Домой в таком виде идти было нельзя. Гриша пришел в больницу, закатил велосипед внутрь двора и бросил на дорожку. Тот упал, некрасиво смяв высокую траву. «Тетя будет ругаться», — отстраненно подумал он, но поднимать велосипед не было сил. Он подошел к двери, хотел открыть, но услышал внутри голоса, решил подождать и сел на крыльцо. Волк стоял у забора соседнего дома и смотрел на бегающих внутри раскудахтавшихся кур.

В больнице послышались шаги, Гриша встал с крыльца и сделал пару шагов в сторону, дверь распахнулась, на пороге появилась тетя, говорившая соседке:

— ...На рассвете, запомнили? Главное, не оборачивайтесь, даже если услышите голос, особенно если услышите голос...

— Мать честная, — сказала соседка, — что с ребенком?

— Гриша! — вскрикнула тетя.

— Ваш волчара там что, на курей моих охотится? — переключила внимание соседка.

Тетя громко свистнула. Волк обернулся и посмотрел на нее. Тетя мотнула головой и строго посмотрела ему в глаза. Волк оторвался от забора и потрусил к больнице. Гришу он никогда так не слушался.

— Гриша, малыш, пойдем, — сказала тетя, схватила мальчика за локоть и увлекла внутрь больницы. — Извините, мы пойдем, — бросила она соседке, — если что, приходите, запомнили, да? — И, не дожидаясь ответа, захлопнула дверь.

Тетя повела Гришу во вторую комнату, посадила на кушетку и вытащила из шкафчика бинты, вату, пузырьки с какими-то жидкостями. Она взяла полотенце, облила его какой-то жидкостью и стала протирать лицо, тело, ноги и руки мальчика. Жидкость жглась, Гриша вскрикивал и дергал ногой, стараясь не заплакать.

— Что случилось, — спрашивала тетя, — что случилось-то?

— Ничего, — ответил Гриша.

— Да уж, вот это ничего, — сказала тетя. — Давай рассказывай.

— Я упал с велосипеда.

— С велосипеда?

— Ага.

— Ну ясно. Волк никого не съел? Там, где ты с велосипеда упал.

— Не знаю, я не видел.

Тетя вздохнула и кинула полотенце в урну. Гриша был уже почти чистый, порезы и ссадины были хорошо видны. Тетя начала покрывать ссадины зеленкой. Жглось уже меньше, но все равно жглось. Затем она открыла пачку с бинтами и стала ловкими быстрыми движениями перевязывать колено. Гриша сопел.

— Гриш, — сказала тетя, не прекращая бинтовать колено, — я хочу, чтобы ты понял. Ты ни в чем не виноват, понимаешь. Они нас не любят, а не тебя, они на тебя просто проецируют свою злость и страх. Это несправедливо, ты ничего не сделал.

— А вы что сделали? — вдруг спросил Гриша.

— Ничего, — ответила тетя после небольшой паузы. — Мы ничего не сделали. Мы просто другие, вот и все, за это нас не любят. Люди боятся чужаков, это у них в крови.

Гриша посмотрел на тетю. Она была расстроенной и сосредоточенной на работе, вот и все.

— Они все думают, что бабушка что-то сделала с этой старухой.

— Анной. Ничего она не сделала.

— А почему они так думают?

— Потому что у бабушки твоей дурной характер и она вечно портит со всеми отношения, вместо того чтобы научиться общаться с людьми.

— Но она не убивала Анну?

— Не убивала.

— А еще Тамара эта, говорят, пропала.

— Неправда, ее отец Кира отвез на автобусную остановку, и она уехала, я сама видела.

Тетя перевязала колени и закончила покрывать Гришу зеленкой, теперь он был похож на зеленого инопланетянина, которого видел в мультике. Потом тетя помогла ему спуститься с кушетки и проводила до двери больницы. Он удивился, когда она вышла с ним на улицу и закрыла дверь. Они вместе пошли домой.

— А бабушка — плохой человек? — спросил Гриша, когда они уже подходили к дому.

— Плохой, хороший — это относительное понятие, — серьезно ответила тетя. — Мы все можем быть плохими с точки зрения одних людей и хорошими с точки зрения других. Ты, главное, знай, что бабушка тебя очень любит. . . .

Бабушка посмотрела на Гришу, ее брови поползли вверх и на секунду застыли. По ее выражению лица невозможно было понять, о чем она думает.

— Гриша упал с велосипеда, — быстро сказала тетя.

Бабушка мрачно посмотрела в глаза тете, тетя поежилась. Затем перевела взгляд на волка, скользнула взглядом по бурым пятнам на шерсти и снова посмотрела на Гришу.

— А там, где ты упал с велосипеда, волк кого-нибудь сожрал?

— Не знаю.

— Как себя чувствуешь? Сильно болит?

— Хорошо, — ответил Гриша. — Вообще не болит.

— Тогда идите руки мойте и ешьте, суп на плите. И к слову, терпеть не могу, когда мне врут. — Бабушка развернулась, ушла в гостиную, села в кресло и задумалась о чем-то своем.

Танечка спала в кроватке. Гриша с тетей быстро ели суп и молча переглядывались. Казалось, с каждой минутой молчания температура воздуха опускается на градус. Гриша бы не удивился, если бы от холода цветы на подоконнике замерзли и рассыпались на кучу маленьких льдинок. Волка бабушка в дом не пустила, но суп ему налила и вынесла на крыльцо. Тот ел его так громко, что было слышно даже в доме.

После обеда тетя ушла обратно в больницу, а бабушка тоном, не терпящим возражений, сказала, что они с Гришей будут лепить вареники. Гриша и не думал возражать, больше всего на свете ему хотелось сейчас быть дома и желательно рядом с бабушкой. Сначала они вынимали косточки из вишни — бабушка справлялась гораздо быстрее Гриши, — а когда очищенной вишни набралось две полные миски, бабушка посыпала мукой стол, раскатала тесто, стаканом поделила его на кружочки, и они стали класть вишню на кружки теста и защипывать края. Грише больше всего нравилась эта часть, доставать из вишни косточки он не любил.

Кружочков теста осталось совсем мало, когда во дворе послышалось:

— Уберите зверя!

Гриша вздрогнул. Бабушка пристально посмотрела на него, вышла во двор и плотно закрыла за собой дверь. Гриша не двинулся с места. Он боялся выглянуть в окно, но изо всех сил прислушивался к разговору во дворе.

— ...Собаку на детей! — послышался истеричный голос соседки.

Бабушка ответила что-то тихо и неразборчиво. Соседка сказала что-то в ответ голосом потише, Гриша привстал на стуле, ничего не было слышно. Со двора доносился то один голос, то второй, но невозможно было разобрать, что они говорят.

— ...Полицию! — снова послышался голос соседки.

Разговор длился уже минут пять, о чем они говорят, не было слышно. Гриша съежился, ему хотелось провалиться сквозь землю. «Если меня выгонят из дома, — подумал он, — я заберу волка, и мы уйдем в лес. Будем там жить вдвоем и никогда сюда не вернемся, и никто нас не посмеет обидеть, никто». — Но тут он услышал, как дверь в дом приоткрылась и раздался четкий жесткий голос бабушки.

— Все было не совсем так, — сказала бабушка. — А как все было, я вам сейчас объясню. Эти дети втроем напали на мальчика и избили его. Хорошее дело — втроем на одного, не хотите заняться их воспитанием? Не перебивайте. Пес это увидел и разогнал их, убить или покалечить он никого не хотел, у него есть мозги и честь, в отличие от ваших малолетних подонков. Не перебивайте, я сказала. Мальчики остались живы, руки-ноги на месте? Значит, пес не хотел никого калечить. Захотел бы — покалечил, даже не сомневайтесь, и если они полезут к нему еще раз, то и покалечит. Я вам крайне рекомендую объяснить вашим пацанам, чтобы они к Грише больше не подходили. А ментам можете позвонить, конечно, но вы же понимаете...

Дверь снова захлопнулась, что бабушка сказала дальше, Гриша не разобрал. Через минуту бабушка зашла в дом, посмотрела на Гришу, стоявшего посреди кухни. Перевела взгляд на кружочки теста на столе.

— Тесто же сохнет, Гриш. Заворачивай быстрее.

Гриша все-таки разревелся. Второй раз за день, как какая-нибудь девчонка. Бабушка подошла к нему, обняла и гладила по голове и спине, пока в соседней комнате не заплакала Танечка и бабушка со вздохом не пошла к ней. Затем она вернулась с Танечкой на руках и стала ее кормить пюре из банки: «Открывай ротик, летит самолетик». Танечка махала руками и метко сбивала пюре с ложки. . . .