, блокируя холод. Кто бы ни был снаружи, он сумасшедший.

— Может быть, дальше есть другой проход, который приведет нас обратно на кухню, — бормочу и глажу мягкую рыжеватую шерстку Фифи. — Давай выбираться отсюда, а? Влад или кто-то еще рано или поздно найдет нас.

— Разве это не приятный сюрприз?

Фифи приходит в ярость при звуке низкого голоса и корчит свою маленькую приплюснутую мордочку, заставляя мое беспокойство стремиться к новообретенным высотам. Мои глаза расширяются, когда пес переходит на рокочущее рычание, все его тело вибрирует в моих руках.

— Кто там? — я крепко прижимаю Фифи к груди и, прищурившись, вглядываюсь в темноту за тусклой лампочкой в этой части коридора, видя только тени.

— Ты немного далеко ушла, не так ли? — слова звучат тихо и зловеще, заставляя живот сжаться в страхе. Я делаю шаг к свету, но снова отступаю в тень, когда в коридоре мелькает мужской костюм цвета серой бронзы и бледная кожа.

— Кто там? — повторяю я.

— Тише, песик, — говорит мужской голос, и Фифи перестает рычать, со стоном прижимаясь своим маленьким телом ко мне. — Здесь, внизу, легко заблудиться, не так ли?

Он подходит ближе, и я снова делаю шаг к свету, чтобы хоть что-нибудь рассмотреть, нервничая из-за того, что нахожусь наедине с незнакомцем в темноте.

— Слушай, я не знаю, кто ты и что тебе нужно, но здесь и так жутко. Так что, если бы ты мог перестать быть страшным, было бы здорово, — говорю я, выдавив фальшивый смех.

— Прошу прощения, — говорит мужчина, прежде чем мы оба выходим на скудный свет.

Новый вид страха овладевает мной, пригвождая к гребаному полу, когда я, наконец, вижу его. Боже мой, он чертовски высокий. Его рост, должно быть, почти семь футов (прим. 213 см), потому что голова практически касается потолка. А еще он такой бледный, что Влад выглядит как спасатель на пляже, а глаза у него странного серого цвета, почти серебряные.

Я поднимаю взгляд и понимаю, что уже видела эти шокирующие белокурые волосы и точеное, чисто выбритое лицо раньше. О нем много лет писали таблоиды и престижные журналы. Кто его не знает?

— Ты… ты Фрэнк Штейн, — выдыхаю я.

Его глаза, которые обычно сверкают харизмой на фотографиях, выглядят плоскими и раздраженными.

— Во плоти, — усмехается он. — Ты была не той, кого я искал, но я все равно доволен.

Выражение моего лица вытягивается, когда от страха по рукам и груди бегут мурашки. Я крепче прижимаю Фифи к себе.

— Раз уж ты здесь, давай подумаем, как вывезти тебя из Румынии, прежде чем ты создашь еще какие-нибудь проблемы нашему дорогому другу Дракуле.

Фифи снова рычит, когда неуклюжий мужчина приближается ко мне с протянутой рукой.

Я прищуриваюсь и отступаю на шаг.

— Думаю, я лучше останусь здесь, если тебя это не смущает.

Большинство женщин отдали бы левую грудь, чтобы поменяться со мной местами прямо сейчас, но я улавливаю что угодно, кроме теплых и уютных чувств, находясь с ним наедине. Я просто хочу Влада и выбраться из этого жуткого туннеля, в каком бы порядке это ни произошло.

Он хихикает, но его голова поворачивается в неестественной, почти изучающей манере.

— Разве это не типично? Разве ты не знаешь, кто он?

— Я знаю, что он не вел себя со мной как придурок, и он не держит меня здесь в заложниках, как какой-то гад.

Ладони становятся липкими, когда он безучастно смотрит на меня. Ни один глаз не моргает, вообще, и это пугает меня. Если Влад — Дракула, то не означает ли это…

Его имя.

— Боже мой, ты настоящий Франкенштейн?

Его мрачный и маниакальный смех обрывает меня.

— Нет, но мой создатель черпал вдохновение в этой глупой сказке, — он нарочно бьет кулаком по стене, чтобы напугать меня, и я подпрыгиваю.

— Я гораздо хитрее и опаснее.

То, как он смотрит, словно я одноразовая, заставляет меня сглотнуть. Я дрожу, застыв на месте, не зная, как от него отделаться.

— У тебя есть два варианта, ягненочек. Ты можешь пойти со мной, и я посажу тебя на самолет до любой лачуги, которую ты называешь домом, или я могу убить тебя, — наконец говорит он, все еще не моргая.