— А как призраков вызывают? Я знаю, что иногда души сами не хотят уходить по каким-то причинам, а иногда их зовут, и они остаются.

— Интересный вопрос. Вызовы духов бывают спонтанными, например, тоскующие родственники призывают душу усопшего. Бывают целенаправленные — при помощи целительских ритуалов в процессе лечения или при помощи тёмных практик, например, для допроса свидетелей. Церковь работает только со спонтанными вызовами, в дела магов мы не вмешиваемся, — госпожа Софи радовалась интересу Нейны, не подозревая какую мучительную борьбу с совестью в душе адептки вызывает улыбка искреннего расположения. — Спонтанные вызовы, как правило, носят кратковременный характер: дух возвращается, выполняет высказанную или невысказанную просьбу и уходит обратно за грань. Обычно причиной вызова является прощение или ответ на вопрос. Чтобы душа задержалась, нужен веский повод: незавершённое дело, страх или защита живых от опасности. Если дух сильный, то сможет и самостоятельно существовать достаточно долгое время в мире, не имея якоря.

— Якоря? — про это Нейна раньше не слышала. В случае с вызовом через заклинание дух привязывали напрямую к нарисованной схеме. Видимо, со спонтанными выплесками дело обстояло иначе.

— Предмет, имеющий для призрака значение. При разрушении якоря, душа освобождается, — госпожа Софи задумалась. — Скажи, дитя, ты видела призрака? Или говоришь о своём фамильяре? Если так, то его природа имеет другой характер.

— Март? Вы видите Марта? — перо выпало из рук, оставляя кляксу на тетрадном листе. От удивления Нейна забыла об аккуратности. Волк замер под партой и, кажется, перестал дышать. Чем-то жутким вдруг повеяло от него. Чем-то смертельным.

— Не то чтобы вижу, но угадываю присутствие. Иногда как будто размытый силуэт мелькает. Но это не призрак, — лицо госпожи Софи стало непривычно собранным. — Хотя в добрых намерениях этого существа я не сомневаюсь. Он хороший мальчик, — лицо преподавательницы расслабилось, и Март тоже: зевнул, положил морду на лапы, невидимый хвост подмёл пол.

Урок продолжился, и Нейна вернулась к записям, но уже совсем не с таким вниманием, как раньше. Она всё думала, что спонтанный призыв вряд ли сработает, и придётся обращаться к тёмному ритуалу. С другой стороны, можно было действительно привязать душу не к месту вызова, а к вещи, чтобы свободно перемещаться по всей империи, как они с мамой и делали раньше. В принципе это было не так уж сложно. Во всяком случае легче, чем призыв демона. Но как удержать дух в призрачной форме надолго? Почему при общей бесплотности призраков Джеймс обладал материальностью, и как бы сделать мать такой же?

Но это пока были вопросы не самые срочные. А вот подумать, где достать когти летучей мыши, необходимые для начертания правильной схемы, стоило. И ответ был на поверхности — в лаборатории. Ингредиенты, требующие специальных условий хранения, держали в подвалах академии. Зайти туда труда не составляло, а вот оправдать своё присутствие было гораздо сложнее. И, как и говорил Джеймс, такое нарушение могло привести к исключению.

Надо было придумать, как избежать наказания. Впрочем, один план был. И Нейна злорадно улыбнулась, представив, как хорошо можно подставить Селину Сталдер. Госпожа Софи даже забеспокоилась, увидев кривую усмешку на лице ученицы. К счастью, прозвенел звонок, и можно было идти на практику и там, в спокойной обстановке, продумывать план.

— Тебя что-то тревожит, дитя? Ты как будто не здесь, — госпожа Софи смотрела на Нейну участливо, и от этого в животе скручивался тугой комок из страха, отвращения к себе и нетерпения. Нейна и до этого сидела как на иголках, а после вопроса так и вовсе захотела вскочить и убежать. Подальше от доброты и внимания. Ни к чему они ей. Скоро она снова увидит мать, и всякие монахини ей будут не нужны. И академия не нужна. И демоны. Они снова будут втроем — она, мама и Март. Надо только решить несколько не самых сложных вопросов.

Нейна не замечала, как нервно перебирает пальцами, как сжимает их под столом, потирает, мнёт ткань мантии, но всё это не ускользнуло от внимания преподавательницы. Она сложила руки в молитвенном жесте, закрыла глаза, обращаясь, то ли внутрь себя, то ли к Всегосподу, и стала очень похожа на мэтрессу Бринэн в момент сонастройки. Настолько, что Нейна на секунду забыла обо всех своих планах, поражённая мыслью об общности церковных и целительских ритуалов. Но длилось это недолго, госпожа Софи закончила свой молчаливый разговор, открыла глаза, опустила руки и обратилась к ученице.

— Иногда цель кажется такой достижимой — только руку протяни. И искушение велико. С ним почти невозможно бороться. Да и не хочется, — монахиня не смотрела на Нейну, и было непонятно, говорит ли она про неё или о себе. — Но Всегосподь не оставляет детей своих один на один с кознями порождений Бездны. Душа — частица божественного огня его, что побеждает сомнения. Доверяй своей душе. Чем больше делаешь по совести, тем ярче пылает божественный огонь, тем легче отличать, что истинная цель, а что ложная.

Нейна сглотнула. Сердце трепыхалось в груди, как рыба в сети: то пропуская удары, то ускоряясь. Госпожа Софи знала? Откуда? Ладони вспотели, и девушка вытерла их о мантию. Намекнул бог? Это было совершенно невозможно. И что теперь? Отказаться от своего плана? Она не могла так поступить. Предать мать из-за слов монашки... Но ведь никто не останавливал. Госпожа Софи никогда не давала советы и не запрещала, только смотрела с надеждой и молилась о здравомыслии ученицы. И от этого было бесконечно тревожно и совестно. Словно на одной чаше весов лежала верность матери, которая ничего от неё не ждала, и, может, не хотела, чтобы её призывали, а на другой чаяния монахини, которая просила Всегоспода за неё — полудемона. И невозможно было выбрать.

Нейна открыла было рот, чтобы сказать хоть что-нибудь, прервать мучительную внутреннюю борьбу, вылить на госпожу Софи всю свою боль, ярость и негодование. Она была уверена, что церковница выдержит, утешит и распутает клубок чувств, поможет принять решение. Нейна уже заранее сдалась, обменяв прошлое на будущее...

Но в этот момент в дверь постучали и слова остались несказанными.

— Добрый день, матушка Софи, можно войти?

Что потерял Эддерли в этой части учебного корпуса, было непонятно. Не за Нейной же пришёл, в самом деле. Совершенно точно не за ней, судя по взгляду, выражающему неудовольствие пополам с беспокойством. Видимо, не хотел продолжения допроса о своём разговоре с Джеймсом, но именно сейчас Нейну совершенно не волновало, что с призраком. Сознание раскалённой спицей колола одна мысль: как она могла? Как она могла предать мать?!

Она же чуть не выдала свой план, чуть не призналась, что собирается нарушить закон империи и замысел Всегоспода, который так ценили церковники, и на который плевать хотела сама Нейна. Неужели она всерьёз ждала понимания? Да её бы просто разубедили гладкими словами и цитатами из писания, эффект которых проверен на тысячах верующих. Как же она так чуть не попалась? Как вовремя её остановили!

— Заходи, дитя, — обратилась монахиня к Тейлору. Она встала и посмотрела на ученицу. С тревогой и сожалением. И явно была не рада, что их разговор прервали.

От этого взгляда Нейне стало ещё хуже. Комок из горечи и боли от предательства давил изнутри, не давая нормально дышать. И она делала короткие вздохи-всхлипы, пытаясь сдержать рвущиеся наружу слёзы.

— Нейна? — Голос Тейлора послужил спусковым крючком, сигналом к действию. Нейна схватила сумку и вылетела за дверь, оставив на парте тетрадь. Дёрнулась вернуться, но не смогла заставить себя войти, только услышала, как Тейлор спросил. — Что случилось?

— Не ходи за ней сейчас. На всё воля Всегоспода нашего. Я молюсь о Нейне каждый день. Зачем-то он послал на её долю все эти испытания, — слова монахини словно иглы втыкались в сердце. И выдержать эту боль было совершенно невозможно.

«Ах, это Всегосподь мне устроил. Ну, так я ещё покажу ему!» — слёзы хлынули из глаз, и Нейна бросилась прочь от проклятого кабинета. От лживой монахини, из-за которой Нейна чуть не изменила памяти матери. От Тейлора, который не пошёл за ней, хотя обещал помогать. От осколков разбитого мира. От самой себя.