Нет. Буря не стихает. Огонь не гаснет.

— Ну что, пойдем есть пирог в честь твоего дня рождения?

— А кроме пирога что-нибудь есть?

Лиза рассмеялась, а Лис быстро поднялся на ноги. Не успела Лиза им, обнаженным, как следует налюбоваться, как он шагнул в двери.

— Ты куда?!

— Я скоро. Ты не выходи.

Лис вернулся к тому моменту, когда Лиза успела торопливо одеться. Он как собака встряхнул всем телом и головой. Брызги полетели во все стороны.

— Ты где был?!

— Душ принимал, — рассмеялся он. — Никак остыть не могу. Льет стеной, озера не видно, — он перехватил взгляд, которым Лиза на него смотрела. — Ну что, мне одеваться, или…

Лиза оценила выгнутую бровь и приподнятый угол рта. И кое-что другое, тоже уже внезапно приподнятое. Ты, конечно, конкретно свел меня с ума, Лис, но все равно не слишком задирай свой лисий нос.

— Сейчас дам тебе полотенце и сухой одежды.

А потом они вдвоем хохотали, потому что штаны деда Матвея были Лису по щиколотку, а рубашка натянулась на плечах и не застегивалась на груди. Но даже в такой одежде Лис был необыкновенно хорош. А потом они ели гречку с тушенкой и пили чай с пирогом.

— Откуда знаешь, что с черемухой — мои любимые? Нюрка сказала?

— Никто не сказал. У меня просто ничего другого не было.

За окном по-прежнему шумел дождь. Иногда поднимался ветер, и тогда начинали дрожать стекла. Лис подкинул дров в печь и в камин, и они снова устроились на медвежьей шкуре. Лис привалился спиной к кровати, расставил колени и притянул Лизу к себе, спиной к груди.

Она смотрела на пляшущий на поленьях огонь, чувствовала за спиной и вокруг себя тело Лиса и слушала его голос. Он оказался великолепным рассказчиком. Лиза и сама могла бы рассказать многое. Но все, что она знала, казалось здесь ненужным, неинтересным. А Лис рассказывал про все понемногу. Местные легенды. Про быт теленгитов. Про горнолыжный комплекс, расположенный на противоположном берегу озера, в котором Лис работал зимой, обслуживая канатный подъемник. Про людей, которые живут в поселке. Немного про брата. Не касался в этих рассказах ни матери, ни отца.

Лиза знала, что если она спросит, то Лис расскажет. Ответит на все вопросы. Но Лиза решила, что пока не будет задавать эти вопросы. Позже — обязательно, но не сейчас.

Его губы касались то ее щеки, то уха. Его пальцы медленно скользили по ее рукам. Его голос звучал негромко и прямо на ухо. В камине плясал огонь. За окнами шумел, не утихая, сильный дождь, то и дело ударяя в стекла. Лиза откинулась на грудь Лиса и положила голову на его плечо. Он словно был вокруг нее. А она — словно внутри него. Его тело, на которое Лиза опиралась, его касания, его негромкий голос. В этом было столько нежности, близкой, запредельно близкой нежности, которой ей так не хватало, что перехватывало дыхание. Говорить Лиза не могла, только молча слушала его, чувствовала прикосновения его рук. А когда касания его губ превратились в поцелуи — в ухо, в шею — повернула голову и с готовностью подставила губы.

Близость была неспешной и томительно нежной.

Уснули они так же, на полу, на медвежьей шкуре. Лис перетащил с кровати подушку, одеяло. Но для Лизы в ту ночь Лис был и подушкой, и одеялом. И вообще — всем.

Лиза проснулась и долго моргала, потом терла глаза. А потом резко села. Камин прогорел, и вместо пляски огня осталась лишь кучка седого пепла. В окна било яркое солнца.

В доме Лиза была одна.

Даже Тумана и Черныша не было. Лиза резко подскочила и принялась торопливо одеваться. Вещей Лиса не было — ни одежды, ни обуви.

Неужели уехал?!

Сердце колотилось как загнанное. Лиза выскочила на крыльцо и громко крикнула: «Лис!». Ответом ей была тишина. Шелест ветра в ветках деревьев. Щебет птиц.

— Лис!!! — закричала Лиза на пределе голосовых связок.

Ты не мог уехать. Не мог! Не мог!!!

Пожалуйста…

Откуда-то издалека и снизу раздался ответный крик.

Он внизу — внезапно сообразила Лиза. Внизу, на берегу. И она поспешила туда.

Дорожка к берегу была больше похоже на грязевой канал, но по краям уже немного просохла. Лиза осторожно спустилась, но Лиса не увидела.

— Лис, ты где?!

— Здесь.

Голос раздался слева.

Ну да, точно. Катер. Там же катер. Если с ним ничего не случилось во время бури.

Катер был на месте, а Лис — на катере. Где ему еще быть, если не на своем катере? Лис же капитан, и катер для него — все.

— Ты уже уплываешь? — выпалила запыхавшаяся Лиза.

Лис не ответил. Спрыгнул с катера и подошел к Лизе. Уже каким-то привычным движением заправил ей прядь за ухо, наклонил голову, крепко поцеловал в губы. А потом обнял и прижал к себе.

— С ума сошла? Как я могу уплыть? — он провел рукой по ее спине. — Нет, я уплыву сегодня. Надо. Мать там с ума, наверное, сходит. Но пара часов у нас еще есть.

Лиза выдохнула. Он уедет. Это неизбежно. Он всегда будет уезжать, и ей надо просто с этим смириться. И задерживать его нельзя. Там, в поселке, есть женщина, которая его любит. Женщина, которая от него зависит и которая сходит с ума от беспокойства за сына.

Лиза мягко отстранилась.

— Что с катером?

Лис обернулся к катеру.

— Все в порядке, на ходу. Мотор работает. Поцарапал только.

Теперь и Лиза увидела эти безобразные царапины на белом пластике — следствие того, что катер был практически вытащен из озера, на каменное русло ручья. Лиза вспомнила тот день, почти год назад, когда Лис, как старый дед, ворчал, натирая бока своего белоснежного красавца «Чыйрака». А сейчас весь этот белый пластик был ободран. И все из-за того, что Лис приехал сюда в бурю. А ведь этот катер — кормилец Лиса. Его и его семьи.

— Прости, — вырвалось у Лизы.

Лис снова повернулся к ней. Протянул руку и притянул ее к себе, обнял за талию.

— Лиска, ты, похоже, не проснулась еще. Какое «прости»? Глупостей не говори. И вообще, — он плотнее обнял ее за талию. — Пошли домой. Твой зоопарк я покормил.

— Всех?

— Всех. Сначала покормил, потом из дома выгнал, чтобы спать тебе не мешали. Даже Толика накормил. Он на крыльце сидел. Чуть за ногу меня не цапнул. Но потом признал родню.

Лиза какое-то время смотрела в его смеющиеся глаза, а потом приподнялась на носочки и чмокнула в губы.

— Пошли.

Они шли в обнимку, Лис рассуждал о прошедшей буре, а Лиза думала о том, как он стал ее называть. Лиса. Лиска. Все с ударением на «и». Словно в имени «Лиза» «з» заменил на «с». И в этом обращение было что-то такое… личное. Очень интимное. Очень нежное. Только для них двоих.

Ладно, она подумает об этом потом, когда Лис уедет. У нее будет время об этом подумать. Много времени.

В доме Лис скинул куртку.

— Давай завтракать, что ли?

А потом они зацепились взглядами — и через секунду уже сцепились телами.

— Лиска… — он оторвался от ее губ, тяжело дыша. — Я же тебя вчера замучил, наверное.

Лиза скользнула руками под его футболку, по твердому животу.

— Мучиться я буду, когда ты уедешь.

Лис хрипло выдохнул — и подхватил Лизу на руки.

— Так. Давай прикинем, когда я теперь приеду.

— Составим график свиданий на лето?

Лис покосился на Лизу, вздохнул — и молча отхлебнул чаю. Лизе стало стыдно за свои импульсивные слова. Но она уже начала тосковать. Внутри тикал обратный отсчет. Сколько им осталось? Полчаса? Двадцать пять минут? Сколько?!

— Извини.

— Терпеть не могу это слово. Смотри. У меня в ближайшие недели очень плотно. Да еще МЧС-ники никак не отстанут. И экскурсий набилось, — Лис раздраженно провел рукой по шее, по затылку. — Как сговорились все!

— Я понимаю.

— Не понимаешь! — Лис шумно выдохнул. — Я вот что предлагаю. Я утрамбую все, что можно, и освобожу дня три в середине июня.

— Три дня?

— Ага. И рванем на катере по озеру. На Большой водопад съездим. А потом я тебе все-все свои тайные местечки покажу. В середине июня у нас обычно уже тепло и без дождей.