Японец, видимо, понял, что говорят о нём и зарычал, отчаянно пуча глаза.

— Он не якудза, — сказал Куан, вслушиваясь в непонятную для нас речь.

Пленник оживился, увидев среди белокожих людей человека, так похожего на него, и залопотал куда энергичнее. Я подозреваю, он хорошо разбирался, кто есть кто. Японец никогда не поставит корейца вровень с собой. Просто увидел шанс вымолить себе жизнь.

— Они вако, живут на Хоккайдо, — недовольно морщась от присутствия япошки, Куан вслушивался в характерные рычащие нотки его голоса. — Промышляют контрабандой вдоль Курильской гряды, иногда уходят юго-западнее, на более оживлённые трассы.

— Не буду даже спрашивать, какой чёрт понёс их к Камчатке, — отмахнулся Мамонов, ещё раз взглянув на расписанного японца. — Алмаз, задери-ка ему майку повыше!

Командир спецгруппы выполнил приказ, встряхнув японца как шелудивого котёнка, а отец неожиданно для меня вытащил из кармана шорт телефон и сфотографировал пленника сначала спереди, потом заставил повернуться и запечатлел картинки на спине.

— Всё, уводите его, — довольный, словно добыл редкий артефакт, отец махнул рукой. — Евгений Сидорович, ты его проверил на магию? Как с искрой?

— Обычный человечек, — кивнул Ломакин.

— Жаль, но тут выбирать не приходится, — опять бросил непонятную фразу князь. — Митрич, у тебя есть где поместить нашего гостя?

Шкипер с сомнением посмотрел на посеревшего от ожидания собственной участи пирата, прикинул его габариты и почесал затылок, сбив фуражку на лоб.

— Под кокпитом есть небольшой хозблок, думаю, там ему будет комфортно. Видишь, княже, какой от щуплый.

— Алмаз, отведи его туда и ещё раз тщательно проверь, чтобы ни булавки, ни нитки на нём не было. И вообще, разденьте его до трусов. Сейчас тепло, не замёрзнет. А то знаю, соорудит из штанов удавку и вздёрнется. Мне он живой нужен.

— Есть, — командир кивнул Вискарю, и тот снова потянул японца за шкирку, да так, что майка затрещала.

Диас, Резкий, Ковбой и Викинг закончили осмотр баркаса и перелезли на яхту. Я заметил, что у последнего рюкзак подозрительно похудел. Закралась мысль о минировании пиратского судна. Хитрые рожи бойцов говорили, что это самый вероятный сюрприз для бандитов.

Так и вышло. «Аквамарин» неторопливо отошёл на кабельтов и ещё больше снизил скорость. Митрич как будто играл в поддавки с пиратами, оставшимися на втором баркасе. Отец, Алмаз, Рой и чародей напряжённо поглядывали то на бесхозное судно, то на его спутник.

— Неужели не клюнут? — хмыкнул Алмаз, покручивая в руках небольшую пластиковую коробочку, подозрительно смахивающую на пульт дистанционного управления.

— Не поверю, что вот так запросто бросят целый корабль, — Рой вцепился в леера и подался вперёд, едва не вывалившись за борт.

— Да они боятся, что вы своей шайтан-машиной продырявите их ржавую лоханку, — усмехнулся Ломакин. — Навели шороху, молодцы!

— Мы такие! — Алмаз довольно выпятил грудь. — Согласитесь, Евгений Сидорович, задумка была просто конфетка!

— Соглашусь, — не стал спорить чародей. — И задумка, и идея, и исполнение. Теперь от «Аквамарина» все пираты будут шарахаться за десять миль.

Мужчины рассмеялись и снова впились взглядами в робких вако, наконец-то, начавших двигаться к брошенному судну.

— Каково предельное расстояние для сигнала на взрыватель? — забеспокоился отец.

— Можно ещё на полкилометра отойти, — Алмаз сощурился от солнечных бликов, играющих на воде. — Парни подстраховались, поставили таймер. Если не удастся дать сигнал, корыто взлетит через двадцать минут. Это даже забавнее будет. Прямо посреди моря на дно пойдут!

Я взял у отца бинокль и всмотрелся в крадущийся баркас. Нет, япошки не дураки. Они не стали близко подходить к дрейфующему собрату, а послали моторную лодку с пятью вооружёнными людьми. Алмаз разочарованно вздохнул.

— Раскусили, падлы!

— Ну, хотя бы эту пятерку отправим к их богу, — заметил Рой. — Да и вряд ли раскусили, иначе давно бы ушли за гряду. Просто решили проверить, нет ли от нас сюрпризов. Ну, шевелитесь, чего такие робкие?

Моторка обошла мёртвый баркас, и пираты заметили штормтрап, по которому и забрались наверх.

— Ну, понеслась душа на небеса, — выждав ещё минуту, Алмаз с хрустом вжал единственную кнопку на коробочке.

Не знаю, сколько пластита заложили его парни в трюм судна, но его буквально вывернуло наружу вместе с багрово-жёлтыми вспышками взрывов, разметавших баркас буквально на атомы. А потом «Аквамарин» настигла звуковая и воздушная волны, заложив наши уши и солидно встряхнув яхту.

— Не понял! — из рубки выскочил Митрич. — Вы что наделали, ироды? Едва не оглох!

— Да у них в трюме взрывчатка была, несколько ящиков, — смущённо пояснил Викинг. — Я подумал, зачем добру пропадать. Своего-то у нас хватает, а чужое брать — грех большой.

Такого громового хохота я давненько не слышал.

2

Патрикей Ефимович Голицын соизволил приехать к своему младшему брату, чтобы обговорить возможную свадьбу племянницы и княжича Ивана Несвицкого. Привыкший решать судьбу своих младших родственников, Глава Рода и сейчас действовал так, как считал нужным. Арину нужно выдавать замуж, пока в её голове окончательно не оформились идеи суфражизма. С чего господин Голицын взял, что дочка его брата обуяна этими самыми идеями, никто не мог объяснить, но он постоянно упоминал в разговорах недопустимость для молодой боярышни подобных шараханий. Знал бы он, с каким зубовным скрежетом воспринимает Арина его периодические приезды к ним домой, давно бы забыл дорогу в особняк брата. С женщинами Глава предпочитал не спорить, а давить на них через мужчин.

Василий Ефимович любил работать в летней беседке, приспособленной в качестве личного кабинета в уютном семейном парке на Москворецкой, если позволяла погода. Когда один из охранников доложил, что сюда направляется Глава Рода, он с видимым сожалением отложил финансовые отчёты по многочисленным предприятиям, про себя ругая Патрикея, зачастившего в гости. Пришлось подняться с удобного кресла и выйти под невесомый козырёк веранды, чтобы поприветствовать старшего брата.

Патрикей грузно шагал по дорожке в сопровождении двух телохранителей, заложив руки за спину, не обращая внимания на умиротворение, царившее в парке. От него исходили волны недовольства и возбуждения, природу которого мог определить только самый квалифицированный эмпат, но младший Голицын, увы, таковым не был, поэтому оставалось ждать, когда братец раскроет причину своего появления. Хотя, чего тут гадать. Ясно, ради чего (вернее — кого) он заявился в гости к Василию.

Когда до беседки оставалось двадцать шагов, телохранители замерли на месте, понимая, что дальше — зона ответственности охраны хозяина особняка. Трое крепких молодых мужчин в лёгких рубашках, опоясанных тактическими ремнями, контролировали всю площадь перед верандой и не собирались подпускать к ней даже своих коллег. Они все служили одному роду, но личная охрана действовала по своим протоколам.

— Здравствуй, Петя, — Василий Ефимович всегда называл так своего брата в неформальной обстановке. — Какими ветрами к нам занесло?

— Штормовыми, — буркнул Патрикей, не приняв шутку Василия, но протянутую руку пожал до хруста в суставах. Кивнул вглубь беседки. — Что, отвлёк от работы?

— Будешь извиняться? — прищурился Голицын-младший.

— И не подумаю, — парировал Глава и первым уселся в соседнее кресло, провёл ладонями по плетёным подлокотникам, пошевелился, чтобы послушать приятный скрип мебели под своим телом. Взглянул на стол, заваленный папками и стопкой листов с отпечатанным текстом. Стопка была прижата массивным пресс-папье из малахита. Разумно. Шаловливый ветерок мог внезапно разметать всю работу по парку. — Чего застыл как истукан? Не в гостях, присаживайся.

— Будешь что-нибудь пить? — поинтересовался Василий.

Патрикей отмахнулся, закинул ногу на ногу.

— Я по другому делу. Завтра в Москву приезжает князь Несвицкий. Григорий Кузьмич… ты его хорошо знаешь.