[1] Упоминаются события «Выбора короля эльфов» сюжетно для «Князя-гладиатора» неважные.

С утра, вместо милой побудочной песенки Милену разбудил военный марш. С таким звуком, чтобы девушка сразу не заблуждалась от кого, приходили сообщения от Харома. Предстояло взять «выездной» набор и через час быть на внутренней стоянке аэрокаров. По станции летать было особенно некуда, так что доктор не сомневалась: начальник охраны хозяина отвезет ее к кораблю в космопорт. Бывало, на Харома что-то накатывало, и он, летя по делам на другие планеты, брал Милу с собой прошвырнуться по магазинам. Сбежать там не представлялось возможности, во-первых, потому, что за ней неотступно следовала охрана, во-вторых, потому, что это все равно были планеты диких секторов, где ее бы в любом случае быстро нашли и выдали. А судьба попасть в бордель Миле ну никак не улыбалась.

До межпланетных игр ещё оставалось время, и тут нужна «аптечка». Значит, — визит на урановые шахты. Милена внутренне содрогнулась и пошла одеваться, ее мнение на этот счет все равно Зубра не интересовало. Нет, кратковременное пребывание там в защитном костюме и респираторе вреда здоровью причинить не могло. Дело было в другом. Но мысли об этом «другом» Милена сразу же мастерски вытеснила профессиональными размышлениями о проверке комплектности «экстренного чемоданчика». За время пребывания на станции она отточила этот психологический приём «переключения» практически до совершенства. Это был ее способ выживать и не сойти с ума.

На транспортнике Зубра у девушки имелась личная каюта, непосредственно около каюты хозяина. Впрочем, во время коротких перелетов Харом всегда оставался на капитанском мостике, и это Милену вполне устраивало.

Аэрокар доставил доктора непосредственно к трапу, и она успела заметить поднимающуюся по нему мрачную фигуру эльфа с гордо поднятой головой. Почему-то это вселяло в нее надежду и страх. Она боялась, что однажды увидит Таурохтара, как и многих до этого — с опущенными плечами и тусклым взглядом. А так… Почему-то та дерзость, которая горела именно в этом парне, давала дополнительные силы для сопротивления и ей.

Милена поднялась в транспортник, дошла до своей комнаты и вежливо поблагодарила охранника, доставившего чемодан и сумку. Доктор старалась держаться приветливо даже с неприятными личностями, потому что ей самой в первую очередь было так комфортнее. Можно представить, что это обычная деловая командировка, а не ее «рабская» повинность. Тот факт, что Зубр зачем-то тащит на шахты с собой гладиатора, беспокоил. Пару раз это плохо заканчивалось для парней, но Милена, памятуя, как Харом счастливо потирал руки в ложе, успокоила себя, что это не тот случай. «Жеребцом-победителем» рисковать как-то неразумно.

Милена легла, закрепила ремни и включила на комме проверенный трек-медитацию, позволяющий скорее заснуть. Перелет займет около десяти часов, и лучшее их провитать в облаках, чем промучиться сомнениями. Вслед за убаюкивающим голосом из динамика она представляла лес, весенний и свежий. Щебетали птицы, приятный ветерок ласкал кожу… Она шла по нему, наслаждаясь красотой и умиротворением, и вдруг на поляне, к себе спиной увидела его. Эти широкие плечи, узкие бедра и длинные, заплетенные в косы черные волосы она бы не спутала ни с чем. Хотя и одет мужчина был странно — в какой-то расшитый замысловатыми узорами камзол, как в костюмированных исторических фильмах. А на боку у Таурохтара в шикарных, инкрустированных драгоценными камнями ножнах висел меч.

Только тогда Милена обнаружила, что и она не в медицинском комбинезоне и даже не в одном из своих вечерних платьев. На ней было что-то шелковое, длинное и почти невесомое. Замечательная ткань, расшитая бисером, струящаяся… Таурохтар обернулся. На его губах играла спокойная, счастливая улыбка. Таким она не видела гладиатора никогда. Он протянул Милене руку, ладонью вверх, словно приглашая ее на танец. Девушка вложила свою, чувствуя, как невероятно частит ее сердце, и от чувства восторга перехватывает дыхание и… проснулась.

Корабельное табло, мигая, оповещало, что необходимо закрепиться, так как судно входит в атмосферу планеты. Милена и не спешила вставать, потрясенная своим открытием. За все те арены, что она наблюдала за новичком, за их короткое и не сказать чтобы дружелюбное общение… она умудрилась, вопреки голосу рассудка, им увлечься. Это пугало, однако… сладость ото сна разливалась по телу, притупляя чувство страха и рождая совсем противоположные мысли.

Стоянка и сами шахты были тщательно замаскированы. Если не знать точные координаты для посадки вряд ли удастся отыскать. И целый отряд до зубов вооружённой охраны. Таких шахт у Зубра насчитывалось три. Зачем одному человеку нужно столько денег, Милена не могла взять в толк, но давно решила, что хозяин просто таким образом самоутверждается.

На поверхности стояли служебные помещения, барак и госпиталь. Именно госпиталь являлся самым страшным местом на руднике, страшнее самих шахт. Поэтому хозяин, понимая, что Милене там предстоит сегодня работать, проявил гуманизм и под землю ее не потащил. Спустился вниз с охраной и Таурохтаром. Милена уже знала, для чего подобная «экскурсия» нужна. Раз на гладиатора делались такие высокие ставки, он должен воочию посмотреть на то, что его ждет в случае проигрыша. Обычно визит сюда производил эффект разорвавшейся бомбы, и бойцы потом были готовы рвать противника хоть зубами, лишь бы ни за что не попасть в эту преисподнюю.

Когда через некоторое время Зубр со своими людьми поднялся на поверхность, Милена по каменному, застывшему лицу Таурохтара поняла, что он шокирован, хотя изо всех сил старается этого не показать. На руках эльф нес крайне худого, полностью лысого человека, чью кожу покрывали страшные язвы, а пол вообще не угадывался.

— Милая, покажи Мраку, где у нас больничка, — распорядился Харом, и, уступив дорогу Милене и гладиатору, однако пошел следом.

У здания, стоящего чуть в стороне от основного лагеря, были открыты окна, и запах всех видов нечистот бил в ноздри даже через респиратор. Не доходя шагов двадцать, Харом все же остановился и скомандовал:

— Мрак, помогаешь доктору во всем, что она скажет. Я же вас здесь подожду, — и с отвращением поморщился.

— Распорядитесь, пожалуйста, сразу, чтобы прислали кого-то из работников убраться. Уже и так ясно, что там все, как и в прошлый раз, — с трудом сдерживая возмущение, произнесла Милена.

Неужели так сложно выполнять примитивные работы по уходу за больными? Тем более делает их не охрана, а присылает тех же рабов. В помещении от смрада сразу начали слезиться глаза. Милена оглядела комнату, в которой на трех кроватях, прямо на пружинном основании, без матрацев или постелей, в ужасном состоянии лежали измождённые тела. Одного, мужчину с редкими «кустами» волос на голове, то и дело рвало.

Девушка указала Таурохтару, куда положить его ношу, а сама прошла по очереди к двум больным, не подающим признаков жизни. Проверила пульс, тяжело вздохнула и проговорила гладиатору:

— Этого вынеси, пожалуйста, на улицу. Отмучился.

Кожа Таурохтара стала отливать зеленцой, однако, надо признать, он держался лучше многих, с кем ей случалось сюда заходить. Гладиатор молча выполнил просьбу и сразу вернулся. Вместе с ним в комнату зашли и две женщины с ведрами и тряпками. Их самих покачивало от слабости, но они принялись за уборку с безразличным видом. Для них эта картина была уже привычной и, наверное, иллюстрировала собственный скорый финал. Милена вздрогнула и, почувствовав на себе пристальный, изучающий взгляд, обернулась.

Гладиатор смотрел так внимательно, будто впервые ее увидел. Милена от чего-то смутилась и снова попросила:

— Берите вот этого и идите за мной.

И сама последовала в санузел. Комната находилась в таком же антисанитарном состоянии, как и первая, поэтому Милена, пока включала воду и сама отмывала ванну до приемлемого состояния, несколько раз порадовалась, что имеет очень высокий, даже для медика порог брезгливости. Таурохтар стоял рядом, держа очнувшегося раба на руках, а потом помог Милене снять с него грязное тряпье и опустить в воду.