— Я тоже об этом думал, — взмокший и уставший Ломакин потрепал меня по плечу, когда мы пристроились в тени беседки и пили квас, который нам принесла сердобольная Оксана. — И к сожалению, у меня нет ответа. Если бы антимаги рождались в каждом поколении, накопилось бы достаточно материала для любых исследований. Увы, мы очень сильно рискуем. Разве что привязаться друг к другу…

— Верёвку перережет, вспомните грузовик.

— Да понятно, это я фантазирую, — усмехнулся чародей, и отдуваясь, промокнул лоб платком, уже настолько мокрым, хоть отжимай. — Есть только один вариант, но твой отец на него не пойдёт.

И я понял, о чём хотел сказать Ломакин, потому что тоже о таком исходе подумал. Но в силу семейных взаимоотношений нисколько не сомневался в правильном решении князя Мамонова. Он глазом не моргнёт, сделает так, как я ему скажу.

Вздыхаю и смотрю на часы. Время принять душ и одеться к встрече с Ниной ещё есть. Хоть отвлекусь от мрачных мыслей, накативших после неразрешимой задачки. Как я буду в одиночку выбираться с Аляски на родину? На каяке или плоту? Ха-ха, шучу. А если серьёзно, надо очень сильно думать.

— Завтра вылетаем, — предупреждаю я Евгения Сидоровича. — Вы подготовились?

— Да. С нетерпением жду, когда вновь увижу бескрайние просторы якутской земли, — выспренно произнёс чародей, и на мгновение в его глазах мелькнуло… сожаление? Не хочет в экспедицию?

— За вами заехать?

— Не стоит. Я на своей машине приеду, оставлю её на охраняемой стоянке. Иначе вам крюк придётся делать, незачем.

Он поставил пустую кружку на стол и поднялся, давая понять, что наши эксперименты закончились. Всё, что будет происходить потом — сплошная импровизация. Нельзя понять, чего ждать от Небесного Камня. Вдруг не сработает наша заготовка? И почему мы думаем, что магический артефакт настолько большой? А если он легко уместится в рюкзаке? Тогда и голову ломать не нужно. Сядем в самолёт и спокойно покинем Аляску. Увы, первоначальные теоретические выкладки редко применяются в практике.

Попрощавшись с Ломакиным, я бросился в ванную комнату, принял бодрящий душ и начал готовиться ко встрече с Ниной. Надо бы по пути цветов купить. Всё-таки барышню на свидание зову, а без букета заявляться — моветон, фи, и вообще Захарьина не поймёт. А я страсть как хочу узнать, почему она такая возбуждённая, какую тайну хочет поведать.

Эд хотел навязать мне Игоря и Якима, но я решительно отказался от охраны. После бурных событий в Венеции у меня появилось подозрение, что служба воеводы Иртеньева присматривает за мной исподволь, и в случае опасности его люди придут на помощь. Поэтому в «Фаэтоне» еду один. Нацепив солнечные очки, в светлой рубашке в полоску, нахально выезжаю за ворота. Понимаю, что нарушаю все мыслимые и немыслимые протоколы, начиная с того, что не имею права садиться за руль без прав (экзамены только осенью, и ускорить получение заветной пластиковой карточки, увы, не в моих силах). Но очень хочется ощутить свободу выбора, единения со своей машиной, и как вообще я буду смотреться за рулём. Говорю же, пижон несчастный. Остановит патруль на дороге — конфискуют машину до получения прав. Поэтому еду осторожно, не гоню без нужды, правила дорожного движения не нарушаю.

До особняка Захарьиных добрался за полчаса неторопливой езды, аккуратно прижался к тротуару, не перекрывая ворота, и позвонил по телефону Нине, чтобы она выходила. По-хорошему, нужно было зайти в дом и отдать дань уважения хозяевам, заодно уверить их, что дочь находится в надёжных руках. Но это уже был бы намёк, очень жирный намёк. А я помню, о чём говорил Василий Романович — отец близняшек, и чувство неловкости и раздражения, что участвую в спектакле, никуда не делось.

Скрестив руки на груди, я привалился спиной к машине и молча смотрел на идущую по дорожке Нину. Белые укороченные брючки и такого же цвета рубашка с расстёгнутыми верхними пуговичками, под которой виднелся бежевый топ, и к тому же завязанная небрежным узлом на животе, очень шли загоревшей до бронзовых оттенков брюнетке. Дополняла образ маленькая сумочка на плече. Лицо прикрывали большущие круглые очки с фиолетовыми стёклами. Охранник, скучавший в тени сторожки, поспешил открыть Нине калитку, и она поблагодарила его кивком.

Я просунул руку в салон «Фаэтона» и выудил оттуда букет, который вручил подошедшей девушке. Она улыбнулась и тут же понюхала распустившиеся бутоны. Наверное, барышни по свежести цветов проверяют, насколько ценит их кавалер. Шучу-шучу.

— Выглядишь великолепно, — нисколько не соврал я. — Где загорала? В Крыму?

— Ой, скажешь тоже, — рассмеялась Нина, прижимая к груди цветы. — Говорю же, у тётки под Москвой на крыше сарая.

— Жёстко, — я взял Захарьину под руку и помог ей устроиться на пассажирском кресле. — Видимо, тётушка заставляла тебя доить коров, а ты пряталась от неё, заодно решив загореть как на пляже. Знаешь, девчонки будут тебе завидовать.

— У меня кожа такая, — почему-то смутилась Нина, держа букет на коленях, и с любопытством разглядывая внутреннее убранство «Фаэтона», приподняв очки на лоб. — Солнце хорошо прилипает, только надо немного кремом помазаться… А у тебя шикарная машина. Давно мечтала на такой прокатиться.

— Мечты сбываются, — я сел за руль. — Какая у нас программа выходного дня? Кто заказывает музыку?

— Кавалер, — тут же схитрила Нина, поблёскивая подведёнными фиолетовыми тенями глазами. Сегодня моя одноклассница чертовски привлекательна. — Или вы, господин Мамонов, не подготовились?

— Ну, почему же? — я усмехнулся и завёл мотор. «Фаэтон» мягко заурчал, радуясь, наверное, красивой пассажирке, и очень мягко сдвинулся с места, шурша колёсами по раскалённому асфальту. Да, денёк жаркий. — Ты высоты не боишься?

— Мне сразу страшно стало, что ты придумал, — Нина, наконец, справилась с ремнём безопасности, и с удовольствием откинулась на плюшевую спинку кресла.

— Не бойся, со мной не пропадёшь, — подбодрил спутницу и сосредоточился на дороге. Маршрут я составил заранее с учётом дорожных постов, которых вокруг Москвы было натыкано великое множество. Так-то полиция в редких случаях останавливала машины с княжескими гербами, главное не лететь по дороге как сумасшедший. Мой «Фаэтон» уже известен всем патрульным службам, и вначале, когда он только начал мелькать на улицах, доходило до смешного. Никанор даже ругаться стал, когда нас остановили в десятый или пятнадцатый раз с просьбой сфотографироваться на фоне редкого зверя, попавшего в столицу. Так что я был спокоен.

— А куда мы едем? -полюбопытствовала Нина.

— На Лосиный остров, — ухмыляюсь я, представляя себе лицо девушки, когда она увидит, куда приглашена.

— Да? — она опустила стекло и щурится в потоках встречного воздуха. — Интересно-интересно. Неужели рыбалка? Как романтично! Или прогулка на лодке? Хм.

«Гадай, гадай, красотуля, — я делаю сосредоточенно лицо и вливаюсь в поток машин, идущих в северо-восточном направлении. На скоростной трассе могу пошалить, и вскоре появляется плакат с надписью 'Парк развлечений острова Лосиный. Добро пожаловать!»

Свернув на асфальтированное полотно, проложенное в самом сердце густого леса, я пристроился в хвост нескольким машинам, едущим туда же, куда и мы. Парочка из них свернула направо, к прудам.

— Ой, там воздушные шары запускают, — замечает Нина и высовывает голову наружу, не замечая, что ветерок треплет её густые волосы цвета воронова крыла. — Как красиво.

Через пару минут, обратив внимание, что я никуда не сворачиваю, стремительно бледнеет, и никакой загар не помогает спрятать её страх.

— Нет, — проговорила она. — Нет-нет, только не это.

— Да-да, — киваю в ответ. — Я заказал полёт на шаре с опытным пилотом. Устроим маленький фуршет на высоте тысячи метров. Шампанское, икра, лёгкие закуски.

— Шампанское? — в ужасе пискнула Захарьина и нелогично продолжила: — Я высоты боюсь!

— Но ты же загорала на крыше сарая, — вопрошаю я, глядя в расширившиеся от ужаса глаза девушки.