— Что было дальше? Помню только, как магистр Дарент отправил нас в лазарет, но мы, кажется, не пошли. Что мы делали на крыше? — Нейна тоже отодвинулась подальше и только сейчас заметила, что они лежали на двух поставленных рядом койках, которые со всех сторон огораживали кое-как поставленные ширмы.

— Потом мы поговорили, пришли в лазарет, и мэтресса сняла проклятие. Всё, — Тейлор повернулся на спину, закинул руки за голову и уставился в потолок. Нейна не могла прочитать выражение его лица, но чувствовала, что он расстроен. От легкости и радости не осталось и следа. Ей и самой вдруг захотелось плакать.

— О чём мы говорили?

Что она успела рассказать, пока была под воздействием проклятия? Конечно, не о том, что она полудемон, иначе они бы не проснулись в обнимку. Или Эддерли просто не поверил. Сердце забилось теперь уже от страха. А может это какой-то хитрый план, и её используют.

— А этого я тебе не скажу, прости. — Тейлор так и не повернулся, и захотелось встряхнуть его со всей силы. Вытрясти ответы. Но это было бессмысленно — только дать возможность над собой посмеяться. — Придётся вспоминать самой или довериться моим словам, что ничего страшного ты не говорила и не делала.

Он всё-таки повернулся к ней, приподнялся на локте. Под его глазами залегли тени — свидетели бессонной ночи. В красных волосах вспыхивали яркие искры, когда редкие лучи осеннего солнца пробивались из-за туч и падали на кровать. За воротником полурасстегнутой рубашки мерцали золотые следы демонической крови и камни круга бессмертия. Сердце Нейны болезненно сжалось. Казалось, что Тейлор лежит не на соседней койке, а находится в другом мире — такая пропасть вдруг раскинулась между ними. А раскинулась ли? Всегда ведь была.

— Почему? — Всё-таки спросила Нейна, хотя выпрашивать ответ было унизительно. Она застегнула рубашку под горло, пытаясь вспомнить, кто и когда расстегнул три верхние пуговицы, попробовала пальцами расчесать волосы, но не преуспела и просто перекинула спутанные пряди за спину.

— Потому что я тебе не враг, но подожду, когда ты сама поймешь это. — Ответ был маловразумительный. Словно она ошиблась и задала другой вопрос, или Тейлор отвечал на что-то иное.

— Тогда к чему все эти секреты? Ты же военный, герой, аристократ. Квинтэссенция благородства. Просто скажи мне, что было ночью. — Обида разрасталась внутри колючками непонимания, беспомощности и страха. Страха, что она потеряла контроль над своей жизнью, и кто-то другой может дёргать за ниточки тайного знания, управляя её действиями. Прямого шантажа она не боялась. Боялась невольно начать играть по чужим правилам, которые ей никто не сообщил.

— Как плохо ты знаешь и первых, и вторых, и третьих, — грустно ответил Тейлор. — А я хочу, чтобы ты сказала мне то же самое, что и ночью, но по своей воле, а не потому, что проклятие заставило тебя забыться. Хочется понимать, что ты мне доверяешь. Пока это похоже на использование вслепую. — Он тоже сел, взял со стула мантию, надел. Словно облачился в доспех, готовясь к бою. За окном тучи окончательно заслонили солнце, а от радости, с которой проснулась Нейна, не осталось и воспоминания. Впереди был ещё один день, когда нужно было доказывать, что она что-то значит, отвечать на нападки, сдерживать злость, слушать длинные скучные лекции, делать дурацкие уроки, не дающие возможность разобраться в том, что происходит. Хотя какие уроки? Ей же процедуру контроля назначили через неделю!

— Тейлор, я ничего не помню, и ничего не скажу, потому что меня попросту выкинут через несколько дней из академии с полной блокировкой. — Нейна встала, взяла свою мантию. Совершенно иррациональное стеснение заставило повернуться к Тейлору спиной, чтобы накинуть её, хотя рубашка и юбка и так всё скрывали. И это было ошибкой. За пару секунд, потребовавшихся на то, чтобы засунуть руки в рукава, Эддерли успел подойти и встать сзади. И обнять. Это не было похоже на дружеское или любовное объятие. Так она сама прижимала к себе вчера книгу, как что-то необходимое, что не хотелось выпускать из рук. Потому что как только ослабишь хватку, оно выпадет, потеряется навсегда.

Книга! Схема «Звезды погибели»! Она была у неё в руках. Удастся ли восстановить рисунок по памяти? Если да, то остаётся только найти ингредиенты, подобрать место и вызвать демона. Так просто? И может быть, она успеет всё выяснить до процедуры контроля. Тогда не придётся сбегать.

Потрясённая воспоминанием, Нейна замерла, прижимаясь спиной к груди Эддерли и ощущая, как глухо бьётся его сердце. Можно будет остаться в академии с Тейлором. Но он не даст ей вызвать демона.

Мысли вспугнутыми птицами носились в голове. В их гвалте было совершенно невозможно разобрать хоть что-то. Успокаивающие мысли сменялись убийственными, а эмоции качало от надежды до полного отчаяния.

Как можно желать остаться с Эддерли, зная, как он относится к демонам? Как можно планировать вызов демона, находясь в объятиях того, чей отчим (да и он сам) может убить за одну подобную мысль? Вызов демона!

«Марисса Лекруа призвала Высшего в мир и исчезла без следа», — голос магистра Дарента прозвучал в голове, открывая новый пласт воспоминаний. Мама! Мама вызвала демона и сбежала с ним, поменяла имя, пряталась всю жизнь. Голова закружилась, а ноги ослабли. Не обнимай её Тейлор, она попросту осела бы на пол. Объятия стали крепче, и, кажется, Эддерли воспринял это за капитуляцию перед его обаянием.

— Не будет никакой процедуры контроля. Я обещаю, скоро всем станет не до этого.

Сейчас и Нейне было не до этого. Она может вызвать демона, если вспомнит схему! Можно и за пределами академии. Правда, только здесь есть достаточная защита, чтобы сдержать Высшего, если тот не захочет общаться. После всего услышанного от Тейлора и госпожи Софи взывать к Бездне было страшно.

Хотя! Не нужен ей никакой демон! Можно призвать душу матери! Анна Аркур не отвечала на призыв, потому что это было ненастоящее имя. Зато теперь точно получится! И только если мать не сможет рассказать про управление даром, придётся обратиться к демону. Да, так и надо сделать: сначала вызвать душу матери, и только потом, если ничего не поможет, Высшего. А ещё можно сделать душу материальной... Такой же, каким стал Беннет...

— Ничего не бойся и обещай, что не будешь совершать глу… опрометчивые поступки. — Голос Эддерли вернул Нейну в реальность, оторвав от планирования тех самых поступков. И она попыталась понять, о чём идёт речь. К счастью, Тейлор пояснил: — Ты, наверное, не помнишь, но я обещал, что не буду на тебя давить. Подожду, когда ты начнёшь мне доверять, — выдохнул он ей в ухо.

Сладкие мурашки побежали по спине, и Нейна вдруг обрадовалась, что Селина так удачно решила её подставить. И речь шла даже не о схеме пентаграммы или настоящем имени матери, а о том, как всё вышло с Тейлором. Галдящие мысли в голове пришли к согласию, что демоническое происхождение ставит крест на отношениях с огневиком. Сама Нейна никогда бы не решилась сделать первый шаг. А теперь у неё были эти воспоминания, и была возможность просто принять их как подарок, не придумывать оправданий своему поведению и не испытывать чувства вины. А что касается доверия, которого ждал от неё Тейлор… Это было невозможно. Отношения были невозможны. Сам по себе Эддерли был невозможным. Притягательным и желанным, но находящимся по другую сторону баррикад. Нет, убийце демонов и дочери Бездны не быть вместе.

С сожалением она разорвала объятия. Больше их ничего не будет связывать. Никогда. От этого было больно, страшно и безнадёжно. Но её ждал вызов души матери, побег и прежняя жизнь на окраине империи, а его — светское общество, борьба с нечистью в Красной пустыне и учёба в академии. Если он, конечно, сумеет снять демоническую метку. Нейна решила, что спросит про снятие метки у матери — всё же та общалась с порождением Бездны. А потом напишет Эддерли письмо с инструкцией, если способ найдётся.

Тейлор отошёл и начал раздвигать кровати и ширмы. На вопросительный взгляд ответил только, что спасает репутацию одной юной несдержанной адептки, и Нейна снова залилась краской. Нет, это общение однозначно стоило прекратить!