— Просто помни — я тебя очень люблю!

Резко развернулся и вышел. Таурохтар не знал, потащит ли Зубр Милену в «Колизей», но очень хотел верить, что все же пожалеет. Не для ее нервной системы смотреть такую кровавую бойню.

Перелет к загадочной планете с «Колизеем» был недолгим. Впрочем, за его время, сидя в «зверинце», Таурохтар что только не успел передумать. Он крутил ситуацию со всех сторон. И видел лишь один выход, который его не радовал. Во-первых, потому, что князю казалось, что им он предает Милену. Во-вторых… нет, жизнь за жизнь, тут все честно. Он забрал ее у того несчастного с рудников, а сейчас требовалось расплатиться.

Если Рох спасует в каком-то из боев до финала, быть может, удастся сохранить себе жизнь. Но, даже тут бабка надвое сказала: соперники не стремились оставлять на будущее конкурентов. Да и Анарион мог не добраться до верхушки пирамиды, и тогда они проиграют оба.

Если же князь выйдет в финал… король может получить свободу. Вернуться на Валинор, наказать виновных, защитить близких, в том числе и его, Таурохатара. Как бы противоречиво ни думал эльф о сюзерене, Анарион был умным мужчиной, хорошим воином и стратегом, талантливым правителем, пекущемся о благе родины, а не о своих карманах и развлечениях. Валинору нужен такой король! К тому же князь принес ему клятву верности, и давно исчерпал допустимый лимит грехов. Убить короля ради сохранения собственной жизни, было для Роха чем-то немыслимым. А значит, все решено: «Прости, любимая, у меня нет другого выбора».

Совесть все равно продолжала грызть. Не успел он спасти Милу. Не смог. А сейчас еще и одну бросает, получается. Вся надежда на Анариона. Только бы Псих сдержал слово! Что сам король выполнит последнюю просьбу князя, Рох не сомневался.

Зубр тщательно скрывал смерть Конана, поэтому остальные рабовладельцы крайне удивились, когда на арену, вместо хорошо им знакомой персоны, вышел другой человек. Некоторые даже попытались оспорить, но ничего не вышло: выиграв полуфинал, Мрак имел право принять участие в «Колизее», а выпустить его на арену хозяин мог под любым именем. Ну а так как многие рабовладельцы прилетали только к тем боям, где участвуют их «жеребцы», это для большинства становилось неприятным сюрпризом. О способностях и навыках Конана было известно, Конан-дубль же оставался темной лошадкой.

Знал ли Псих? Хороший вопрос… Анарион точно не знал. Таурохтар четко видел, как в ужасе округляются глаза короля. Он умный и хладнокровный, поймет, что выиграть — единственный способ. Впрочем, Рох, решил облегчить его величеству задачу. В искусстве претворяться за время у Зубра князь уже достиг заоблачных высот, а сейчас всего лишь требовалось показать королю, что его бывший вассал настроен решительно и готов убивать. Анарион сильнее, как воин. Он сможет выиграть честно, так что никто не заподозрит.

И Таурохтар напал. Остервенело, стараясь вообразить, что перед ним рвущийся к его жене Конан. Вероятно, гримаса жгучей ненависти исказила его лицо, потому что в глазах короля промелькнуло… удивление? Князь продолжал наседать, Анарион же больше оборонялся и… как будто затягивал бой. Да что с ним такое, демоны побери! Должен же он понять, что есть только один выход для них двоих!

Однако время шло, и оба стали уставать. Пот уже лился рекой, а дыхание сбивалось. Таурохтар в очередной раз атаковал, Анарион закрылся. Мечи с лязгом скрестились, но не менее остро схлестнулись и взгляды. И в тот момент князь увидел в стальной глубине королевских глаз не внутреннюю борьбу, нет. Он понял, что сир, безжалостно кромсающий врагов, не сможет отнять жизнь у… Кто ему Таурохтар? Товарищ по несчастью? Преданный вассал? Друг? Какая разница, если не сможет… Тренировки с Ирис хорошо научили одному — создавать эффект неожиданности.

— Позаботься о моей матери! — бросил он Анариону на синдарине, а сам, делая вид, что замахивается для атаки, сдвинулся туда, где его не должно было быть, и где, именно, поэтому оказался королевский меч.

Лезвие вошло в живот резко и бесшумно. Рох даже в первую секунду не ощутил боли. И никакой проносящейся перед глазами жизни тоже не увидел. Лишь оторопелая, сама себе неверящая мысль: «Неужели это все? Конец?» Потом князь спохватился: если подумают, что он поддался, то победу королю не засчитают и его смерть станет напрасной. Он зажал рукой рану, из которой обильно шла кровь, и попробовал атаковать снова. Но ноги не послушались. Все тело налилось тяжестью и Рох рухнул на пол. Лишь успело проскочить в голове: «Только бы Мила этого не видела!»

С того момента, как транспортник Зубра покинул станцию, Милена не находила себе места. Отвратительное предчувствие надвигающейся беды дезориентировало, и даже работа не помогала сосредоточиться. Тренировки у остальных гладиаторов продолжались, так что охрана иногда приводила ей пациентов, но в целом свободном времени было слишком много, что не давало забыться и не думать.

Как и всегда, когда Харом улетал, с ней повсюду ходило два «телохранителя». Они ждали у дверей медблока, у личной каюты и, если Милена решала посетить ресторан, дежурили непосредственно у ее столика, стоя за спинкой стула. Одним словом, при отсутствии хозяина на станции, присмотр за ней увеличивался в разы. Так, в гнетущей неизвестности прошло пять дней. За это время в «Колизее» уже могло произойти многое, вот только новости о таком «спорте» не распространяют по галавидению.

Можно, конечно, съездить в космопорт и расспросить прилетающих контрабандистов. Многие из них делали ставки и следили за событиями по каким-то своим внутренне-навигационным каналам. Хотя охрана бы потом непременно доложила Зубру, что «его женщина» задавала слишком много странных вопросов. Милена до последнего надеялась, что Харом возьмёт ее с собой, но, похоже, на мероприятии такого масштаба было не до понтов.

На шестой день по перешёптыванию охраны врач поняла, что Зубр вернулся и злой как черт. Внутри все ухнуло, и дыхание перехватило. Впрочем, Милена сразу же начала себя уговаривать, что Харому для ярости не нужны особые причины. Может, спина разболелась. Может, перебили крупную сделку или увели из-под носа с аукциона очередной раритетный байк… Однако вызова к хозяину девушка в этот раз боялась как огня. А что, если она узнает, что Роха больше нет? Ужас, который ее при этой мысли охватывал, нельзя было сравнить ни с чем. Только за неопределённостью не станешь прятаться вечно.

В итоге, когда на седьмой день к ней в кабинет заглянула Ирис, Милена буквально бросилась к ней и… застыла, не решаясь спросить.

— Жив, но тяжело ранен, — сама произнесла Ирис и едва успела подхватить, начавшую оседать на пол Милену.

Гладиаторша что-то дальше говорила, но у врача уже все потемнело перед глазами и зазвенело в ушах. Очнулась Милена, лежа на кушетке, щека при этом нещадно горела:

— Где он? Что с ним?

— Так, ясно. Что ты слушала последнее?

— … тяжело ранен.

— Короче, эльфа твоего прооперировали в капсуле. В себя он еще не приходил. Прогноз благоприятный. Сейчас вместе с Королем Варваров они у Психа.

— У Психа? — изумилась врач. — Почему?

— Потому что финальный бой Мрак проиграл. Но Рио, какой-то дьявол языкастый! Он убедил не только зрителей сохранить Роху жизнь, но и Психа — прооперировать твоего эльфа. Точнее, теперь он эльф Психа.

— Понятно отчего Харом такой злой.

— Да уж, — хмыкнула Ирис. — Хозяин, пожалуй, предпочел бы потерять ставку и видеть Мрака мертвым, чем перешедшим в руки главного конкурента.

Милена аккуратно потрогала свою пламенеющую щеку и досадливо проговорила:

— Ну и методы у тебя приведения в чувство! Там на этажерке, где я раны зашиваю, между прочим, всегда стоит флакончик с нашатырем.

— Прости, — с искренним раскаянием развела Ирис руки, — у каждого свои способы. Кто на что учился.

Милена медленно села, и, убедившись, что голова уже не кружится, пошла к вмонтированному в стену сейфу. Там, за кодовым замком, у нее лежали подотчетные препараты. Она достала две шприц-ручки — с антибактериалкой и регенералкой и, старательно перебрав остальные, грустно вдохнула: