Поганенький смотрел на меня влюблёнными глазами, когда я выдал ему винтовку и два цинка патронов. Магазинов у него было штук двадцать, и Аристарх получил чёткие инструкции о том, что снарядить их нужно заранее, а не в процессе. Последним я выгрузил перед ним пятилитровую канистру воды, и пакет из «Семёрочки» с кучей вкусных средств для скоро уничтожения желудочно-кишечного тракта. Плюс три банки тушенки. Об инструментах надо заботиться, но мои отношения с Аристархом были не стратегическими, так что его гастрит меня не волновал.

— Не подведи, —сказал я наёмнику напоследок.

— Слушаюсь, господин, — судорожно кивнул Поганенький.

Он ловко перекинул рюкзак через забор, а затем протиснулся сквозь оторванную сетку. Я проводил его взглядом, а затем щёлкнул поворотником. Машина вывернула на трассу, и понесла меня в Старую Руссу.

Я почти готов. Осталась только одна мелочь. Сущая безделица! Понять, а как же выглядит сибириевая чаша? Это что-то изящное из сервиза чжунго? Или метровая купель уральских мастеров?

Знал об этом только один человек. Ладно, вру, не один. Вообще, из нас троих аж двое были в курсе сверхсекретной разработки Первой Церкви. Впрочем, номер Зоркого я не записал. А, значит, возвращаемся к исключительности Оладушкина. И, наверное, радости эта исключительность ему не добавляет. Ведь правду говорят: многие знания, многие печали. Я чуть было не набрал его прямо сейчас, глядя на светлеющее небо, но вовремя остановился.

Мне, конечно, лишний раз расшаркиваться некогда, но господин Оладушкин должен восстановиться. Его умение портальное мне пригодится. Так что позвоню вечером, перед выходом.

Не помню, как добрался до сонного города. Узкие улочки, тихая провинция, правда, после Пушкинских Гор просто мегаполис. Гостиница, где я забронировал место, оказалась в самом центре городка. Обменявшись дежурными фразами с девушкой на стойке регистрации, я поднялся к себе в комнату, закрыл тяжёлые шторы, выпустил на свободу Рррупи и рухнул в кровать, не раздеваясь.

Через несколько часов очнулся, разделся, бросил одежду тут же на пол, буркнул что-то сидящему на подоконнике Рррупи, залез под одеяло и снова уснул. Накопилось, простите. Ну и прерывать набор сил перед важной схваткой не стоит. На дело необходимо идти преисполненным мощью. Меня не смущали запах нафталина в комнате, не смущала лампочка с дешёвым абажуром, заботливо развёрнутым дыркой в пластике в сторону окна. Я просто хотел спать.

Пришёл в себя я только вечером. Сознание очистилось, контур стал отзываться чётче. Реакция тоже теперь будет на уровне. Вот только краски окружающего мира чуть померкли. Теперь все минусы дорогой, но грязной гостиницы мне резали глаза. Но я всё равно помылся, слыша, как занимаются любовью в соседнем номере, и сражаясь со смесителем, который подавал то кипяток, то воды с горных ледников.

Победив в этом противостоянии, я привёл себя в порядок у заляпанного зеркала на выходной двери. Ноздри драл запах табака из коридора. Мда… Держись, Илья. Я окинул взором жалкую обитель с пожелтевшим потолком и уставшей мебелью, да и ушёл из неё навсегда. Центр города и такое уныние в гостинице.

Когда со всем разберусь, то сам построю себе гостиницу и покажу как надо! Или лучше куплю эту и сделаю из неё центр местного туризма.

На девушку-администраторшу я старательно не смотрел, да и она также делала вид, что никто мимо не проходит. Могла бы хотя бы «до свидания» сказать. Проклятье, даже европейские хостелы рядом с таким вот убожеством кажутся чем-то примечательным. Уровень Африки, причём бедной Африки. Уж я вам.

Заведённый, я отыскал поблизости какую-нибудь едальню, и там, заказав себе пельмени, первым делом отыскал гостиницу в сети. Двести восторженных отзывов, и сто отрицательных. Хозяин этого «заведения» под каждым негативным комментарием распинался про конкурентов, а хвалебные оды отмечал «спасибами».

Ладно, здесь гневные речи писать смысла нет. Придётся действовать. Улыбнувшись официантке, я проследовал в туалет, где устроился поудобнее (слава всему хорошему хоть тут понимали толк в чистоте) и налепил себе несколько крупных насекомых, размером с отъевшегося таракана. Бесполезные, в целом, создания, но способные ползать сквозь стены и оставлять за собой мерзкий склизкий след, который не каждая химия возьмёт. Мразоты и сами при этом устойчивые были к любой отраве. Их только огнём можно вывести. Паразиты обыкновенные, и их даже в руку противно брать, не то чтобы в карман класть.

Я вышел на улицу, тайком выпустил своих питомцев, указав на место кормления, а затем вернулся в кафе, где на столе уже дымились пельмешки. С сожалением вздохнул, снова вернулся в туалет, где с остервенением вымыл руки, а затем, убедившись, что никаких следов на мне не осталось, вернулся в зал. Набрал Оладушкина и отправил первую вкуснятину себе в рот.

Да, говорить с набитым ртом невежливо. Но я невежливый. Я тут, как бы, мир спасаю.

На сайте регистрации разве что перекати-поля не хватало. Порядок из системы демоноборчества ушёл почти моментально, едва Первая Церковь покинула эти славные электронные стены. Я видал, как падают государства, и сам помню в течении недели развалил Перу, но так резко снести структуру подобного могущества как российские монахи… Моё уважение господину Разумовскому.

Была могущественнейшая организация, на которой строилось существование Российской Империи, а потом в один миг её вычеркнули, оставив в теле страны зияющую рану. Это с одной стороны хорошо: бюрократию никто не любит. С другой стороны, сейчас я играю за этих вот ребят и падение Российской Империи не в моих интересах.

Впрочем, сначала надо разобраться с Голодным Богом. А дальше будет дальше. Пока действуем на тропе беззакония, без регистрации и смс. В золотую зону у реки Полисть я вошёл быстрым шагом, и уже готовый к неприятностям. Княгиня доложила, что внутри сопряжения есть несколько вооружённых человек. Оплот, не иначе. Этим теперь свобода действий, зоны закрывать не нужно, лицензии не требуются, а сгустки по-прежнему стоят денег.

Плюс отсутствие контроля…

Меня их дела не слишком интересовали, однако дополнительных щитов я на себя накинул, от греха подальше, и сразу же выудил из кармана модифицированную бум-палку, теперь изящную по формам, легчайшую по весу и прочную словно сталь. Кольцо от Анфисы легко встало в предназначенный слот. Я закрепил его в пазу, услышав легкий щелчок. Постучав «бум-палкой» по стволу ближайшего дерева, я убедился, что держится артефакт так, как надо и в пылу схватки при случайном падении не создаст в этом недружелюбном мире странную аномалию, выплевывающую пули. Где-нибудь в канализации там, или куда ещё падают колечки. Первый тест пройден. Время второго. Я прицелился в брошенный сарай метрах в двадцати от меня. Мимо него тянулась заросшая тропинка, ведущая куда-то вдоль реки. В нужном мне направлении, кстати.

— Пуф! Пуф! — сказал я в тишину. Доски брызнули щепками. Ни звука, ни отдачи. Блин, да, я же хотел это поправить… Потом. Вечно времени нет! Так, результаты эксперимента меня удовлетворили. Что дальше? Княгиня в дозоре, Поганенький на месте, я, в целом, готов, пусть и не брызжу энтузиазмом. Артефакт-компас подсказывал, что портал находится выше по течению реки, и я очень надеялся, что пересекать водную преграду не придётся. Ладно, Илья, поверь себе — ты готов, и больше нет смысла откладывать неизбежное. Планы был минут через десять уже пройти сквозь разрыв в старый добрый серый мир.

Но Илья предполагает, а граждане из Оплота располагают. Какое-то время во мне ещё теплилась надежда, что ребята обладают инстинктом самосохранения, и мы разойдёмся по своим делам каждый в выбранном направлении. Не повезло. Отсутствие порядка вызывает беззаконие. Беззаконие тащит за собою беспредел. А беспредел — это когда прав тот, кто первым выстрелил. Слава всему хорошему, что у меня есть Княгиня. Призрак сообщила мне о засада заранее, так что в густой ивняк, распадающийся серым пеплом, я вошёл грустный от человеческой жадности, но готовый и вооружённый.