Дойл поправляет галстук.

— Ты собираешься рассказать ей о своем визите к ветеринару?

— Отъебись.

***

Как только счастливая пара говорит «Да» и уходит, мое горло внезапно сжимается от неуверенности. Что, если она отвергнет меня? Что, если я опоздал?

Остальные люди следуют за женихом и невестой, направляясь в зал для приемов. У меня в ушах стоит легкий гул, заглушающий радостные крики окружающих. Я только хочу найти Обри.

Где она? Я блуждаю взглядом по толпе, ища ее, и лишь мельком замечаю, как ее желтое платье скрывается в толпе. Она убегает?

Я сопротивляюсь желанию растолкать гостей и пойти за ней, раздражение захлестывает, когда я заставляю себя медленно и степенно идти по коридору. Толпа рассеивается, когда свадебная процессия уходит, и мой взгляд становится жестким.

— Обри, — зовет мужской голос.

Глаза застилает красным при виде того, как Чед прикасается к ней, обхватив запястье. Как он смеет прикасаться к ней в моем присутствии?! Я, блядь, прикончу его.

— Влад, не надо, — говорит Дойл за спиной, но я тихо рычу, давая ему понять, что он пожалеет, если вздумает остановить меня.

Прежде чем я успеваю броситься к ней, невысокая рыжеволосая женщина отталкивает Чеда, угрожающе тыча пальцем ему в лицо. Паника появляется на лице Обри, когда она замечает меня, идущего по коридору. Ее взгляд мечется между мной и Чудиком⁹⁰, а голубые глаза полны беспокойства. Она знает, что я хочу с ним сделать.

Я сжимаю рот в тонкую, жесткую линию, когда наконец добираюсь до нее.

— Не делай ему больно, — шепчет Обри, слегка дергая меня за руку, умоляя о спасении жалкого подобия мужчины. Глаза закрываются от ощущения ее прикосновения, аромат полевых цветов мгновенно успокаивает ярость, пылающую в груди.

Шкед и рыжеволосая женщина продолжают спорить, миниатюрная женщина брызжет огнем из глаз, когда разносит имбецила. Обри нервно смотрит на меня, сжимая мою руку, затем ее взгляд возвращается к женщине, которая, как я предполагаю, является ее подругой.

— Что все это значит? — говорю я, не обращаясь ни к кому конкретно, но, по крайней мере, спор прекращается, когда они оба поворачиваются ко мне.

— Ты, — губы идиота кривятся в презрении, и я жалею, что Обри попросила меня не убивать его.

— Я, — говорю я, нежно потирая ее ладонь в своей руке.

— О, черт, — выдыхает рыжая.

— Влад, ты знаком с Бернадетт? — спрашивает Обри, явно пытаясь отвлечь мое внимание.

Идиот хихикает, не обращая внимания на опасность, в которой он находится.

— Обри, пожалуйста, пойдем со мной. Я хочу тебе кое-что показать, — говорит он, полностью игнорируя мое присутствие.

Я начинаю мысленно перебирать множество способов, которыми я мог бы превратить его тело в пиньяту⁹¹.

— Нет, спасибо, Чед, — Обри крепко сжимает мою руку и хмурит брови.

Идиот подходит ближе.

— Еще раз дотронешься до нее, и я оторву тебе руку и использую ее как биту.

У Бернадетт отвисает челюсть, а Обри со свистом выдыхает рядом со мной.

— Это займет всего минуту, — его взгляд становится жестким и беспокойным, когда он кривится, глядя на меня.

Позади раздаются шаги, и я понимаю, что это Дойл идет, без сомнения, пытаясь разрулить ситуацию.

— Всем добрый вечер, — говорит Дойл вместо приветствия, засунув руки в карманы брюк.

— Я подготовил для тебя кое-что, — продолжает говорить идиот.

Обри устало вздыхает.

— Чед, я никуда с тобой не пойду. Я думала, мы с мамой уже дали это понять.

Хватит.

— Посмотри на меня, — приказываю я. Это единственный выход, потому что еще одна секунда в присутствии этого болвана, пока он пытается ухаживать за моей парой, и вечер закончится кровопролитием, независимо от свидетелей, и от того, как сильно она будет против. Я борюсь со всеми присущими мне инстинктами, чтобы не разорвать его в клочья прямо здесь, — он замирает, обездвиженный моей силой. — Я предлагаю тебе выбрать страну очень далеко, Чудик, чтобы я не нашел тебя и не показал, что значит быть объектом охоты, — я навязываю ему образы, наводняя мозг мыслями о том, что я с ним сделаю, если он когда-нибудь заговорит с ней снова. Женщины ахают, когда он мочится, несмотря на оцепенение, вызванное контролем сознания.

— Серьезно, Влад? — Дойл тяжело вздыхает.

В соседней комнате раздаются крики, музыка меняется на что-то бодрое.

— Теперь ты можешь идти.

Подбородок мужчины дрожит, и я позволяю ему уйти, наблюдая, как он направляется к выходу, никому не сказав ни слова.

— Вау, — шепчет Бернадетт себе под нос. — Он действительно вампир.

Она рассказала обо мне своей подруге? Не только обо мне, но и о том, кто я такой, хотя обещала, что не будет? Я поворачиваю голову к Обри, и она нервно краснеет под моим удивленным взглядом. Я хочу расстроиться, но понимаю, что это невозможно, учитывая то, как я рад, что наконец-то снова нашел ее.

Дойл прочищает горло.

— Возможно, нам следует перенести эту вечеринку в более тихое место.

Бернадетт смотрит на него с подозрением во взгляде и оглядывает его с головы до ног, скрещивая руки на груди.

— Я так понимаю, ты тоже вампир?

— Нет, — говорит Дойл, его тон полон веселья. — Я волк-оборотень.

— Угу, — она кивает. — Ну что, человек-волк, не хочешь помочь мне разнюхать, где они хранят торт? Уверена, этим двоим есть о чем поговорить.

Дойл приподнимает бровь.

— Я не ем торты.

— Отлично. Можешь посмотреть, как я ем торт, — говорит Берни, хватая его за руку и утягивая прочь.

Ему приходится неловко отпрыгнуть назад, после чего он бросает на меня извиняющийся взгляд и уходит с рыжей бестией.

Я поворачиваюсь к Обри, внезапно занервничав впервые за свою долгую жизнь.

— Мы можем где-нибудь поговорить? — спрашиваю я.

Она всматривается в мое лицо и, кажется, находит там то, что ищет, потому что кивает.

— Номер для новобрачных должен быть пуст некоторое время.

Я поворачиваюсь и протягиваю руку, жестом указывая ей идти, чувствуя облегчение от того, что у нас будет возможность поговорить. Она не прогнала меня, как то отвратительное хамло. Я почти уверен, что последнее сообщение от нее было подделкой, но я бы солгал, если бы сказал, что ни капельки не боялся ошибиться.

Глава 41

ОБРИ



Я захожу в номер, в котором подружки невесты сидели до свадьбы, и начинаю собирать одноразовые стаканчики и вещи, оставшиеся после приготовлений, выбрасывая их в ближайшую мусорную корзину. Мне нужно чем-то занять руки, потому что я действительно не знаю, что сказать теперь, когда Влад здесь, передо мной. На стульях с белыми спинками полно разной одежды, в углу стоит плюшевый диван, а из окон комнаты открывается вид на город.

Заламывая руки, я, наконец, отваживаюсь взглянуть на него. Он стоит в нескольких футах от меня, дьявольски красивый в этом черном смокинге, что идеально облегает широкую фигуру.

— Я скучал по тебе, — голос Влада глубокий и низкий, заставляющий сердце выпрыгивать из груди.

— Я не была уверена, что когда-нибудь увижу тебя снова, — отвечаю я. Мой взгляд путешествует по его скулам к широко раскрытым изучающим глазам, как будто он пытается запомнить мое лицо так же, как я его.

— Ты заполняешь пустоту там, где должно быть мое сердце, Обри. Как ты могла так подумать? — говорит он низким голосом, и мне приходится взять себя в руки, чтобы не распластаться на полу, как какой-нибудь актрисе, падающей в обморок.

У меня дрожит дыхание, а колени слабеют. Во мне бурлят эмоции. Его темные глаза скользят по моим губам, когда я нервно их облизываю, и его взгляд становится жестким, когда я делаю шаг назад.

Влад хмурятся.

— Ты отправила сообщение в ту ночь, когда покинула замок?

Этот вопрос сбивает с толку, и сердце мгновенно сжимается от ужаса. Я вспоминаю Фрэнка Штейна, который что-то печатал на моем телефоне, прежде чем раздавить его, как пустую банку из-под газировки.