Крики, вырывающиеся из ее рта, сливаются и отражаются от стен, когда я трахаю ее сильнее, снова и снова неистово ударяясь о нее бедрами. Деревянная скамья начинает прогибаться под нами, потрескивая от силы моих движений. Чувствуя, как ее сладкая кровь окрашивает уголки моих губ, я поднимаю голову и смотрю на ее лицо, восхищаясь тем, как красиво она выглядит с запрокинутой головой.

Я отстраняюсь, чтобы посмотреть, как мой член входит и выходит из самого горячего убежища, которое он когда-либо знал.

— Посмотри, какая красивая у тебя киска, когда я покоряю ее и делаю своей.

Моя. Моя. Моя. Это повторяется в голове, как молитва.

Обри стонет, ее губы приоткрываются еще больше, когда я атакую это сладкое местечко.

Ее голова наклоняется вперед, и, когда глаза начинают закатываться, вопли становятся громче. Я снова кусаю, и все ее тело дрожит в моих объятиях, сжимаясь на члене, и я немного поднимаюсь, чтобы подвинуть Обри к стене, прежде чем скамейка сломается.

— Влад! — кричит она, впиваясь ногтями, чтобы удержаться.

Я прижимаю ее спиной к плитке, и в следующее мгновение ее пизда принимает мое семя, а пышные бедра сжимаются вокруг моих.

— Святой боже, — я вхожу полностью, прижимая ее мокрое и основательно оттраханное тело к стене, где надолго замираю, прежде чем снова начать двигаться. Мои ноги почти подкашиваются, когда я наполняю ее, и я сжимаю зубы, чтобы оставаться в вертикальном положении. — Черт. Ты идеальна, — шепчу я в ее волосы.

Как только я успокаиваюсь, клыки снова прячутся.

Я не хочу останавливаться, но осознание того, что я только что сделал, поражает с невероятной ясностью. Мои глаза расширяются, когда взгляд скользит по ее ранам.

Я укусил ее. Черт возьми, я действительно укусил Обри! Как, блядь, я должен ей это объяснить?

Мои способности контролировать разум на нее не действуют. Я не могу просто махнуть рукой и заставить ее забыть, и она заметит следы укуса у себя на шее. Они все еще кровоточат, но моя свертывающаяся слюна скоро должна начать действовать.

Чем дольше я смотрю, тем большее меня охватывают чувство откровения и удовлетворенный трепет при виде моих отметин на ее нежной коже.

Какая разница? Если я хочу оставить ее, рано или поздно она узнает. Почему не сейчас? Мне приятно видеть их, как будто я должен делать это с ней.

— Боже мой. Что, черт возьми, это было? — выдыхает она с дрожью.

— Надеюсь, наши ночные планы на обозримое будущее? — дразню я, несмотря на сомнения. Даже сейчас мне хочется наклониться вперед и пососать отметины или лизнуть их, пока я мягко толкаюсь в ее сладкую киску. Мысль о том, чтобы делать это каждую ночь, наполняет меня восторгом.

Она смотрит на меня сверху вниз теплыми и сияющими от счастья глазами, ее тело дрожит от последствий оргазма.

— Думаю, я справлюсь с этим.

Я смотрю на нее снизу вверх с полным обожанием, еще какое-то время отказыыаюсь отпустить ее на землю. Все, чем я являюсь, принадлежит ей и будет принадлежать до конца моих дней. Моя пара.

Глава 27

ОБРИ



— Ни за что на свете, — все приятные мысли, которые были у меня несколько минут назад, исчезли и покинули здание.

Я смотрю в зеркало в ванной, моргая, не желая верить тому, что видят мои глаза. Это… это кровь?

Я начинаю падать, но хватаюсь за раковину в ванной. Что за черт? Я пытаюсь что-то сказать, но получается странное хныканье.

Рот открывается в желании высказать ему все, чтобы он держал свои зубы подальше от меня.

Это будет ужасно, а фотографии… Подождите. Это… это колотые раны? Я убираю мокрую копну светлых волос и придвигаюсь как можно ближе к зеркалу.

— О боже мой, — шепчу я.

Это точно колотые раны на моей шее.

Если я укушу тебя, любовь моя, я не смогу остановиться.

Комната кружится, и у меня слегка гудит в ушах. Он укусил меня! Влад укусил меня, как долбаный вампир!

У меня замирает сердце и появляется тяжесть в животе.

Я слышу, как закрывается дверца шкафа в его спальне, и выдыхаю, прислонившись к столешнице. О, меня тошнит. Это просто сон.

Я зажмуриваю глаза, затем широко открываю их и стону. Что за черт, чувак? У меня даже никогда не было засоса, и вот я здесь с долбаными следами укусов.

Снова закрыв глаза, я растерянно потираю их, а когда наконец открываю… раны… затягиваются?

Я моргаю и смотрю в зеркало. Они исчезли? Следы были там. Как они исчезли?

В животе все сумасшедше переворачивается. Я знаю, что видела. Обернувшись, я слышу движение позади себя, и сердце замирает в груди, когда он входит в ванную. Черт. Я бросаю взгляд на пол и вижу, что его босые ноги остановились прямо в дверном проеме. Никто из нас не произносит ни слова, и это похоже на один из тех странных моментов в кино, как будто я буквально слышу, как в комнате падает булавка. Я поднимаю взгляд, скользя глазами по его голубым джинсам и останавливаясь на верхней расстегнутой пуговице, затем переходя на красивую грудь, по которой я проводила пальцами бесчисленное количество раз за последнюю неделю.

Когда мой взгляд, наконец, останавливается на его каменно-карих глазах, он скрещивает руки на груди и прислоняется спиной к дверному косяку. Я не могу уйти, когда он здесь молча наблюдает за мной.

Выражение его лица жесткое, непреклонное. Когда я не двигаюсь и ничего не говорю, по его лицу пробегает отчаяние. Он будто ждет, когда я наберусь смелости заговорить. И мы в панике.

Быстрее, чем я успеваю моргнуть, он оказывается передо мной, его руки обхватывают мои щеки. Сердце тревожно колотится, даже когда мозг сходит с ума. Внезапно мои мысли цепляются за одну простую истину. Он такой милый. Почему он такой милый? Он вампир.

Его глаза изучают мое лицо, как будто в нем есть ответы на все вопросы, и мои губы дрожат.

— Твое сердце бешено колотится, — наконец говорит он, что указывает на то, что он может слышать это.

— Я, мм… — мой мозг пытается смириться с тем фактом, что мужчина, в которого я влюбилась, каким-то образом является долбаным вампиром.

Мысли сбиваются, замыкаясь на том, как нежен он был со мной. Чед ни разу не беспокоился о моем самочувствии, даже после ссор, и вот я смотрю в кофейные глаза Влада, полные беспокойства за меня. Просто ясное и искреннее беспокойство, которое заставляет меня желать быть немного смелее.

Прошла целая неделя с этим парнем, а он укусил меня только сейчас?

Челюсть Влада дергается, движение совершенно не соответствует намеку на уязвимость в его взгляде. Он нервничает из-за того, что я узнаю?

Я потираю уже зажившее место на шее, нетерпеливый ворчун опускает брови и смотрит на меня с решимостью в глазах.

— Обри, просто, блядь, спроси. Я жду, когда ты спросишь.

Мой взгляд останавливается на раковине в ванной, на том же резном кране, что и в ванне, с широко раскрытой львиной пастью. Кажется, прошло так много времени с тех пор, как я восхищалась им, а ведь это было всего несколько дней назад. Я смотрю неподвижно, не уверенная, что сказать или подумать. Он, наконец, подходит ближе и касается моей щеки, как будто я что-то драгоценное.

— Ты вампир? — я ненавижу то, что мои слова звучат так, словно все базовые фильмы о вампирах, которые я когда-либо видела, ожили, но что я должна сказать, когда мужчина, с которым я сплю, кусает меня, и при этом оставляет буквально следы от клыков?

— Да, — говорит он.

— О боже мой, — выдыхаю я, когда он наклоняет мой подбородок к своему лицу.

Карие глаза светятся красными, а во рту у него буквально клыки, с которых капает на десны. Ебаный. Пиздец. Он неохотно улыбается, и сердце падает в ноги. Он — вампир. Я спала с вампиром.

— Ты укусил меня, — я отрываю взгляд от его губ, чтобы посмотреть на него снизу вверх, и выражение его лица полно огорчения.