Читая, суперинтендант подошёл к окну, и теперь поднял бумагу, чтобы рассмотреть лист в свете не такого уже яркого сентябрьского солнца. Среди отпечатков ловких пальчиков беспризорника затерялись следы рук автора послания: бумагу прижимали ладонью, пока писали, не подложив ничего под низ. Не успевшие до конца высохнуть чернила сообщили ещё одну важную деталь – послание было составлено меньше часа назад.

Суперинтендант свернул письмо, убрал его в карман костюма. Терпеливо ожидающий констебль периодически дёргал мальчишку, когда вороватый взгляд того подмечал что-то особо ценное в кабинете.

– Ещё раз попадёшься… – заканчивать сэр Уоррэн не стал, красноречиво обозначив всё строгим взглядом.

– А чё, уже ничё не полагается? – осмелевший мальчуган потёр тыльной стороной ладони нос. – Письмо же вам.

– Думаю, этого, – Джеймс перевёл взгляд на констебля, и тот отпустил мальчишку, – уже достаточно.

– Ла-а-адно, – протянул он, пряча руки в карманах и принимая вызывающую позу, в какую обычно встают взрослые. – Ну, чё, я пошёл? – кепка чуть сползла ему на глаза.

– Выверни карманы, – от цепкого взгляда суперинтенданта сложно было что-то утаить.

Он демонстративно вывернул куски ткани, которые должны были служить карманами, если бы ни множество дыр в них. Тем не менее ничего там не обнаружилось, кроме крошек от булочки (а вот и причина жирных отпечатков на конверте).

Мальчишка собирался сплюнуть, но, быстро взглянув на констебля, затем на суперинтенданта, передумал. И деловито вышел, едва констебль открыл дверь.

– Как вы только терпите этих мальчишек, – покачал головой постовой.

лорд Уильям Альберт Хаттонпоместье Кодинтон-холлсентябрь, 141 час 18 минут после полудня

Величественный Кодинтон-холл утопал в роскоши последних осенних цветов. Длинноногие доги, ныряя в кусты и прячась за фигурными изгородями, радостно лаяли, играя в прятки с мальчишками, дедушка которых как раз сейчас любовался ими из окна своего кабинета. Мальчишки после того, как лорд Хаттон забрал их от бестолковой матери, стали подавать надежды; пять-семь лет – и можно подумать о военной карьере или об управлении имением, хотя одно другого не исключало. В любом случае, лорд Уильям Хаттон был намерен воспитать из них настоящих джентльменов, которые продолжат и укрепят свой род, приумножая его славу. Но это было лишь будущее, а сейчас, в этот солнечный сентябрьский день мальчики могли позволить себе радостно бегать в саду вместе с собаками, бросать им палочку и валяться на траве, не беспокоясь ни о чём.

Идиллические размышления пожилого лорда прервала выбежавшая на садовую дорожку служанка с конвертом в руках: девушка что-то сказала мальчикам, те показали на кабинет, и, получив ответ, она кинулась к чёрному входу – скрытый от посторонних глаз сад был расположен с северной части поместья. Через некоторое время послышались торопливые шаги по лестнице, вздох за дверью и стук.

– Лорд Хаттон, разрешите войти?

– Входите.

Приоткрыв дверь и найдя глазами хозяина, служанка сделала книксен и только потом прошла в кабинет.

– Письмо. Срочное, лорд Хаттон.

Пожилой аристократ протянул раскрытую ладонь. Девушка подбежала, снова присела и вложила в неё конверт.

– Нарочный ждёт, лорд.

Письмо от мистера Барлоу-младшего. Просьба срочно прибыть и обсудить общие дела, о которых они не единожды говорили. Юный хозяин поместья приносит извинения за столь внезапное обращение. И, кроме того, сообщает, что господина, о котором справлялся уважаемый лорд Хаттон, в гостевом доме нет. И именно это обстоятельство служит веской причиной для их безотлагательной и наискорейшей встречи.

Свернув письмо, лорд отложил его на стол.

– Эмили, позови, пожалуйста, Себастьяна.

– Да, лорд. Сейчас, лорд.

Он вернулся к окну, сложив руки за спиной, и посмотрел вдаль. Облака тяжёлые, низкие, медленно подкрадывались к городу, намереваясь скрыть солнце. К вечеру мог разразиться дождь.

Через несколько мгновений аккуратно приоткрылась дверь. Себастьян как всегда вошёл бесшумно и, если бы не едва уловимый скрип дверной петли, лорд Хаттон снова не заметил бы появление своего верного слуги.

– Себастьян.

– Да, сэр.

– Нужна карета, мой саквояж. Мы направляемся в поместье Оффорд.

– Я видел нарочного, уже всё подготовил. Выезжаете сегодня?

– Да, чуть позже.

– Молодые господа останутся с гувернанткой?

– Конечно. Им незачем сопровождать меня в деловых поездках.

– Я вызову горничную. Молодым людям пора отдыхать.

Лорд Хаттон кивнул, обращаясь к дворецкому, но продолжая смотреть куда-то вдаль.

Себастьян подошёл к окну и окинул взглядом сад:

– Солнечный день выдался, пусть и ненадолго. Приятный сентябрь. Не находите, сэр?

– Я уважаю всякое проявление природы. Себастьян, скажи мне, а документы по Оффорду ещё у нас?

– Основные, до перестройки, но последних мистер Барлоу не прислал. Как и отчётов по третьему взносу.

– Надо будет у него уточнить.

– Хорошо, сэр, – Себастьян достал планшет, сделал пометки. – Пишущие принадлежности?

Лорд Хаттон кивнул каким-то своим мыслям. Прошёл к столу, взял свою трость. Взглянул на Себастьяна.

– Я думаю, можно подать обед сейчас.

– Хорошо, сэр.

мисс Джорджиана Фламел, мисс Виктория Олдрэд56 Нонспарк стритсентябрь, 141 час 18 минут после полудня

Небольшой кабинет. Высокие стрельчатые окна. Но, в отличие от викторианских домов, здесь нет огромного количества тарелочек на стенах, салфеток, вазочек, засушенных и срезанных цветов – всего, что легко собирает пыль и требует постоянной уборки; всё излишне скромно, но на то это и кабинет врача. Некоторые состоятельные пациенты, раз посетив эту комнату, впоследствии приглашали врача в свои дома, окутанные истинно викторианским уютом.

Мисс Фламел склонилась над записями. Молодая девушка со светлыми аккуратно уложенными волосами, её ассистентка, просматривала почту, вслух зачитывала адресантов и, если послание было важным, его содержание.

– А это… снова сэр Барлоу, – она переложила нож для бумаг в другую руку и протянула письмо мисс Фламел.

Та нахмурилась, отложила перо и пробежалась взглядом по строчкам.

– Сэра Барлоу снова мучает мигрень, – произнесла врач, продолжая читать, – и некоторым из слуг нужен повторный осмотр.

– Я соберу сумку-укладку, – ассистентка отложила последний конверт. – Здесь нет больше ничего срочного.

Мисс Фламел кивнула: за недолгий срок обучения мисс Олдрэд показала себя как способная и исполнительная медсестра и заслужила место личной ассистентки женщины врача. Джорджиана никогда не говорила об этом вслух, но возможность в будущем присоединиться к сообществу врачей для Виктории Олдрэд была очень велика. Возможно поэтому её наставница чередовала строгую требовательность к ассистентке с полной свободой в принятии решений.

– Бинты, болеутоляющее, скальпель… – начала перечислять Виктория, собирая широкую сумку-саквояж. – … ножницы, спирт, морфин… – она называла всё, что только могло понадобиться при повторном осмотре пострадавших слуг поместья, а в большей степени, гостевого дома Оффорд.

– И это, – негромко добавила девушка, пряча в корсете тонкий острый нож в кожаном чехле. Осмотрев ещё раз содержимое сумки, она закрыла её и объявила: – Всё упаковано. Даже барсучий жир.

Мисс Фламел улыбнулась одними уголками губ. Иногда и это бывает незаменимым средством.

Виктория, взглянув на разложенную на столике почту, отправила в сумку пришедший только сегодня первый августовский выпуск медицинского журнала «Ланцет».

Мисс Джорджиана подумала, что едва экипаж отъедет от дома, её ассистентка погрузится в глубокий здоровый сон, не оставив себе и шанса прочитать новый выпуск до прибытия в поместье, а, возможно, и до возвращения домой.