Затем амулет пополнения сил, из запасов. Обед. Снова медитация до упора. Амулет. Ужин. Сон. Контуры стояли монолитом, не желая меняться. На третий день я понял, что так делать нельзя и приступил к закрытию разломов. Благо деревенька находилась очень удачно, будто в центре невидимой паутины.

Первым делом я закрыл золотой разлом, через который вошёл в серый мир для встречи с Мордардом. В момент убийства демона максимально расслабился, позволяя энергии проходить через канал. Ощущение было, как будто сделал глоток не по рту. Когда от жидкости горло распирает до боли. Но перехода не случилось.

На следующий день я накрыл ещё две зоны. Обе серебряные. В одной пришлось дождаться пока выйдет группа местных одарённых. Порядок стал возвращаться на места, но вместо нормальных патрулей у зоны торчали служители из белой ветви Первой Церкви. Почти гражданские, которые остались с приходами во время «смуты», а не подались на Урал.

Они вели регистрацию, как умели, не зная то ли смущаться, то ли переносить тяготы службы с достоинством и величием.

В свободное время я проглядывал новости, но так, по верхам. Однако благодаря им узнал причину падения Разумовского. Некий граф Носков, последний Претендент Российской Империи устроил настоящее разоблачение вероломному князю. Каких-то мёртвых следователей нашёл, какие-то записи предоставил, вплоть до записи сражения в Зимнем Дворце, с попыткой его убийства. Причём пошёл граф Носков не в суд, а сразу в средства массовой информации. Понимал, как работает система.

Князь вступать в полемику не стал, и уже на следующий день покинул земли Российской Империи, несмотря на закрытые границы. О чём СМИ вострубили ещё сильнее, посчитав это признанием вины. Председателя Временного Правительства выбрали одним днём, и тот первым указом отменил вакханалию в адрес Первой Церкви. Армия с радостью прекратила играть мускулами, да и сепаратистские настроения в Таврической губернии да на Камчатке сошли на нет. Земский собор должен был случиться уже через десять дней, и там суровые мужи станут выбирать себе нового Императора, конечно же того, кто будет лучше прежнего!

Жизнь в Российской Империи налаживалась, вроде как. Может, и вернётся в старое русло. Пока не прибудет мой визави из космоса, хе-хе.

Сетевые новости, увы, были единственным источником информации. Оладушкин пока не мог пролить свет на эти события, так как до сих пор пребывал без сознания. Порядочно уже, конечно, лежит, но говорят, что в беспамятстве быстрее восстанавливаешься. Жалко будет, если Претендент вдруг станет не Претендент.

В этом уединённом посвящении своему совершенствованию было что-то приятное. Тишина, покой. Иногда я выходил на медитацию во двор, и садился напротив чащи леса, слушая пересвист птиц, да брехание деревенских псов. Редкие звуки глухой жизни. Местные ко мне не приходили, да и у меня интереса к их судьбе не было.

Однако тишина помогала медитации. Равно как и одиночество. Ну, почти одиночество. Княгиня облюбовала себе старую подгнившую беседку во дворе, где днями напролёт штудировала книжки про любовь наивных дурочек и опасных бандитов. Далеко от меня она отходить отказывалась, и на каждую охоту шла вместе со мною.

За неделю я закрыл ещё несколько разломов, везде один, при помощи бум-палки. Когда захлопнулся последний, бронзовый, то меня встретила машина Первой Церкви. Двое патрульных смотрели чуточку нервно, готовые схватиться за оружие, но я обрадовался им, как будто старым знакомым. Природа настолько очистилась, что в лесах появились первые святоши!

— Артемьев? — поинтересовался тот, кто был постарше званием.

— Артемьев, — радостно согласился он.

— И опять один?

Я демонстративно огляделся, в поисках напарников, и, разумеется, никого не обнаружил.

— Всегда один, — горько подытожил я.

— Со следующей недели снова регистрация вводится. Не забывайте, —улыбнулся мне церковник, что-то отметил у себя в планшете и выключил его. Козырнул, прощаясь. Смотрели они на меня с уважением. Пусть мне оно было до лампочки, но всё же гораздо приятнее, когда тебе улыбаются, м?

Тем более, что неприятных ощущений и так хватало. Каналы не сдавались, я раскачивал их, но расширить их пока не удавалось. Они, безмерное безвременье, даже не ныли! Но я не сдавался, а работал ещё усерднее, пополняя силы амулетами. О, кстати, эти батарейки пришлось закупать по конским ценникам в Старой Руссе, причём я вдруг обнаружил, что запасы финансов начинают подходить к концу. Так что один день пришлось посвятить торговле, и когда я вывалил на прилавок местного снабженца под центнер различных сгустков, тот даже дар речи потерял. Ушлый торгаш, правда, быстро пришёл в себя и выставил мне цену, от которой не только я почувствовал себя оскорблённым, но и, думаю, узнай о таком Анфиса Бабушкина, то она выдрала бы все волосы на моей голове, ежели бы я решился на такую сделку.

Торговли толком не случилось. Купец поднимал цену, я стоял на своём, и в итоге, мы, разумеется, сошлись. Также пришлось пополнить запасы для Аристарха Поганенького, благо здесь, в Старой Руссе, они стоили сущие копейки. Забросив припасы моего одинокому лесному стрелку, я опять до поздней ночи сидел в медитации, закидываясь амулетами.

Время шло. На дни я старался не смотреть, потому что это лишь тревогу кормило. Потому просто работал. Утро, день, вечер, сон. Медитация, разломы, медитация, сон. В голове кружилась мысль, что надо срываться прямо сейчас в сторону Саян, и подниматься к месту силы, где, вероятно, я смогу набрать мощи для перехода. Однако параллельно этой идее свербело: «Неделю туда, неделя там, неделя обратно, а что если не успеешь, м? Что если ещё чуть-чуть и само всё выйдет?»

Короче, сомнений становилось больше день ото дня. И они были оправданы. Мне нужен следующий ранг. Без него отравить эссенции, в таком количестве, я не смогу. Время уходит. Каналы не сдаются.

Я опаздываю. Эта навязчивая мысль свербела во мне каждое утро, и даже начинала пробиваться сквозь медитации. Плохой знак, значит качество работы над собой падает, так что надо прилагать больше усилий и стараться. Стараться. Стараться! Однако дни шли, сроки таяли, игумен на звонки не отвечал, а энергии закрытых порталов не хватало на переход на новый уровень. Всё летело в трубу.

Да и разломы заканчивались. Был платиновый, неподалёку, но лезть туда в одиночку даже с бум-палкой было рискованно, поэтому я откладывал визит до последнего. Пару раз со мною связывался Мордард, через Василису. Князь Падали нервничал, потому что время шло, а я ничего не предпринимал. Ну, так он считал.

— Он говорит, что даёт месяц, не больше. Говорит, что тебя даже убивать поздно. Пожиратель наш мир по инерции проглотит, — размеренным голосом сообщала Василиса в динамике смартфона. — Спрашивает, чем ты занят.

Девушка понимала, о чём речь, но волю эмоциям не давала. Хотя страх в интонациях прослеживался. И я был уверен, что во время этих бесед Лиза стоит рядом с подружкой и обнимает себя за плечи. Ох, как хотелось успокоить девчонок, но пока было нечем.

— Делами, делами занят, — отшучивался я и возвращался к медитации. Людям свойственно нервничать, когда их судьба зависит от других персоналий. Поэтому и на самолётах летать многие боятся, зато в личной машине на скоростной трассе за рулём в шашки играют. Мол, за штурвалом летательного аппарата хрен знает кто сидит, а здесь в капсуле смерти я-любимый-умелый-классный.

Впрочем, снова отвлёкся. Люди и демоны ждали моего хода, а я никак не мог добраться до новой мощи. И если отбросить всяческую мишуру, то у меня были наилучшие условия для того, чтобы предаться панике. Но Илюшка не из этих. Он из тех.

Когда поблизости закончились обычные разломы, я понял, что придётся идти в платину. Там выброс будет знатный, если его подловить, то все шансы на победу. Одному туда, конечно, лезть не стоило. И поэтому я собирался призвать «Пушгорских медведей». Была ещё идея зацепиться с Мордардом на схему — он выкидывает в этот мир хранителей, а я их гашу. Но этот вариант я собирался использовать в последний момент. Потому что доверия Князю Падали у меня всё равно не было.