Самедов приехал к Регине после работы. Ещё вчера хотел заехать, но ещё больше он хотел напиться и забыться. А это лучше делать дома. Прошлый раз, когда семья начала его в итоге по моргам искать, ему не понравился…

— Представляешь, — начал жаловался он ей. — Валиев заявил, что ему важно мнение его коллектива, а коллектив, видите ли, против того, чтобы я с ними работал. Чертовы студенты. Что я им такого сделал?

— А кто именно против? — поинтересовалась Регина.

— Откуда же я знаю, — раздражённо ответил Самедов. — Их там всего шестеро, пять из группы Ивлева, а шестой не знаю, откуда, но думаю, тоже не случайный человек.

— Это всё его друзья, — заметила она. — Сандалов, Макаров и Ивлев в «Комсомольском прожекторе» работали же у тебя, мне Светка Костенко рассказывала в начале года. Насколько я знаю, у тебя же не было ни с кем из них ссор?

— Ссор не было. Но я Ивлеву предлагал обмен полезными знакомствами и связями, пока ещё из МГУ не ушёл. А он вежливо послал меня.

— А может, это Светка Костенко их против тебя настраивает? Я сомневаюсь, что она легко успокоится. Та еще стерва. — предположила Регина.

— И как нам об этом узнать? Ни она, ни парни эти нам про это просто так не расскажут.

— Я могу попытаться потихоньку расспросить в университете… Жаль, что общих друзей мало.

На тренировке Сатчан доложил, что Галия ему на службу ещё с утра отзвонилась, они переговорили. Он был очень доволен и рад за неё.

— Слушай, я тут подумал — там же по идее знание языков будет необходимо, хотя бы, английского, — немного поздно спохватившись, решил уточнить я.

— А ты думаешь, там вот прямо все профессионально знают язык? Для этого в штате есть переводчики. А на уровень простого общения, «Добрый день, как поживаете? Как вам понравилось в Москве?», за три месяца можно выйти. Лучше, конечно, договориться с кем-то заниматься прямо на работе, в рабочее время. Дороже, но зато время на это тратиться не будет. На курсы-то пока доедешь…

— Надо будет подсказать ей, — задумчиво проговорил я.

— Я уже всё подсказал, — улыбнулся он.

— А что решили с Ганиным?

— Мещеряков за ним присмотрит. И тебе передавали старшие товарищи благодарность за бдительность.

— Ну и отлично, — сказал я, а сам подумал, что дальше, что бы там Ганин не учудил, это уже будет не моя вина. А я чувствую, что он может…

Вернувшись домой после тренировки, застал у нас на кухне совет в Филях. Алироевы, Загит и Галия, уложив детей спать, совещались по поводу выхода Галии на работу. Она взахлёб рассказывала, как там интересно, наслушавшись Сатчана.

— Сейчас меня берут в отдел по книгообмену, — рассказывала Галия. — А там ещё куча всяких отделов, но самый интересный туристический. Вот если бы туда попасть!.. Но там надо будет английский хорошо знать, я планирую, что за пару лет выучу, — сияя, заявила она. — Там надо будет выставки разные организовывать, наши периодические издания за границу отсылать, поддерживать связь с нашими отделениями за рубежом. Так интересно! — от возбуждения у нее аж голос сорвался.

Как я и предполагал, Загит поддержал желание дочери выйти на работу, тем более, она так воодушевлена, так рада и счастлива. А насчёт детей у него, вообще, не было никаких сомнений.

— Нет смысла переживать, — махнул он рукой. — Мои все с трёх месяцев в яслях. Правда, жена там же работала, прибегала к ним постоянно…

Решил уточнить о новостях по Оксане и спросил:

— Как прошло всё в Святославле?

— А никак, — равнодушно ответил Загит. — Плевать она хотела на интересы детей и внуков, это только красивые слова раньше были. Надо адвоката искать. Судиться будем.

— О, как, — удивлённо посмотрел я на него. — А что ж вы молчите?

— Это всё не к спеху. Дети Настин дом прямо сейчас будут продавать. И будем деньги в долг искать, чтобы не задерживать Ахмада. А с квартирой решим когда, с этих денег и долг вернем.

— Всё понял, — кивнул я, озабоченно глядя на него. У него подрагивала скула. Всё его равнодушие напускное… — Сатчан с маклером познакомил, он Лёхе Сандалову сейчас квартиру ищет. Хотите, спрошу у него насчёт юриста?

— Спроси, — охотно согласился тесть.

— Завтра тогда позвоню, — пообещал я. — Сейчас уже поздно.

В четверг к первой паре приехал Ираклий. Группа встретила его ликующими возгласами, как полководца-победителя, вернувшегося из трудного и опасного похода. Он с трудом дошёл до аудитории и обессиленно плюхнулся на своё место. Сокурсники все тут же окружили его, засыпали радостными возгласами. Он откровенно был поражён такому теплому приёму, и даже расчувствовался. А когда явился Сироткин, то, увидев его, он радостно воскликнул на всю группу:

— О! Тания! С возвращением! А мы на кафедре только вспоминали тебя. Вовремя вышел, успеешь ещё все хвосты до сессии закрыть.

— Да я ещё не вышел, — смущённо ответил Ираклий. — Мне ещё на физиотерапию ходить и ходить. Справку до Нового года дали.

— Ничего! — улыбнулся Юрий Иванович. — До свадьбы всё заживёт!

Начались занятия. Ираклий отсидел две пары. В перерыве ходили с ним к Эмме Эдуардовне и в деканате отметились. Напомнил ему про бюллетень для работы. Он с нами пообедал и поехал на такси с больничным разбираться.

А я пошёл звонить маклеру из автомата. Спросил, нет ли у него знакомого специалиста по разделу лицевых счетов и принудительному размену и обрисовал нашу ситуацию.

— Не знаю, какие цены на Брянщине, — озадаченно ответил он. — А в Москве вам это в копеечку бы встало. Дам вам телефон коллеги в Брянске. Может, он подскажет вам такого специалиста. Сами с ним всё обсудите.

— Спасибо огромное, Роман Демидович.

Он продиктовал мне контакты маклера из Брянска и мы попрощались.

Только во время разговора с ним вспомнил, что Лёха должен был хозяину квартиры звонить и всё ждал, скажет ли маклер, что Лёха от его услуг отказался… Но тот ничего на этот счёт не сказал. Так, похоже, что с той квартирой что-то пошло не так.

Поэтому, придя на третью пару, поинтересовался у Лёхи, дозвонился ли он насчёт квартиры вчера.

— Дозвонился. Хотел сбить хоть пять рублей, но он упёрся, — обиженно сообщил Лёха.

— А что тебе так не понравилось? Сам же говорил, что цена нормальная, — удивился я. — Он разговаривал с тобой грубо?

— Да нет…

— А что тогда?

— Ну, я же всего пять рублей попросил скинуть. А он тут начал сразу фыркать, мол, лучше найдёт нормальных жильцов.

— Нормальных жильцов? — поразился я. — Это каких?

— Не знаю, — недовольно поморщился Лёха.

— Так… — задумался я. — Ну, подожди… Матушка Ираклия не говорила ни о чём подобном. Значит, с ними хозяин нормально разговаривал… Чего он, вдруг, так с тобой пренебрежительно?

— Понятия не имею.

— А он интересовался кто вы, что вы?

— Ну, конечно, я объяснил ему, что мы студенты, — тут же простодушно доложил мне Леха на голубом глазу.

— Ну, всё понятно, — махнул я рукой. — Он и так испугался, что вы бедные студенты и у вас денег нет, начнёте оплату задерживать… А тут ты ещё пять рублей выпрашивать стал… Лёх, ну, кто ж так делает? Надо было по-другому представляться: я работник административного учреждения, жена ещё учиться.

— Но это же неправда! — потрясённо взглянул на меня друг.

— В каком месте, Лёх? Что ты работник Верховного Совета? У тебя даже корочки есть!

— Ну, это же не основное… Основное — это студент дневного отделения.

— Лёха, Лёха… Поверь, никому нет дела до того, когда ты учишься, а когда работаешь. От перестановки мест слагаемых сумма не меняется. А вот переговоры по съему квартиры могут пройти совсем иначе.

— Что же теперь делать?

— Если тебе нужна эта квартира, звоните ещё раз. Только пусть уже Света звонит, будто это другие люди. И пусть говорит, что муж работает, а она, вот, квартиру ищет в свободное от учёбы время. И не торгуйтесь вы за эти пять рублей, что они для вас принципиально решают?